сделала большие глаза. Она намеренно начала играть дурочку, рассчитывая, что, если полковников немножко подразнить, они размякнут и расскажут ей хоть что-нибудь. Однако такой неадекватной реакции Лизавета никак не ожидала. Вместо того чтобы задавать конкретные вопросы, они кричат и топают ногами. А еще настоящие полковники! Растерялись и не знают, что делать. Теперь понятно, почему они так долго мурыжили Айдарова. Лизавете даже стало их немного жаль. Но пути назад не было.

— Так вы будете отвечать или отказываетесь?! — опять крикнул рябой.

— Только если вы будете спрашивать. И по возможности тихим голосом.

— Хорошо, что же это за звонок? — Иван Степанович уже не улыбался, но говорил по-прежнему спокойным голосом.

— Он зафиксирован у нас в журнале информационного центра. Позвонили около десяти. — Лизавета запамятовала точное время, которое называла ей Верейская. — Кто-то сообщил, что весь хлеб в мини-пекарне «Тутти-Фрутти» отравлен, пригласил на съемку и повесил трубку.

— Когда именно был звонок?

— После десяти. Можно проверить по журналу, но там время пишут приблизительно. Плюс минус десять минут.

— Какой голос был у звонившего? Акцента не было? — наконец-то пошли конкретные вопросы.

— На звонок отвечала не я, а сотрудник информационного центра.

— Кто конкретно?

— Ирина Рыбкина.

— Вы пересказали разговор дословно?

— Я практически дословно пересказала запись в нашем журнале.

— Что было дальше? — вопросы по-прежнему задавал полковник из РУБОПа. «Антитеррорист» молчал и что-то записывал в блокнот.

— Когда — дальше? — опешила Лизавета.

— После телефонного разговора, — уточнил Иван Степанович. — Как действовали ваши сотрудники после звонка террориста?

— А вам уже наверняка известно, что это был террорист? — оживилась Лизавета.

— Иван, она нам голову морочит! — подал голос рябой.

Бойко пропустил реплику коллеги мимо ушей.

— Кто же, по-вашему, это мог быть?

— Маньяк-одиночка, — охотно ответила Лизавета. Разговор становился все более плодотворным. — Может, он решил прославиться и бросил горсть яда в тесто!

— Мы проверяем и эту версию. Но маньяки обычно не звонят в газеты. К тому же звонок был и у нас.

— Даже так?! А я-то думаю, почему вы раньше нас приехали! Значит, вам и позвонили раньше! Да?

— Давайте вернемся к вашему звонку. Почему ваши сотрудники никак не отреагировали на предупреждение? — Ивану Степановичу явно надоело трепаться с глуповатой девицей.

— Они не приняли его всерьез. Решили, что кто-то купил булочку с запеченным тараканом и бьет теперь во все колокола.

— А почему не сообщили в соответствующие службы?

— В какие? В санэпидстанцию? Я же говорю — решили, что звонит недовольный покупатель. Это вы по долгу службы должны все проверять и перепроверять, а у нас на это ни сил, ни мозгов не хватает.

— Очень даже понятно, — пробормотал, не отрываясь от блокнота, полковник Тарасов. Очевидно, он имел в виду слабенькие умственные способности сидевшей перед ним особы.

— А к нам позвонили раньше, чем в «Интерпост»? — спросила Лизавета.

— Вы же сами не знаете, во сколько вам позвонили, — снова улыбнулся рубоповец. — Спасибо, Елизавета Алексеевна, вы нам очень помогли… — Он хотел мирно завершить допрос, начавшийся со взаимного непонимания. Полковник даже встал и протянул руку.

— Ну, не так уж чтобы очень. — Лизавета с самого начала хотела жить дружно, а хорошие манеры для милиционеров не обязательны. Так что протянутую мужчиной руку она пожала. Второй полковник не попрощался.

— До свидания. — У Лизаветы мелькнула хулиганская мысль оставить включенный радиомикрофон рядом с грудой бумаг на столе и еще минут двадцать пописать здесь всякие разговоры. Но потом стало жаль казенное имущество — неизвестно, удастся ли выцарапать его обратно.

Славик и Кирилл ждали ее прямо у дверей конторы, в узком коридорчике, который соединял торговый зал булочной с помещением собственно мини-пекарни. Молодец Славик, сумел пристроиться как надо.

Включая радиомикрофон во время этого, с позволения сказать, «допроса», Лизавета очень рассчитывала, что Славик услышит звук и постарается пристроиться поближе к его источнику. Так и вышло. Один синхрон у них есть. Правда, без лиц. Ну да это можно обыграть — мол, специалисты, занимающиеся расследованием террористических акций, вынуждены скрывать свои лица, соображения безопасности и все такое.

— Как там? — немедленно спросил Айдаров.

— Видишь, со мной они беседовали не так долго! У меня не было информации на полчаса. Но козлы редкостные. Особенно этот, с лицом палача.

— Значит, тебя все-таки пытали, — повторил шутку Айдаров, однако Лизавета уже повернулась к оператору. — А в пекарню не пускают?

— Нет, но я подснял через окно, куда они толкают противни. Там какие-то дядьки суетились, соскребали копоть с печки…

— Ты гений! Гений оперативной съемки! Попробуем найти еще того самого эксперта.

— Он как раз в пекарне был, можно через эту дыру посмотреть.

Они стали проталкиваться к окошку, но тут Лизавета заметила в дальнем углу женщину, которую рубоповец называл Серафимой Валентиновной. Она стояла очень прямо, неестественно прямо, так же неестественно, как недавно сидела напротив полковника.

— Ты не знаешь, кто это? — спросила Кирилла Лизавета.

— Это же хозяйка заведения! Красивая мадам! Пойдем потолкуем с ней, раз официалы молчат!

— А откуда ты ее знаешь?

— Так ведь я был на открытии этой мини-пекарни. Шумиху тогда устроили знатную — программа содействия малому бизнесу, развитие предпринимательства в России, то да се…

— Понятно. Чур мой вопрос первый!

— Твой вопрос, мой вопрос — нам нечего делить! — благородно согласился Айдаров. — Только не уверен, что она захочет говорить. Очень гордая дама. Она и тогда, на открытии, интервью сквозь зубы цедила, а уж сейчас!

— Пишем на пушку, — шепнула Лизавета оператору Гайскому. Звук, записанный на примонтированный к камере микрофон, будет, конечно, похуже. Но у Лизаветы были все основания полагать, что батарейки сели еще во время долгого допроса, поэтому радиомикрофон отпадал. А размотать провод динамического микрофона в такой толчее не представлялось возможным.

Лизавета отсматривала материал в компьютерной. Вообще-то сие помещение было предназначено для обработки видеоматериалов. Тут делали карты, коллажи, портреты и прочие картинки, которые должны визуально подкреплять то, о чем рассказывает ведущий. Аппаратура в компьютерной стояла очень даже неплохая. Отличный сканер, довольно мощный компьютер, нормальные бетакамовские плейер и рекордер. Здесь, не разгибая спины, трудились компьютерные художники. Скрещивали лица и образы. Иллюстрировали все и вся. Иногда получалось забавно. Например, известие об очередном полете