Когда прислуживающие братья выполнили его приказ и удалились из кельи, аббат собственноручно закрыл дверь на замок и заверил своего двоюродного брата, что теперь тот смело может доверить ему свою тайну.

— Да, это тайна и к тому же важная, так как она касается личной безопасности королевы, — начал Нарваэс.

— Если я могу чем-нибудь послужить вам, брат, то рассчитывайте на меня, — ответил аббат, кланяясь.

— Вы знаете, что войско дона Карлоса дошло до самого Мадрида и жизнь королевы находилась в опасности.

— Говорят даже, — прошептал аббат, — что трое из особенно смелых офицеров неприятельского войска намеревались похитить королеву.

— Совершенно верно! Мне удалось расстроить их план! Теперь дело в тех трех офицерах дона Карлоса, которым я обязан этой раной.

— Стало быть, вы взялись преследовать их.

— Верно угадали, благочестивый брат! Я дал слово королеве доставить в Мадрид трех карлистских офицеров пленными или…

— Я предчувствую, что вы дали обещание, которое я должен назвать грешным, — прервал аббат.

— Вы говорите правильно, но у нас, воинов, другие взгляды. Мой труп или трех карлистских офицеров — вот мое обещание, и я хочу сдержать его, — продолжал Нарваэс. — С шестнадцатью всадниками и моим храбрым адъютантом я пустился в погоню за ними!

— Про этих смельчаков рассказывают чудеса, — сказал аббат, — они то здесь, то в другом месте, за двадцать миль. В народе существует даже поверье, что они в союзе со злым духом.

— Вы в эту же ночь познакомитесь с ними, благочестивый брат, — сказал Нарваэс, улыбаясь.

— Как? Что вы говорите? Три предводителя карлистов…

— Я их заманю в ваш монастырь, чтобы захватить здесь.

— Пресвятая Дева! — вскрикнул аббат, вскочив с места. — Погасим же здесь свечи, так как они, приближаясь сюда, могут увидеть эти окна.

— Не тревожьтесь и садитесь, благочестивый брат, сейчас они еще далеко отсюда.

— Вы их не знаете, если говорите так спокойно. Для этих предводителей карлистов не существует расстояний.

— Положитесь на мое слово и садитесь. Вы должны сначала узнать все. Мы преследовали их и наконец напали на их след в Гуалении, у подножья гор.

— Говорят, что они знают все окольные пути и горные проходы.

— Это было известно и нам, но нас не остановило. Мы разделились на три группы и стали обыскивать все горы и леса. Вчера мы встретились с ними в Гуалении, и дон Замора, мой друг и адъютант, напал на их след. Не медля ни минуты, мы вскочили на лошадей и пустились в погоню за ними. Это была такая скачка, какой я не желаю испытать во второй раз.

— И это что-нибудь да значит, — подтвердил аббат, между тем как дон Замора улыбнулся в знак согласия.

— Мы скакали весь вечер, догоняя преследуемых, мимо пропастей по таким узким тропинкам, что лошади едва могли идти по ним через расщелины, где один неправильный скачок мог погубить любого; и когда наконец стемнело, мы увидели их на опушке леса. С быстротой молнии мы подскочили к ним, чтобы схватить, но те, как дьяволы, вскочили на лошадей и, прежде чем мы успели выстрелить, трое из моих солдат уже лежали на земле.

— Ужасно! О, эта несчастная война!

— Мы начали стрелять, хотя безостановочно гнались за ними. В одно мгновение те трое остановились, поставили своих лошадей так, чтобы они образовали треугольник, и начали с такой силой махать саблями, что к ним невозможно было подойти. Мы должны были попробовать разделить их, так как я увидел, что потеряю всех своих людей, если буду дальше продолжать сражаться против их треугольника. Через несколько минут из моих шестнадцати всадников осталось только десять. Я бросился на карлистов, и мне действительно удалось разделить их, но в следующее же мгновение я, лишившись чувств, упал с лошади, пораженный в лоб ударом сабли…

— Вы — безрассудно смелый, пощадите свою жизнь, — увещевал аббат.

— Я прежде всего хотел сдержать слово, — продолжал Нарваэс. — Один из карлистов, маркиз де Монтолон, француз по происхождению, получил такую же рану, как и я. Но когда я упал и Замора подскочил ко мне, чтобы помочь, мои остальные солдаты пали духом, и три предводителя карлистов ускакали.

— Значит, слухи о них не преувеличены?

— Они необычайно смелые и доблестные, — подтвердил адъютант.

— Тем более мы обязаны завладеть ими. Когда я пришел в себя, так как рана незначительна и только сильный удар ошеломил меня, к нам приблизился монах.

— Монах? Не бенедиктинец ли?

— Нет, благочестивый брат, он был не из вашего монастыря, но странный монах, который уже раз предостерег меня и которого я тотчас же узнал. Под рясой этого монаха скрывается девушка, которая смертельно ненавидит одного из предводителей карлистов.

— Девушка — это странно! — повторил аббат.

— Этот монах принес нам холодной воды, освежившей нас немного, и сообщил, что три офицера дона Карлоса также остановились на некотором расстоянии от нас, чтобы перевязать рану маркиза. О новом нападении с моими истощенными людьми нельзя было думать. Тогда монах сказал мне, что тут поблизости, в полумиле, в горах, находится аббатство и вызвался заманить трех офицеров в монастырь Санта-Крус, где я и хочу напасть на них. Я вспомнил, что благочестивый аббат Санта-Крус мой двоюродный брат, и поэтому немедленно же принял предложение монаха.

— Клянусь именем Пресвятой Девы, план этот очень рискованный, дорогой брат!

— Нисколько! Послушайте, мы намереваемся устроить все. Ведь вы приверженец королевы?

— Это я повторяю с гордостью.

— Хорошо! Вы со своими монахами не будете подвержены никакой опасности.

— Карлисты подожгут монастырь со всех сторон, если победа будет на их стороне, — сказал аббат.

— Этого они не сделают, благочестивый брат, не бойтесь! Ручаюсь за это! Мои шесть солдат уже спрятаны в монастыре. Вы укроете нас здесь, в аббатстве. Все свечи будут потушены, поэтому никто не догадается, что здесь засада. Три офицера дона Карлоса в сопровождении монаха подойдут к монастырю и попросят убежища…

— Я в ужасной тревоге. Дальше! — попросил аббат.

— Привратник впустит их в монастырь и крепко затворит за ними дверь. Затем он заманит их в уединенную келью и известит нас об этом. Тогда мы, хорошо вооруженные, ворвемся в келью и нападем на них, ничего не подозревающих о нашем заговоре. Не сомневайтесь в успехе и будьте уверены, что вы не напрасно будете рассчитывать на благодарность королевы за услугу, которую вы окажете нам.

— Я с тяжелым чувством покоряюсь вашим распоряжениям, Дорогой мой друг, — ответил озабоченный аббат и принялся сам тушить свечи в канделябрах, что вызвало на лице генерала ироничное выражение.

Нарваэс отвел своего адъютанта в сторону и отдал ему еще несколько приказаний, после чего тот вышел из комнаты.

— Вернитесь в вашу спальню, — проговорил Нарваэс, обращаясь к аббату, — будьте совершенно покойны и предоставьте все мне!

— Да охранят все святые вас и меня! Сегодня будет ночь, подобной которой не переживал еще монастырь. Здесь, где царили только мир и вера…

— Завтра утром вы уже больше нас не увидите здесь, так как мы с рассветом вернемся с пленными в Мадрид, — закончил Нарваэс разговор со встревоженным аббатом.