во младенчестве. Принесли мне подарок. Это такая штука, которая подвешивается к перилам кроватки. Если дернуть за кольцо — что они продемонстрировали бессчетное число раз, — она начинает играть мелодию популярной песенки .Дождь над моею головой'.
Я, конечно, не снизойду до такой глупости.
Они опять спрашивали про крещение. День еще не назначен, сказали мои родители.
Чем дольше он будет не назначен, тем лучше. Меня приводит в ужас мысль, что жуткое имечко, которым меня нарекли, получит благословение церкви.
Воскресенье. Приходили Его родители. Они по-прежнему уверены, что я как две капли воды похож на Него во младенчестве. Они тоже принесли мне подарок.
Догадываетесь, какой?
Ну неужели они не могли выбрать хотя бы другую мелодию?
— У него точно нет такой? — беспокоились они.
— Ну что вы, конечно нет, большое спасибо, — по обыкновению соврала Она.
Без разговоров о крестинах тоже не обошлось.
Кстати, я заметил любопытную вещь: мои родители никогда не приглашают всех бабушек и дедушек вместе.
Мне это не нравится. Кажется, Она стала ко мне привыкать. Она думала, что я сплю, а я подслушивал Ее разговор по телефону.
— О, мы с удовольствием придем к вам на ужин, — щебетала Она. — Нет-нет, ребенок не помешает. Вечером он прекрасно спит. Мы принесем его в корзине, поставим в спальне для гостей и спокойно отдохнем.
И еще Она имела наглость заявить:
— Ну и что с того, что у нас ребенок? Мы не собираемся отказывать себе в прежних развлечениях!
Перчатка брошена. Вызов принят.
Я подумывал было о первой улыбке, но теперь вижу, что они ее недостойны.
Чуть было не сорвался сегодня после кормления, но успел все-таки сдержать улыбку и быстро изобразил отрыжку.
Она опять лазила в книжку и вычитала, что ребенок должен улыбнуться в начале второго месяца. Теперь они сходят с ума.
Они ужасно смешные, и мне стоит большого труда удерживать непроизвольно расползающиеся губы.
Долгожданный парадный ужин. Должен признаться, это был безоговорочный триумф.
Мой, разумеется.
Родители долго готовились, собирались. Она надела новое платье, которое Он подарил Ей «за то, что ты так быстро вернула прежнюю форму».
И в самом деле, к моему неудовольствию, Она похудела довольно быстро. Утешаюсь мыслью, что бедра у Нее теперь всегда будут шире, и потом эти растяжки на животе… Ну что ж, все это ради появления новой жизни, верно?
В машине я притворялся спящим. Когда мы приехали, они старались потихоньку пронести меня через холл и даже попросили хозяев выключить свет.
Их друзья столпились вокруг моей корзины, восторженно шепча, какой я миленький, и я подумал, что/надо пробудиться. Она заволновалась, но я решил пока не накалять обстановку. Погулил немного, вздохнул, положил пальчик в рот и мирно заснул.
— Ах, какой прелестный ребенок! — согласно закивали вокруг.
Она оставила меня в спальне для гостей, прошептав на прощание:
— А теперь мы дадим маме и папе немножко посидеть со взрослыми и отдохнуть, да, зайчик? А когда вернемся домой, мамочка нас вкусненько накормит, да?
Я сохранял спокойствие и ждал своего часа. Снизу доносился звон .бокалов — там пили коктейли. Скоро я услышал шум шагов и оживленные голоса. Они направлялись в столовую.
Теперь мой ход, подумал я, сосчитал до десяти и заорал.
Тут же вбежала Она и схватила меня на руки.
Конечно, я бы мог просимулировать колики, но решил оставить их про запас.
Поэтому я закряхтел и стал тужиться. Наверное, подгузник, да, мамочка?
Она понесла меня в ванную, сняла непромокаемые штанишки, вытащила подгузник и изумилась — он был совсем сухой.
Главное в жизни — все делать вовремя, и, должен признаться, в этом искусстве я преуспел. Быстрое покряхтывание, небольшое усилие — и не только штанишки, но и Ее парадное платье получили по заслугам.
Прямо в цель! Но это еще цветочки. Увидите, что будет, когда я перейду на твердую пищу.
Примерно так и прошел весь вечер. Меня укладывали в корзину — я орал, брали на руки — тоже орал. Я тонко и умело изображал тяжелую форму колик. Между делом изгадил три подгузника, не говоря уже о попадавшейся на пути бесчисленной мягкой мебели.
Родители дотерпели до четверти десятого, собрали мои пожитки и обратились в позорное бегство.
«Ну и что с того, что у нас ребенок!». Надеюсь, теперь у вас надолго пропадет охота делать подобные заявления.
В припадке великодушия я сегодня первый раз улыбнулся.
Она была такая несчастная после вчерашней экзекуции, что я не смог устоять. Но все ж таки подождал до Его прихода с работы.
Он был в дурном настроении. Вчера Ему наконец открылась печальная истина, что мое появление не оставило без изменений их «общественную жизнь», и сегодня Он не чувствовал особой нежности ни ко мне, ни к бедняжке мамочке.
Поэтому, укладывая меня в кроватку, Она немного всплакнула, и я не мог не утешить Ее долгожданной первой улыбкой.
Сперва Она ничего не поняла. Вздохнув, взяла меня на руки и сказала:
— Мы хотим отрыгнуть, да, зайчик?
Я опять улыбнулся. Ноль внимания.
Чтобы как-то ускорить Ее безнадежно замедленную реакцию, я сопроводил широкую улыбку радостным агуканьем, и рыбка наконец клюнула.
— Он улыбается! — не своим голосом закричала Она. — Улыбается!
Со страшным грохотом Он взбежал вверх по лестнице и влюбленно уставился на меня.
Я немедленно заорал.
Ты еще должен заслужить свою улыбку, папаша.
Улыбаюсь только Ей. Она очень горда. Он злится.
В некоторых видах шантажа я уже поднаторел. А теперь вижу, что можно часами невинно
