Включился голопроектор, и перед Тревельяном побежали бесконечные столбцы чисел. Это была большая и сложная таблица — десятки граф, тысячи строк, и никаких словесных комментариев. Хотя кни'лина, как и земляне, пользовались десятичной системой счисления, запись чисел все же выглядела непривычно — они не отделяли дробную часть точкой или запятой, а указывали порядок числа особыми значками. Это мешало; массив был огромный, и Тревельян никак не мог осмыслить хаос данных и уловить общие закономерности.

— Станция!

— Слушаю, ньюри Тревельян.

— Переведи информацию в земное представление. Закорючки кни'лина сменились привычными цифрами, но понятней не стали.

— Что это?

— Массив, накопленный в ходе работы первого генетика, — сообщил Мозг.

— Ну, и что означают эти числа?

— Таких сведений нет. Первый генетик не привлекала каких-либо программ для обработки и анализа этого массива. Можно предположить, — криогенный разум выдержал паузу, — что здесь описаны некие опыты. В одних графах таблицы параметры экспериментов, в других — результат.

— Ты мог бы отделить первое от второго?

— Нет, ньюри Тревельян.

Ивар задумчиво поскреб в затылке. Эти данные были важны, очень важны — иначе зачем Глубине прятать их под паролями, зачем пытаться уничтожить в хранилище отчетов экспедиции? Однако то, что он видел, не походило на научный отчет, в котором полагалось описать цель и методы исследований, детализировать ход рассуждений, выдвинуть гипотезы и доказать одну из них — ну и, конечно, сделать вывод. Да и сам численный массив выглядел слишком объемным и громоздким, не похожим на компактные таблицы, которые приводятся в отчетах, чтобы опровергнуть или подкрепить конечный результат. Видимо, Мозг прав — тут сырые опытные данные, решил Тревельян и молвил:

— Есть какие-то мысли, дед?

«Я боевой офицер, а не генетик, — раздалось в ответ. — Могу предположить, что мы имеем дело с шифром плешаков или тому подобным фокусом. Разбирайся сам, мальчуган. Это по твоей части, а у меня есть другие сюрпризы».

— Ты нашел что-то еще?

«Да, файл координатора, которого нет в официальных материалах. Наш криогенный приятель утверждает, что Джеб Ро вводил некую информацию, компоновал ее так и этак, затем переписывал на свой кристалл с изъятием из памяти Мозга. Но хитрая жестянка ничего не стерла — все там, в его секретном складе. Любопытная вещь!»

— Какой-то доклад?

«Текст комментария отсутствует. Только видеообразы со звуковым сопровождением. Похоже на фильм».

Водопад чисел, казавшийся нескончаемым, сменился знакомым пейзажем. То была заснятая с птичьего полета панорама селения тазинто, очень похожего на стойбище Сломанного Меча: прогалина в лесных дебрях, жалкие шалаши, большой костер на центральной площадке, зловонные груды отбросов по периметру и существа в лохматых шкурах, сгрудившиеся плотным кольцом. Рев, что поднимался над этой толпой, оглушил Тревельяна; в воздухе мелькали копья, топоры, дубины, стиснутые кулаки, и на секунду ему почудилось, что в стойбище идет кровопролитное сражение, драка всех со всеми. Но тут летающий киберразведчик снизился, завис в десятке метров от земли, и стало ясно, что дерутся двое, а прочие лишь наблюдают. Сражались два огромных самца: у одного шерсть на плечах была седоватой, а тело пятнали давние шрамы, другой — видимо, претендент на лидерство — выглядел помоложе. На глазах Тревельяна он проткнул живот соперника костяным клинком, а когда тот рухнул на кучу костей и гниющего мяса, принялся выворачивать ему ребра, действуя лезвием меча словно рычагом. Соплеменники рычали и выли, поощряя победителя, умирающий вождь вопил и обливался кровью, самки и молодое поколение швыряли в него сухим дерьмом. Зрелище было на редкость неаппетитное, но быстро сменившееся другими картинами — правда, еще более жестокими и страшными. Схватки между ордами тазинто, штурм убежищ терре с обязательным их избиением, потоки крови, треск разбиваемых черепов, внутренности, исторгнутые чудовищными ранами, мерзкие сцены охоты, пожирания мяса и совокупления, напоминавшего больше поединок хищных тварей. Эти жуткие эпизоды длились и длились, чередовались один за другим, и Тревельян никак не мог понять, зачем Джеб Ро собрал подобную коллекцию. Из любви к натурализму? Может быть... Как-то, незадолго до гибели, он сказал, что разгул примитивных инстинктов и страстей возбуждает...

Новая сцена: сотни полторы тазинто рвут на части какого-то зверя, облепив его труп. Зверь огромен и мохнат, из его брюха торчат два окровавленных кола — видимо, он попал в ловушку. Дикари ползают по гигантскому телу, кромсают плоть каменными ножами, дерутся за лакомые куски и жрут, жрут, жрут...

Тревельян пригляделся и внезапно понял, что поедают мамонта. Несомненно мамонта — вот длинный хобот и загнутые бивни, вот ноги, подобные столбам, огромные уши и рыжеватая шерсть на загривке... Точно, мамонт! Такой же, как бродили по Земле тридцать-сорок тысяч лет назад... сейчас их разводят в заповедниках на Аляске и Таймыре...

Ощутив изумление Тревельяна, командор заметил:

«Мамонт, не сомневайся. Наша зверюга, и едоки тоже наши, кроманьоньцы. Историческая реконструкция земных палеонтологов. Дальше еще не то увидишь!»

Дальше начались сцены из фильмов, восстанавливающих древнюю историю Земли и созданных специалистами на протяжении последних трех столетий. Воины Тутмоса и Рамзеса жгли сирийские города, отрубали врагам руки и складывали их в огромные холмы; зверствовали армии ассирийцев, пылала Ниневия, персы штурмовали Вавилон, потом гибли десятками тысяч под копьями македонской фаланги; слышалась грохочущая поступь римских легионов, рушились стены Карфагена, Иерусалима, Сиракуз, львы рвали людей на арене под вопли опьяненных кровью зрителей, полчища варваров шли на Рим, резали, грабили, насиловали. Промчалась монгольская и арабская конницы, явилось усеянное трупами поле, затем еще одно, где корчились люди, насаженные на колья; в песках Палестины рыцари рубились с воинами Саладина, а на другом краю земли, в юкатанских джунглях, жрецы майя приносили кровавые жертвы, вырывая на алтарях сердца у пленников. Вскоре загрохотали пушки, запылали костры инквизиции, отплыли в Новый Свет суда конкистадоров, закружились грифы-падальщики над индейскими селениями, сошлись в море фрегаты, окутанные пороховым дымом, а к африканским берегам причалили корабли работорговцев. История жестокостей и зверств двигалась вперед семимильными шагами: на полях Первой и Второй мировой шли в наступление танки, падали солдаты под пулеметным огнем, вспухали фонтаны бомбардировки, и тысячи лиц — женщины, дети, старики — маячили за колючей проволокой на фоне извергавших дым печей. Наконец встал над Хиросимой зловещий гриб ядерного взрыва, поднялся в космос первый крейсер и началась история космических войн, сражений с фаата, дроми, хапторами и кни'лина. Последние кадры были столь же впечатляющими, как избиение терре озверевшими тазинто: земные десантники с клинками и лопатками рубили бегущих плешаков.

«Это уже не реконструкция и не древние фильмы, а события недавние, — пояснил командор. — Таго! Наши бойцы захватывают подземные укрепления. Ну, я тебе Рассказывал... та еще случилась мясорубка...»

Тревельян потер ладонями виски. Увиденное не то чтобы его потрясло — скорее, вселило недоумение и горечь. Джеб Ро смонтировал реальный материал, отснятый на Сайкате, с земными историческими фильмами и хроникой былых времен, словно перебрасывая мостик от дикарей-тазинто к землянам, странным образом соединяя зверства тех и других в единое целое. Труд его казался незаконченным, отрывочным и фрагментарным, но производил определенное впечатление: будто бы Земля несла ответственность за все злодейства, что творились на Сайкате, а Сайкат в перспективе мог сделаться таким же адом, таким же местом непрерывного насилия, каким была Земля. То и другое являлось ложью, и к тому же сайкатский первобытный мир, как и далекое земное прошлое, не стоило судить с позиции цивилизованной межзвездной расы. В истории самих кни'лина хватало мрачных эпизодов; в эпоху