– Вы сказали, что у вас есть дела, – глухо промолвила Пруденс. – А мне нужно заняться шитьем. Пожалуйста, уходите.

Теплые сильные руки Росса легли ей на плечи. Повернув Пруденс лицом к себе, он смахнул слезу с ее щеки. Теперь его синие глаза стали теплыми и мягкими, как летнее небо.

– Пруденс, вы – наивное дитя. Я только хотел предостеречь вас. Не возлагайте слишком больших надежд на эту встречу. Неизвестно, что ждет вас в Америке. Я… – Тут он запнулся и нахмурился: по всему кораблю разнеслась гулкая барабанная дробь. – Проклятие! – выругался Росс и направился к двери.

– Что там такое?

– Это сигнал всем выйти на палубу. Я приказываю вам остаться здесь.

– Будет сражение? Здесь, в этих водах? Мне хочется посмотреть.

– А я запрещаю! – закричал Росс. – Сидите внизу! – И он вышел, громко хлопнув дверью.

«Запрещаю?» Пруденс закипала от ярости, словно горшок на огне. Она участвует в этой нелепой игре в мужа и жену на равных! Она Россу не служанка! Пруденс взялась было за шитье, продела нитку в иглу и сделала первый стежок, но почувствовала, что руки ее дрожат. В конце концов кусок материи полетел на пол. Нет! Нельзя позволять Мэннингу то и дело отдавать приказы!

Пруденс вихрем выскочила из каюты и стала подниматься вверх. На трапе не было ни души; ритмичная барабанная дробь становилась все громче. Добравшись до юта, она вышла на солнечный свет и в недоумении оглянулась вокруг. На палубе собрался весь экипаж. Матросы стояли на сходнях и толпились на баке. Росс и другие офицеры выстроились по стойке «смирно» на ютовой надстройке.

Росс тут же сбежал вниз по ступенькам и грубо схватил Пруденс за руку.

– Черт, я же велел вам оставаться внизу!

– Но почему? – заикаясь от удивления, спросила она. – Почему мне нельзя?..

И тут Пруденс увидела его. Увидела человека, привязанного к линю. Его рубашка была разодрана, спину испещряли красные, кровоточащие полосы. Пруденс застыла от ужаса. А в это время помощник боцмана поднял обтрепанную веревку и с размаху ударил ею по спине несчастного, оставив еще один багровый след. Раздался страдальческий вопль.

– Боже милосердный!.. – прошептала Пруденс и, потеряв сознание, рухнула в объятия Росса.

Пруденс зевнула и открыла глаза. Каюта, погруженная в полумрак, освещалась всего одним фонарем, стоявшим на столе, за которым работал Росс. Казалось, он что-то писал, целиком уйдя в свои мысли.

– Сколько сейчас времени? – спросила Пруденс странно хриплым голосом.

Росс поднял голову и улыбнулся:

– Скоро пробьет шесть склянок. Приближается время ужина. Семь вечера, – пояснил он, видя ее удивление.

– Долго же я спала…

– Гораздо дольше, чем вам кажется. Уже два дня вы не вставали с кровати. Думаю, это последствия сотрясения мозга.

Пруденс протерла глаза.

– Два дня? А как же вы?.. Росс улыбнулся еще шире:

– Вы меня ничем не побеспокоили.

На языке у Пруденс уже вертелись резкие слова, но она вовремя сообразила, что лежит у самой спинки кровати. Каким бы ни был Росс Мэннинг, но он умел держать обещания.

– Что вы делаете? – спросила она, заметив огромный фолиант, лежавший на столе.

– Рисую. Для меня это лучший способ убить время.

– Покажите.

Он с явной неохотой поднял тяжелый альбом и отнес его Пруденс. Она привстала и оперлась на локоть, чтобы получше рассмотреть рисунки. Первая страница была испещрена набросками рук – очевидно, рук самого Росса, догадалась Пруденс. Их изображение поразило ее своим мастерством.

– Но это же великолепно! – воскликнула она, восхищенная его талантом, о котором и не подозревала.

– Мне хочется посмотреть еще, – заявила Пруденс и потянулась, чтобы перевернуть страницу, но Росс захлопнул альбом.

– Нет.

Пруденс хихикнула.

– Там есть что-то непристойное?

У Бетси была такого рода книжка, которой она, по ее словам, «подбадривала» некоторых своих клиентов. Столь загадочное объяснение подруги заинтриговало Пруденс. Однажды она заглянула в книжку и тут же отбросила ее, содрогаясь от отвращения.

– Конечно, нет, – смущенно отозвался Росс. Потом он пожал плечами и убрал руку, разрешив таким образом Пруденс смотреть дальше.

К немалому удивлению Пруденс, в альбоме оказалось полным-полно рисунков, изображавших ее: несколько набросков рук, овал щеки, лицо в профиль, ее тело, раскинувшееся на постели. И даже брови: Росс, видимо, не раз пытался уловить их особый изгиб. Пруденс подняла на него глаза и тут же стыдливо отвернулась. Значит, Мэннинг внимательно разглядывал ее, пока она спала. Она ощутила странное волнение.

– Это очень… лестно для меня, – пробормотала наконец Пруденс с запинкой.

Росс холодно и отчужденно рассмеялся, еще раз подчеркнув, как глупо ждать от него изъявления романтических чувств!

– Не подумайте, ради Бога, – сухо заявил он, – что я поддался вашим чарам, как те молодые щеголи из кают-компании. Просто вы – отличная модель для художника. К тому же приятно рисовать женщину, когда находишься в обществе одних мужчин.

Мужчины. Это слово напомнило Пруденс о сцене, которую она хотела бы забыть.

– А тот бедный матрос, которого секли?..