«Нет, но я могу выдоить сведения из криогенного недоумка. Нынче для нас нет запретных тем».

— Успеется. Сначала разберемся с двумя первыми убийствами. Итак, на станции появляется землянин, — Ивар ткнул себя пальцем в грудь, — и это ускоряет ход событий. Землянин вроде бы на стороне координатора, и, пока его позиция не определилась бесповоротно, Первый Лезвие решает уничтожить соперника. Есть удобный случай: вылазка на планету и наблюдения за схваткой терре и тазинто. По приказу Лезвия Курс убивает Джеба Ро — так, чтобы подозрение пало на дикарей. Факт убийства зафиксирован на панорамной записи, но Лезвие отныне координатор, он реквизирует кристалл с записью и уничтожает ее. Если бы он остался жив, то сказал бы нам, что запись не уличает преступника, или что Джеба Ро убил дикарь. Не исключается, однако, что он переписал информацию и где-то ее спрятал.

«Зачем?»

— Затем, чтобы держать Курса на крючке. Помнишь, что сказал о киборге Иутин? Что тварями с Toy занимаются специалисты, а прочим ученым мудрецам о них мало что известно. Первый Лезвие специалистом не был и всех деталей о Курсе не знал. Мне кажется, испытывал к нему недоверие и приберег кое-что на черный день, для страховки. Скажем, эту запись... Если я найду ее копию в кабинете или в личном отсеке Лезвия, это будет веским доказательством.

«Выходит, Курс тоже не очень доверял начальству? Сообразил, что Лезвие его продаст, и подсунул ему гипноглиф... Так?»

— Именно. У Лезвия были варианты для маневра, а у Курса — нет. Лезвие мог предъявить нам запись и сказать, будто он догадался, что Курс не совсем человек. То есть неуправляемое существо с дефектным мозгом, и ожидать от него можно любой пакости... Курс тут же превратился бы в изгоя, дважды изгоя — как тварь с Toy, и как убийца Джеба Ро. Похоже, он это понимал и решил в свой черед подстраховаться... Что же до гипноглифа, — Тревельян с задумчивым видом уставился в потолок, — то его Лезвие и Курс взяли как раз для такого случая. Как полагает Иутин, киборг спрятал его в собственном теле, в особой полости, и я тут с ним согласен.

«Он мог протащить вместо гипноглифа бластер», — заметил командор.

— Бластер? Но к чему? Курс мог убить Джеба Ро и любого другого кни'лина просто голыми руками, но это было бы подозрительно. А гипноглиф — идеальное оружие: передал его со слугой, и результат гарантирован. Думаю, Джеб Ро умер бы именно так, не подвернись более удобная возможность.

«Такова твоя версия?» — В ментальном тоне командора скользнула ехидная нотка, и Тревельян удивленно приподнял бровь. Вообще-то его пращур не отличался склонностью к юмору.

— Ну, в общих чертах, — пробормотал он. — По-твоему, что-то не так? Что-то не стыкуется?

«Нет, картина вполне логичная, и я согласен, что все так могло произойти. Я бы даже сказал, что в плане идей и намерений плешаков все изложено верно. Есть только одна проблема, вполне практическая».

— Что ты имеешь в виду?

«Курс не убивал Джеба Ро. Возможно, собирался, да не успел. Другой амбал его прикончил».

Чтобы переварить эту потрясающую весть, Тревельяну понадобилась целая минута. Затем он в сердцах плюнул, попал в левый голопроектор и сказал:

— Мозг, начинай трансляцию. Посмотрим запись, и если ты не шутишь, дед, я съем свои ботинки.

На этот раз картина была такой обширной, что дальнюю часть помещения, с арками и санузлом, скрыли лесная чаща, берег реки, утесы и звездное небо Сайката. Съемка велась ночью, в инфракрасных лучах, но управляющий станцией разум сделал тьму не такой глубокой и возвратил траве, кустам, деревьям, скалам естественные цвета. Некоторое время лесной пейзаж подрагивал и раскачивался — вероятно, кибернаблюдатель кружил в вышине, выбирая лучшую точку обзора. Затем изображение сделалось устойчивым. Тревельян расслышал шелест листвы под ветром и плеск волн, увидел знакомую поляну у реки, переброшенный через поток мостик, темный зев пещеры и силуэты терре, скользившие в своем убежище словно ночные тени. Кажется, то был момент перед самым нападением тазинто.

— Пусти запись быстрее, — приказал он Мозгу, и в поле зрения тут же появились и хлынули на поляну огненные точки факелов, крохотные фигурки и лес копий, топоров, дубин, что вздымался над ними. Дикая орда с ревом мчалась к пещере, воины потрясали оружием и падали под ливнем дротиков, которые криогенный разум выделил траурным вечерним цветом. Вся эта сцена была показана сверху, с позиции киберразведчика, зависшего над лесной опушкой, и поэтому казалось, что головы и плечи тазинто, их оружие и факелы перемещаются сами собой, без помощи почти незаметных ног. Щель убежища терре, откуда летели дротики, была как раскрытая драконья пасть, готовая проглотить атакующих вместе с огнем, принесенным ими, и выплюнуть на поляну кости и черные головешки.

— Стоп, — произнес Тревельян, и картина застыла. — Проверим качество панорамной записи. Мозг, в твою память загружены мои наблюдения в стойбище тазинто. Я указал имя вождя — Сломанный Меч. Найди его в моем отчете, зафиксируй облик и попытайся идентифицировать его среди нападающих. Это возможно?

— Да, ньюри Тревельян. Вот он.

Одна из видимых сверху фигур высветилась алым. Ивар приказал дать максимальное увеличение, и перед ним возникли гигантский затылок и чудовищные плечи вождя; при желании он мог бы пересчитать каждый волосок в его длинных лохмах. После этого эксперимента он проследил полет всех дротиков, брошенных им в ту ночь — Мозг добросовестно помечал их синим траурным цветом, выделял траекторию и показывал крупным планом сраженного дикаря.

— Отлично, — сказал Тревельян. — Поехали дальше. Теперь меня интересует лесная опушка и Джеб Ро с Курсом в облике тазинто. Отыщи мне их.

«Смотри внимательно — там будут не двое, а трое, — предупредил командор. — Ты различаешь этих парней? По мне, так рожи у всех одинаковы».

— Разберемся, — буркнул Ивар, всматриваясь в новую картину. Теперь он видел дальнюю часть поляны, стволы и кроны огромных фроллов и густые заросли кустарника. Из-за дерева выступил тазинто, и Мозг, подсветив его темный силуэт, обозначил запоздавшего воина как Джеба Ро. Но Тревельян уже и сам догадался, что наблюдает подделку: движения этого дикаря были иными, чем у его предполагаемых соплеменников, не дерганными и резкими, а плавными, полными достоинства. Он иначе держал голову, не сутулился, не нюхал воздух, что было в привычке у охотников, и он не имел оружия. Стоял свободно, опустив руки и выдвинув вперед левое плечо — закрепленная там камера, скрытая под пеленой миража, вела непрерывную запись.

Метрах в сорока от Джеба Ро зашевелились кусты, и смутным призраком возникла еще одна фигура, более рослая и массивная. Этот дикарь тоже не мчался вслед за другими тазинто, а, пригнувшись, осматривался, сжимая в левой руке пять или шесть дротиков. Копья были короткими, явно принадлежавшими терре, и Тревельян различил, как поблескивают в свете туманности и звезд их каменные наконечники.

— Вот и Курс, — произнес он. — Надо сказать, ему гораздо лучше удаются повадки дикарей. Но я полагал, что он находился подальше от Джеба Ро. Можно определить точную дистанцию, сравнив записи их камер и... «Это не Курс, — сообщил Советник. — Ты совершаешь ту же ошибку, что и Первый Лезвие. Он тоже принял этого парня за Курса. Здоровый хмырь, крупнее всех в их шайке, кроме, может быть, вождя. Но не Курс. Наш биолог — вот он!»

Изображение переместилось в сторону, и в зарослях между двумя стволами фроллов появился третий тазинто, едва различимый среди густой листвы. Пожалуй, его не заметить, если не знаешь, что ищешь, мелькнуло у Тревельяна в голове. Он велел приблизить изображение дикаря и убедился, что перед ним Курс собственной персоной. Его голокамера была закреплена на низкой древесной ветви, а сам киборг выбрал такую позицию, которая не слишком хорошо просматривалась сверху. У него был только один дротик — вероятно, промах исключался.

— Пусти запись помедленнее и дай более широкую панораму, — сказал Тревельян. — Я хочу видеть одновременно все три фигуры и их действия.

Теперь движения всех троих стали неестественно плавными, словно исполнялся балет под