растянувшемуся на песке.

* * *

Поттер нерешительно подошел к Драко, который что-то строил из мокрого песка и спросил:

- Чем это ты так усердно занят?

- Строю замок… Начнется прилив, и вода смоет его. Фьють, и не будет, - пожал плечами Малфой. - А ты любишь заниматься подобным, Гарри?

Прозвучавшее имя было неожиданным, но приятным моментом, и Гарри, почувствовав облегчение, присел рядом и тоже назвал блондина по имени, отвечая:

- Не знаю, Драко. Я впервые на море.

Они помолчали. Гарри наблюдал за юношей и размышлял: «Почему же меня не бесит он? Это же Драко Малфой! Вот он весь, во всей своей красе. А он и в самом деле красив».

Последние мысли вызвали смущение и в то же время напомнили одну из причин перемены его отношения к блондину. Мерлин, его персональное проклятие и благословение, попытки древнего мага отыскать в чертах светловолосого юноши любимый облик Морганы. Но были у Гарри и собственные причины: жалость к врагу, желание с ним подружиться, необходимость видеть в серых глазах не ненависть, а доверие и любовь.

- Пошли купаться, Гарри! Знаешь, какое наслаждение качаться на волнах? Это почти так же, как в полете, - вернул Драко в реальность задумавшегося Поттера.

- Да я почти не умею плавать, - сознался брюнет.

- Ну, я же помню, как ты спасал Габриель и Уизли. И потом, соленая вода лучше держит. Ты же будешь жалеть, что не купался в море!

Гарри вздохнул. Малфой был абсолютно прав. Приехать к морю и просидеть на берегу? Ну, уж нет! Он первым встал с песка, но блондин опередил его и кинулся в воду, заразительно смеясь. Улыбнувшись, Поттер последовал его примеру, и вскоре ласковые волны подхватили его, окутали и понесли.

- Как это здорово! - признался Гарри. - Спасибо!

- Что я говорил! А то сидишь, как старик! - откликнулся Драко.

Они наслаждались купанием. Вода несла и баюкала. Это было такое блаженство, что не хотелось вылезать. Так бы и качался на зыбких и ласковых волнах! Тут забывалось все.

Счастливый и радостный, каким не был уже давно, Гарри вылез на берег и улегся на ласковый горячий песок, широко раскинув руки. В вышине было бездонное синее небо. Так бы лежать и лежать, ни о чем не думая.

- Вау! Так вот что ты прятал под майкой! - восхищенный возглас Драко вырвал Гарри из небытия.

Малфой сидел рядом на коленках и беззастенчиво рассматривал татуировку. Живот Гарри предательски скрутило, и сердце забилось часто-часто. Он смутился и хотел прикрыть грудь полотенцем. Но бесконечная лень и нега, навалившаяся бегемотом, не дала шевельнуть ни рукой, ни ногой. «Какого черта! Он такой же парень, как и я. Что меня так смущает?» - возмутился Гарри на свои странные реакции, демонстративно закрыл глаза и стал наслаждаться солнцем.

Легкое прикосновение к коже. Тонкий палец рисует дракона, обвившего его левую грудь. Гарри вспомнилось, как это однажды сделала Джинни. Она сама расстегнула его рубашку и стала обводить рисунок. Юноша задохнулся от переполнивших чувств, смесь возбуждения и смущения.

Сейчас ощущения были гораздо ярче. На них реагировал весь организм, рождая неясное предвкушение. Кровь устремилась вниз, и лишь остатки разума пытались внушить, что это влияние Мерлина и его треклятых чувств к Моргане.

- Что ты делаешь, Малфой? - как можно холодней и даже чуточку угрожающе осведомился Гарри, пытаясь прервать эту сладкую пытку, заставляющую трепетать каждую клеточку его души и сердца.

- Я рисую дракона. Мне они нравятся. Если бы о магических животных нам читал лекции нормальный человек, я бы полюбил этот предмет, а после школы пошел работать драконологом, - томно сообщил Драко, продолжая свое занятие.

Их глаза встретились, и между ними проскочила искра, окончательно сбившая дыхание. Мир на мгновение замер, а затем блондин грациозно отпрянул, улегся рядом на песок и принялся достраивать свой замок из песка. Гарри шумно выдохнул и, помниться, растянул губы в идиотской улыбке, пялясь в бездонное небо.

* * *

Переезд в дом Блэка выбил Поттера из колеи. Он не мог оставаться один. Хотелось к кому-нибудь прислониться, взять за руку и водить за собой. Люциус совсем не годился на эту роль, так как вел себя довольно сдержанно и отстраненно даже с сыном. Во-вторых, что он, Гарри, маленький, что бы ходить за ручку с дядей?

После полутора месяцев на теплом песочке и в воде, Поттер легко нашел, кого ему можно таскать по дому. Драко никогда не сердился и не возмущался, и даже в гостиной с портретом сидел со странным упорством. Поэтому, что могло быть естественней, чем брать его за тонкую кисть или класть свою руку на его плечо и водить по особняку. У них было такое родство душ, что Гарри не представлял себе никого другого в этой роли.

Портрет, ставший камнем преткновения… Чего Поттер зацепился за него, он и сам не знал. Неживая картинка, а Гарри разговаривал с крестным. Ему очень хотелось кому-нибудь рассказать, что он запутался в своей душе, что его смущают и тревожат серые глаза Драко, да и весь его облик. Не Люциусу же было в этом исповедоваться!

Хилл-Вейле перевернул многое в отношениях трех человек. После подземелий Малфои стали Поттеру ближе и родней. Тогда он впервые испугался за них. Когда Люциус выполнял свои кувырки, Гарри стоял, схватив Драко в охапку. Это был животный ужас, от которого холодели внутренности.

Но он не мог сравниться с тем, что Поттер испытал, глядя широко распахнутыми глазами на движения Драко. Это было за гранью, за пределом, за самой крайней чертой. «Зачем он пошел последним?! Я не вынесу вид его окровавленного тела, умру. Я уже видел его в крови. Это было ужасно!» - думал он. И когда это закончилось, Гарри прижал Драко к своей груди.

Этот кошмар являлся ему по ночам, мешал спать. Если бы в доме нашелся хоть один обшарпанный боггарт, Поттер бы знал, во что он теперь превратится. Его преследовал образ безжизненного, стройного тела, распростертого в крови на полу. Гарри вскрикивал по ночам, вскакивал с постели, а наутро спешил вниз, чтобы увидеть живого, смеющегося Драко. Это было таким облегчением, что приходило спокойствие. Спокойствие, которое привело к кошмару…

Драко вскрикнул на мягкой кровати, и Поттер вернулся в реальность, в кошмарную реальность тяжелого месяца, где был бред больного, терзающий сердце.

- Не смотри, Мерлин, на медные волосы! Зачем они танцуют в твоей голове? Я не прощу измены! Ты пожалеешь, что предал… - с укором и отчаяньем прозвучал слабый голос с кровати, заставляя смутиться сиделку.

- Я никогда не предам тебя, Драко! Забудь о Моргане! - воскликнул Гарри, вспоминая о медных волосах и об их обладательнице, которая принесла ему столько боли.

Это воспоминание вызывало тупую боль даже теперь. А в первый миг после происшествия, если бы рядом не было Драко, у Гарри бы разорвалось сердце. Поттер перенес такой сильный удар, удар в спину от человека, которого, как ему казалось, он любил. В тот тяжелый и страшный миг Мерлин как никогда раньше стал осязаемым и реальным, и Гарри почти физически ощутил, как в грудь заползает лед и сковывает его разбитое сердце.

Глава 3. Предательство

Иногда Гарри казалось, что он родился с любовью к Парижу. Этот город являлся ему во снах. Он прочитал о нем не одну книгу и мечтал попасть туда еще до Хогвартса. Когда же Рон сообщил, что Джинни учится во Франции, Гарри захотелось бросить все и лететь за ней, вопреки рассудку и логике. Таинственный город приобрел еще больше очарования.

Реальность затмила грезы. Да, Париж стоило любить! Одна Эйфелева башня чего стоила - вот очередной пример, как без магии можно творить волшебство. Они поднялись на нее как обычные люди - на лифте, в толпе туристов-маглов. Гарри тут же подбежал к перилам смотровой площадки и, раскинув руки, громко крикнул: