захотела вернуться, но стена стала для нее слишком высокой, и королева повернула к замку. Она вошла во дворец и увидела стол, накрытый на двенадцать человек, и двенадцать застеленных постелей. Королева почувствовала голод, взяла понемногу от каждого приготовленного блюда, чтоб никто ничего не заметил, а потом забралась под самую низкую кровать. Вечером прилетели двенадцать журавлей, по одному в каждое окно, и в тот же миг превратились в принцев. Они вошли и сказали:

       - Чуем христианскую кровь.

       Когда принцы сели за стол, старший сказал:

       - Кто ел мой хлеб?

       - Кто пил мое вино? – спросил другой.

       - Кто ел мою еду? – спросил третий, и так далее.

       А младший сказал:

       - Кажется мне, что я что-то вижу под своей кроватью.

       Потом принцы сказали королеве, что она может обрести приют у них, если поможет им освободиться от колдовства; для этого ей нужно сшить им двенадцать рубашек, не проронив ни одной слезы. Когда рубашки будут готовы, она должна набросить их на принцев, когда они один за другим станут возвращаться домой. Так и произошло. Но когда она шила последнюю рубашку, то не сдержалась, и слеза капнула на шитье. Она набросила рубашки на принцев, одного за другим, и освободила их.

       Тут принцы заспорили, кому достанется их спасительница.

       - Она ела мой хлеб, - сказал старший.

       - Она пила мое вино, - возразил средний.

       - Она ела мою еду, - сказал третий, и так далее.

       А младший сказал:

       - Она лежала под моей кроватью и к тому же уронила слезу на мою рубашку, поэтому у меня не хватает пальца.

       И остальные принцы решили, что ему быть мужем королевы. Через несколько лет король Змей вернулся в свое королевство и не нашел королевы. Король отправился искать ее и не останавливался, пока не пришел в другое королевство, где была высокая стена; он перелез через нее и нашел свою возлюбленную.

       Королева очень обрадовалась, но рассказала ему о своей судьбе и о том, что с ней случилось. Король Журавль очень опечалился. Но и он, и король Змей решили – пусть королева сама выберет одного из них. Но королева никак не могла сделать выбор. Тогда было решено, что она останется одна у себя в покоях, и ей станут подавать лишь еду и хлеб; у кого первого она попросит пить, тому она и достанется. На седьмой день королева сказала:

       - Всем сердцем я люблю короля Журавля. Но, король Змей, дай мне напиться!

       У короля Змея была дочь, прекрасная принцесса, и король Журавль взял ее в жены. А король Змей с женой вернулся в свое королевство, где народ по сей день живет под его мирным правлением.

Все городские часы пробили полночь. Почти во всех окнах потухли огни, светились очень немногие из них. Поэт, сидевший перед рабочим столом в своем кабинете, еще не потушил лампу, весь вечер он неутомимо писал. Вдруг за занавесками окна послышался легкий шорох, и вот между их складками просунулась маленькая голова в красном колпачке.

       — Я разговариваю ночью с лежащими в постели, — сказал карлик и дружески кивнул головой поэту.

       — Как тебя зовут? — спросил поэт.

       — У меня много имен, но обыкновенно меня зовут Нис — Добрый Малый. Как только наступает полночь, я отправляюсь по городу и вхожу в те дома, в которых вижу свет, чтобы помогать людям и давать советы не спящим. Часто я вижу такие вещи, которые стоит описать, хотя обычно меня никто не видит. Я сделался для тебя заметным, так как хочу поговорить с тобой.

       Тут карлик выскочил из-за занавески и уселся на стол. Он был в темном платье с кушаком, блестевшим, как отполированное золото, и держал в руках палочку, на одном конце которой был большой букет цветов, а на другом — стальное острие.

       — Хочешь идти со мной? — спросил Нис.

       — Охотно, если ты наймешь нам лошадей.

       — Фи! Лошади! Да ведь они и не бегают, а ползают! Нет, я езжу куда лучше и скорее. Северный ветер понесет нас на своих крыльях. Возьми вот этот колпак: в нем ты сделаешься невидимым и легким, как пух.

       Карлик надел свой колпачок на голову поэта, и они оба молча вылезли из окна, их подхватил ветер и понес. Где-то внизу раздавались шаги ночных сторожей. Вверху раскинулось небо, усеянное яркими звездами.

       — Вот свет, — сказал Нис — Добрый Малый, заглянув в полуоткрытое окно. — Войдем туда.

       Они прыгнули в комнату и увидели человека, печально сидевшего над клавишами пианино. На его столе, рядом с зажженной лампой, в беспорядке валялись листы бумаги, частью исписанные нотами. Нис взглянул на листы и сказал:

       — Композитор старается найти прекрасные мелодии, но все перепуталось у него в голове, и без меня он не выберется из этой путаницы. Я помогу ему!

       Нис вскочил на клавиши, протянул конец палки с цветами — и вдруг они ожили и задвигались. Белые клавиши превратились в маленьких серафимов с голубыми крылышками, черные — в печальных маленьких крылатых детей. Духи нот запорхали по комнате. Они то соединялись в хороводы, то кружились, точно в вихре, то двигались спокойно, летали вереницами, делали красивые и медленные повороты. В то же время струны инструмента звучали. Из них лилась то могучая и увлекательная, то нежная легкая мелодия. Композитор, еще недавно сидевший печально и задумчиво, расхохотался и сказал:

       — Да, да, у меня появилась чудная мысль!

       — Уйдем, — сказал Нис.

       Они улетели, впрочем недалеко, потому что в окне рядом тоже виднелся свет. В маленькой комнате сидела девушка и шила белое подвенечное платье. Она была невеста, и перед ней стоял портрет ее жениха. Время от времени она переставала шить и смотрела на него.

       — Я хочу сделать ей свадебный подарок, — сказал Нис и, приподняв увенчанный цветами конец палки, прибавил, обращаясь к молодой девушке: «Пусть аромат цветов нежности всегда окружает тебя, пусть твое счастье и счастье всех, кого ты любишь, длится долго-долго».

       Невидимые для девушки красные розы посыпались с палочки. Молодая невеста улыбнулась, точно вдыхая чудное благоухание, закрыла глаза и прошептала в полусне:

       — Пусть мой муж будет так счастлив, как я того хочу.

       Следующее освещенное окно было заботливо закрыто тяжелыми плотными занавесями, однако Нис заметил луч света, пробивавшийся в щелочку.

       — Я часто вхожу сюда, но до сих пор не мог сделать здесь добра. Войдем. На роскошной кровати лежал человек, закутанный в драгоценные одеяла, ему хотелось найти облегчение во сне, но облегчение не приходило.

       Как только он закрывал глаза, изо всех углов темной богатой комнаты выходили бледные печальные тени, окружали его постель, протягивая к нему руки, В глубоких складках занавесей показывались худые фигуры, повсюду слышались полу заглушенные вздохи и жалобы.

       — Он приобрел богатство недобрым путем, — сказал Нис. — Ты слышишь жалобы несчастных, которых он разорил и довел до отчаяния.

       — Уйдите, уйдите, — кричал нечестный богач, стараясь оттолкнуть видения, которые смущали его сон. Холодный пот струился по его лицу, он прижимал руки к глазам, но не переставал видеть печальные тени. Наконец, он проснулся и закричал:

       — Света, света! — он позвонил слугам, и они тотчас принесли два серебряных канделябра со множеством свечей, поставили их на стол и тотчас же вышли, робко поглядывая на своего несчастного господина.

       — Никакой свет не отгонит от тебя печальных фигур, — сказал Нис, — только раскаяние и старание исправить зло, которое ты сделал, могли бы прогнать от тебя эти видения.

       Карлик дотронулся до сердца злого богача железным острием палочки — это сердце было твердым, как металл. Нис печально покачал головой и оставил безжалостного человека. На узкой и темной улице из разбитого и заклеенного бумагой окна в нижнем этаже пробивались лучи света. На хромом столе горел огарок сальной свечи. Против него стоял стеклянный графин с водой, свет падал на трудолюбивые руки, чинившие башмак. Бедный башмачник еще работал в это позднее время. Когда его отяжелевшие веки опускались на глаза, он поглядывал в угол, туда, где спали его дети. Посмотрев на маленькие головки, видневшиеся из-под одеяла, он чувствовал, что его взгляд проясняется, слыша правильное дыхание детей, он сам начинал дышать легче и с новыми силами принимался за работу.

       — Я дам ему самое лучшее, что у меня есть, — сказал Нис и помахал цветущим концом палочки над головой бедного отца семейства. Оттуда посыпались бледно-голубые цветочки, наполнившие комнату свежим запахом.

       — Пусть цветок довольства помогает тебе работать, — сказал Нис. Едва он и его спутник вышли из темной маленькой комнаты, как до них донесся голос башмачника, негромко певшего веселую песенку:

       «Нет денег у меня и нет богатства. Но в сердце радость я ношу».

       Все свечи люстр горели в нарядном помещении, к которому теперь подлетели Нис и поэт. Посредине зала стоял стол с двумя большими позолоченными чашами и с несколькими рядами граненых хрустальных стаканов. За столом сидело множество нарядных мужчин, на многих сверкали драгоценные камни и виднелись разноцветные ленты. Хозяин, пожилой человек с самодовольным лицом, сидел во главе стола. Очевидно, пир только что начался.

       — Я часто прилетаю сюда, — сказал Нис. — Хозяин этого дома то и дело затевает праздники. Он любит, чтобы его расхваливали в застольных речах.

       — Сегодня буду говорить я, — сказал один из приглашенных.

       — Ну, значит, в речи будет много похвал, — заметил другой.

       Первый гость потребовал, чтобы все замолчали,