если вы им прикажете. Неужели вы хотите того же для всей Галактики.

— Я не знаю, есть ли у меня свобода воли, мэр, — отозвался Тревиз. — Мой мозг мог быть слегка задет.

— Ваш мозг совершенно не тронут, — сказала Нови. — Если бы мы взялись за ваше исправление, эта встреча была бы ненужной. Мы были бы безнравственны, если бы делали то, что нам нравится, не думая о великих нуждах и благе человечества в целом.

— Я считаю, что теперь моя очередь говорить, — вмешался Джиндибел. — Советник Тревиз, не дайте узкому местничеству провести вас. Тот факт, что вы уроженец Терминуса, не должен приводить вас к уверенности, что Терминус идет впереди Галактики. За пять столетий Галактика действовала в соответствии с планом Селдона. Это происходило внутри и вне Федерации Основания.

Вы были и есть часть плана Селдона, часть значительно большая, чем предписано ролью члена Основания. Не делайте ничего, что разрушит план — не из-за узкого понятия патриотизма, не из-за романтического стремления к новому и неизвестному. Члены Второго Основания не пойдут по пути зажима свободной воли человечества. Мы — руководители, а не деспоты.

И мы предлагаем Вторую Галактическую Империю, фундаментально отличающуюся от Первой. За всю человеческую историю, за десятки тысячелетий существования гиперпространственных путешествий, не было и десяти, без кровопролития и насильственных смертей, даже в те периоды, когда само Основание не воевало. Выберите мэра Бранно — и это будет продолжаться бесконечно. Тот же порочный круг. План Селдона, по крайней мере, предлагает освободиться от него — и не ценой того, что человек может оказаться атомом в Галактике атомов, уменьшится до равенства с травой, бактериями и пылью!

Нови сказала:

— С тем, что Спикер Джиндибел говорит о Второй Империи Первого Основания я согласна. Но с тем, что он говорил о своей — нет. Спикеры Трантора, в конце концов, независимые люди со свободной волей, и таковыми были всегда. Но свободны ли они в пагубном соперничестве, в политике, в карабканье вверх любой ценой? Разве нет ссор и даже ненависти в Совете Спикеров? И они всегда будут вашими гидами! Рискнете ли вы идти за ними?

Надавите на честь Спикера Джиндибела и спросите его об этом.

— Нечего давить на мою честь, — сказал Джиндибел, — я и так признаю, что у нас есть соперничество, и ненависть, и измена. Но, как только решение принято, все повинуются. Исключений не бывает.

— А что если я не сделаю выбора? — спросил Тревиз.

— Вы должны, — сказала Нови. — Вы поймете, какой из этих путей верен, и тогда сделаете выбор.

— А если я не смогу?

— Вы должны.

— Много ли времени у меня для этого?..

— До тех пор, пока вы не будете уверены, сколько бы времени это не заняло.

Тревиз замолчал. Другие тоже молчали, и Тревизу показалось, что он слышит собственный пульс.

Он услышал твердый голос Бранно:

— Свободная воля!

Властный голос Джиндибела:

— Руководство и мир!

Грустный голос Нови:

— Жизнь!

Тревиз повернулся к пристально смотревшему на него Пилорату.

— Янов, вы слышали все это?

— Да.

— Что вы об этом думаете?

— Не я решаю...

— Я знаю. Но что вы думаете?

— Не знаю. Я боюсь всех трех вариантов. Однако мне пришла довольно-таки странная мысль.

— Да?

— Когда мы только что вышли в космос, — вы показали мне Галактику. Помните?

— Конечно.

— Мы ускорили время, и Галактика начала видоизменяться. И я сказал, как бы предчувствуя эту минуту: «Галактика выглядит живым существом, ползущим через космос». Вы не думаете, что в каком-то смысле она уже живая?

И Тревиз, вспомнив тот момент, внезапно почувствовал уверенность. Он вдруг заново пережил свое ощущение, что Пилорат тоже должен играть жизненно важную роль. Он поспешно отвернулся, желая, чтобы у него не было времени ни думать, ни сомневаться. Он положил руки на клеммы и стал думать.

Он принял решение — решение, от которого зависела судьба Галактики.

Мэр Бранно имела все основания чувствовать себя удовлетворенной.

Официальный визит длился недолго, но был весьма продуктивным. Она сказала, как бы стараясь избежать высокомерия:

— Конечно, мы не можем доверять им полностью.

Она следила за экраном. Корабли Флота один за другим уходили в гиперпространство и возвращались на свои обычные базы.

Все было ясно, но Сейшел был под впечатлением их присутствия, хотя не мог не заметить двух обстоятельств: первое — корабли все время оставались в пространстве Федерации; вторая — как только Бранно сказала, что они должны уйти, они и в самом деле мгновенно ушли.

С другой стороны, Сейшел не забывал, что эти корабли могли быть вызваны на границу в течение дня, а то и меньше. Это был маневр, демонстрирующий, как мощь, так и добрую волю.

— Совершенно правильно, — сказал Кодил, — мы не можем полностью доверять им, да и кто кому в Галактике полностью доверяет, а наблюдать за выполнением условий соглашения — в личных интересах Сейшел. Мы были великодушны.

— Очень многое будет зависеть от выработки деталей, и я предчувствую, что это займет не один месяц. Основное может быть принято прямо сейчас, но потом появятся нюансы: как именно мы устанавливаем сорокадневный период импорта и экспорта, как мы оцениваем их зерно и скот в сравнении с нашим и так далее.

— Я знаю, но это, в конечном счете, будет сделано, и это будет вашей заслугой. Это был смелый ход, а я, признаться, сомневался в его мудрости.

— Бросьте, Лионо. Основание должно понимать гордость Сейшел. Он был независимым с ранних имперских времен. Что и в самом деле достойно восхищения.

— Да, теперь это нас не будет больше задевать.

— Точно. Потребовалось только смирить гордыню, чтобы я, мэр Федерации, снизошла до посещения провинциальной группы миров, но раз уж решение было принято, оно не слишком повредило. И им оно было приятно. Мы рисковали, ведь они могли согласиться на визит только после того, как мы отведем свои корабли, и это было бы унижением.

— Мы отбросили видимость мощи, сохраняя ее суть, — сказал Кодил.

— Именно. Кто это сказал?

— Думаю, что это было в одной из пьес Эрдина, но точно не помню. Можно спросить у наших литераторов, когда мы будем дома.

— Если я не забуду... Нам надо ускорить ответный визит сейшельцев на Терминус и посмотреть, что