— Ох, благодать! — Кирилл раскинулся на пластиковом креслице. Пластик был жидковат для его внушительной комплекции. — Грешным делом люблю хорошо покушать. Особенно после трудного рабочего дня… Я же сегодня с вашим полковником беседовал. Ну, по этому делу в булочной. Они нам в «Интерпост» позвонили. Ужасная история. Ты думаешь, чеченцы?

— Не исключено… — Эдик опять отреагировал сдержанно. Ничем его не проймешь! Тогда Айдаров решил играть в открытую.

— Не знаю, как и быть. Мне тут Москва заказала подробности. Какой яд, сколько подозреваемых. А у вас молчат, как в рот воды набрали… Вот и ты молчишь. — Кирилл решил добавить чуть-чуть обидчивости.

— А что говорить? Яд самый примитивный, цианид. В аптеке его не купишь. Но и никакой экзотики. Стандартный препарат, так что след не возьмешь.

— А этот ваш полковник Бойко, он толковый?

— Я ж при погонах. У меня четыре маленькие звезды, у него три большие. Он по субординации толковый. — Эдик дал понять, что обсуждать начальство не намерен.

— Ладно, давай еще выпьем, отличный коньяк. Не хуже, чем в «Гранд-отеле».

— Не знаю, не пробовал, — как-то очень поспешно откликнулся Туманов. Но рюмку допил. Кирилл тут же налил по-новой.

— Слушай, а ты мне встречу с кем-нибудь из следственной группы не можешь организовать? Век не забуду!

— Можно попробовать. — Эдик пожал плечами. — Но обещать не могу…

— Тогда я тебе завтра утречком позвоню, часиков этак в одиннадцать. — Кирилл знал, что к этому времени Москва наверняка сформулирует задание. — Я звякну по служебному, но на всякий пожарный дай-ка домашний.

— Домашний мне сейчас отключили. А по служебному — конечно, звони. Но интервью все же не обещаю.

— Твой отец-то сейчас где? В Ереван не вернулся? — Журналист Айдаров, получив часть желаемого, решил перейти к темам, приятным для собеседника. Однако Эдик опять напрягся:

— Нет.

— Как можно жить сейчас в Дагестане — не представляю. После всех этих событий, после чеченской войны…

— Да, трудно там…

Не выходил у них с Тумановым общечеловеческий разговор. Ну, никак не выходил. Придется совсем нейтральные темы выбирать.

— Хорошо здесь, уютно. — Айдаров огляделся. Уютом от пластмассы и голых стен даже не пахло. — Атмосфера хорошая. Ты давно это заведение обнаружил?

— От работы близко.

Коньяк заканчивался.

— Ну что, кофе?

Эдик подозвал официанта. За кофе они снова говорили об однокурсниках. Кто, где, когда. Вспоминали поездки в колхоз и в стройотряд, экзаменационные хитрости и преподавателей. Туманов несколько оживился. Простились они вполне дружески.

— Тебя подвезти?

— Поедешь под газом?

— Да чего там, сто грамм. Для моей комплекции — не доза.

— Нет, я тачку поймаю…

— Тогда до завтра!

— Пока!

Кирилл ехал домой и удивлялся. Странный парень этот Туманов. Вел себя словно шпион, который не уверен в собственной легенде и потому старается быть предельно осторожным. Молчит. Таится. Впрочем, Бог ему судья, лишь бы помог.

До дома журналист Айдаров добрался благополучно и так же благополучно лег спать. Надо отдохнуть, завтра трудный день.

Без четверти девять Лизавета вошла в «Асторию». Швейцар в замысловатой шляпе и ливрее вежливо придержал дверь, но никаких вопросов не задал. Прошли времена, когда каждую входящую в гостиницу даму принимали за работницу койки и презерватива и либо не пускали, либо старались слупить побольше денег. За вход, за столик в ресторане, за любой чих. Теперь — демократия, свобода. По крайней мере, свобода входить в четырехзвездочный отель в любой час дня или ночи. Хотя не исключено, что и сегодня представительниц древнейшей профессии обирают, а Лизавету не тронули только потому, что швейцар опытный гусь и навскидку отличает профессионалку от гостьи. Или же в рыжеволосой, скромного облика девушке узнал звезду экрана.

Скромность облика объяснялась выбранным Лизаветой стилем, который назывался «девушка в моем костюме». Серый брючный костюм был сшит для женщины, но так, чтобы казалось, будто она взяла его у приятеля пофорсить.

Лизавета купила этот костюм в лондонском «Баркерзе». Он стоил дороже, чем она могла себе позволить, но ей понравился стиль. И она решила его примерить — просто так, чтобы понять, идут ей такие вещи или нет, — а уж потом подыскать нечто подобное в универмаге подешевле. Все же «Баркерз» — это для верхнего слоя среднего класса.

Едва Лизавета надела пиджак, как продавщица принялась охать и восторгаться:

— На вас сшит, точно! Вы первая у нас такая — только примерили, и сразу тип-топ.

Они, конечно, обязаны восторгаться по службе. Покупательницы в «Баркерзе» капризные, избалованные. Но Лизавета и без кудахтанья продавщицы видела, что вещь для нее.

Ей всегда было достаточно просто покупать готовые вещи. Высоким и стройным все идет, если, конечно, есть одежда подходящего роста. В свое время в СССР на швейных фабриках были довольно суровые представления о женских фигурах. Считалось, что если женщина высокая, то непременно толстая, а если ростом метр пятьдесят, то может быть и худенькой. Лизавете с ее метром семьюдесятью и сорок четвертым размером подыскать что-либо было нелегко. Но те проклятые времена канули в Лету.

Она еще раз критически осмотрела себя в зеркале — удобно примерять одежду не в узенькой кабинке за занавеской, а в просторной комнате. Вот ведь умеют капиталисты ухаживать за клиентом. У нас отечественные капиталисты тоже пооткрывали «бутики» для толстосумов. Цены там круче, чем в «Баркерзе», а примерочные все равно напоминают канцелярские шкафы.

— Брюки, кажется, коротковаты. — Лизавета встала на цыпочки.

Продавщица стремительно нагнулась и посмотрела подшивку.

— Можно удлинить.

— Я еще не знаю, буду ли покупать. Все-таки двести тридцать фунтов…

— Сейчас позову управляющего. Для леди мы можем сделать скидку.

Продавщица убежала. Через минуту явился управляющий. Благообразного вида седой джентльмен в синем блейзере с золотыми пуговицами и черных брюках с кинжальными стрелками. Он окинул критическим взглядом сначала Лизавету, а потом ее развешанную на крючках одежду и валявшиеся рядом туфельки. Вероятно, решал, достойна ли она носить одежду из «Баркерза». Завершив осмотр, управляющий откашлялся, поздоровался и спросил:

— Вы у нас первый раз покупаете?

Видимо, у них постоянным клиентам положены льготы.

— Я вообще первый раз в Лондоне. Я журналист из России.

— Русская? — Седые брови джентльмена поползли вверх. Наверное, управляющий вспоминал