– Держи воровку!

– Нахалка!

– Вон та, красноволосая!

– Держите девку!

И чьи-то сильные руки стиснули Амонову рабыню за локти.

– Что? – Она в недоумении оглянулась.

Тот самый Жихарь, что всего пять минут назад так сладко улыбался и речисто нахваливал свой товар, обличительно указывал пальцем на растерянную чужачку.

– Стащила браслет, бесстыжая! Что вытаращилась?! Глаза твои наглые! Деньги, деньги давай!

– Но… – пролепетала бесстыжая, в растерянности тараща вышеозначенные наглые глаза, – вы же сами мне его подарили! Есть свидетели!

И она обвела толпу зевак потерянным взглядом, выискивая торговца с соседнего Жихаревскому лотка. Увы, того нигде не было. Между тем вокруг собиралась внушительная толпа. Одних привлекло зрелище, других гнев, третьих просто испуганная девушка с необычными огненными волосами.

– Да в петлю ее, дрянь такую! – вдруг заорал кто-то. – Мало ль таких тут каждый день рыщет, а мы потом убытки считай!

В ответ на эти возмутительные слова Кэсс хотела сказать что-то гневное, несогласное, но неизвестный деревенский силач подхватил ее и поволок в центр торга. Здесь, посередине площади, стоял грубо сколоченный деревянный помост. Лобное место…

Девушка в ужасе закричала и забилась в руках мужчины, когда поняла, куда ее волокут. Все это уже было. Она видела и этот эшафот с крепкой виселицей, и эту толпу, и эту площадь. Несчастная упиралась, рвалась из рук, кусалась и царапалась, однако людской поток, словно живая волна, нес ее туда, куда она так не хотела попасть.

Еще мгновение – и вот сон, который снился так давно, едва ли не столетие назад, оживает. Кассандра стоит на высоком помосте, толпа ревет, и кто-то пахнущий потом и чесноком набрасывает ей на шею петлю.

– Ну где же ты?.. – в отчаянии шепчет обреченная, судорожно ища в толпе знакомую плечистую фигуру.

Ощущение безысходности сделалось нестерпимым, когда стало понятно: он не придет. Он далеко и не услышит, даже если она будет кричать. В глазах задрожали слезы, мешая видеть происходящее. Да и что смотреть! Жуткий сон стал явью. И девушка мысленно, как могла громко, закричала: «Амон! АМОН!!!» В голову больше ничего не приходило, только его имя, и она раз за разом повторяла его, не слыша крика толпы и гневных объяснений Жихаря. Так вот что такое самосуд. Кэсс отчаянно замотала головой, пытаясь разогнать слезы, стоящие в глазах. Он звала и звала… но он не слышал.

Откуда-то из далекого далека донесся скрип скрытого рычага. На бесконечно долгое мгновение жертва почувствовала, как помост уходит из-под ног, а потом сильные горячие руки подхватили ее, не давая рухнуть в пустоту. Кассандра приникла всем телом к своему спасителю, по-прежнему захлебываясь мысленным криком. Он сдернул с нее петлю, сорвал с рук веревки и крепко прижал к себе.

Рабыня судорожно вцепилась в хозяина, сотрясаясь от ужаса. Она боялась, что он вновь исчезнет, а ей придется остаться один на один со своим кошмаром. Желтые звериные глаза больше не пугали, девушка льнула к свирепому дикому Зверю, и никакие силы не смогли бы сейчас развести ее судорожные объятия. Вне себя от пережитого ужаса, она верила только Амону. Демон вздохнул и, поколебавшись, положил ладонь на жалко подрагивающую макушку.

– Тихо, тихо. Задушишь. – Он говорил спокойно, но все-таки не оставлял попыток разжать судорожно стиснутые руки.

– За что, за что? – взахлеб повторяла несчастная, запрокидывая голову, но, к радости, не видя сквозь пелену слез, какие тени ходят по нечеловеческому лицу, как пламенеют на черной коже багровые узоры.

Наконец господин не выдержал. Привычным уже движением потянул за огненные волосы:

– Мы сейчас уедем.

Он обернулся на стихшую в почтительном ужасе толпу. Люди так дружно пали ниц, что взору открывались лишь спины. Кэсс не видела, какой огонь вспыхнул в желтых звериных глазах, она по-прежнему цеплялась за своего избавителя, боясь отпустить его хоть на секунду.

– Прекрати меня тискать, нам надо сесть на лошадь. – Он попытался отстраниться, но рабыня лишь с еще большим отчаянием вцепилась в широкие плечи.

– Нет… нет… не отпускай меня!

Конечно, Амон мог отшвырнуть ее, как уже делал не раз. Что значит сила такой мышки по сравнению с силой демона? Ничего. Но он не отшвырнул. Хотя отчетливо понимал, что совершает ошибку. Опасную ошибку, из разряда тех, что не прощает его мир.

– Не отпущу. Не верещи. – Он обхватил девушку за талию и свел с помоста туда, где стоял, нетерпеливо прядая ухом, вороной жеребец.

Кэсс не смотрела по сторонам, когда они выезжали из селения. Она уткнулась зареванным лицом в плечо своему хозяину и старалась не всхлипывать, так как уже поняла, что он не выносит слез. Амон ехал молча. Больше он не сказал девушке ни единого слова утешения. К чему утешать – все уже закончилось. А в деревне до утра не доживет ни один человек. Отряд вышколенных Амоновых демонов об этом позаботится.

Когда она поняла, что потерялась, было уже слишком поздно. И слез на оплакивание своей горькой участи уже не осталось. Кассандра не могла больше рыдать, не могла идти, не могла даже дышать. Сердце болезненно трепыхалось, в боку кололо, голова от долгих слез была тяжелой, затылок ломило, нестерпимо клонило в сон.

Пожалуй, никогда раньше, в своей прежней счастливой жизни, где были мама, сплетница Ленка, университет и работа на ипподроме, – никогда в той жизни Кася не плакала столько, сколько за последнюю пару недель.

Но сегодняшние слезы, пожалуй, были самыми горькими.

Девушка в изнеможении опустилась к подножию огромного раскидистого дерева и свернулась клубочком, устроившись в его узловатых корнях, как в уютной колыбели. Положила пылающий лоб на ледяные руки и закрыла глаза. Казалось, все слезы уже выплаканы, вся ярость выгорела, оставив после себя холодную, высасывающую душу тоску.

Она не найдет дороги обратно. Слишком далеко ушла, оглушенная тем, что случайно услышала. А когда опомнилась, перестала плакать и додумалась наконец оглядеться – вокруг сплошной зеленой стеной шумел лес. Не тот высокий и черный, в котором она оказалась, впервые придя в этот мир, а обычный – смешанный лес с непролазными зарослями кустарника, с могучими дубами и угрюмыми темными ельниками. Она, городской ребенок, никогда не сможет выбраться отсюда…

Конечно, Амон найдет ее. Очень скоро найдет. Он умеет искать. И не собьется со следа. А когда найдет – убьет. Она не сможет объяснить, что сбежала не нарочно, что просто заплутала. Да он и не станет слушать. Собственно, не все ли равно?

«Он ведь демон. Демон, – настырно повторяла Кэсс сама себе. – Чего ты от него ждала? Человеческих чувств? Нежности? Да, он спас тебя, дуру. Но спас вовсе не из-за того, что ты ему небезразлична… Боже!» Только сейчас она начала осознавать весь ужас происходящего.

Плечи задрожали, и из глаз потекли медленные мучительные слезы. Зачем она вообще пошла к этому ручью? Захотелось умыться! Умылась так умылась. Зачем она шла так тихо? Считала, сколько лет жизни накукует ей заливающаяся где-то в высоте кукушка. Насчитала пятьдесят шесть. А теперь с ужасом понимала – речь шла не о годах. О минутах. И очень скоро жесткая рука вздернет ее за волосы, а хищные желтые глаза уставятся в самую душу.

Пускай. Он же хозяин, в конце концов. Пусть делает с ней что хочет. Своей воли у Кэсс уже не осталось. Как ни пыталась она привыкнуть к этому миру, но оставалась здесь чужой, и все вокруг тоже было чужим. Пожалуй, теперь она понимала, почему предыдущие претендентки сводили счеты с жизнью.

Но ей-то как раз не хотелось умирать. Ей хотелось жить! Жить и быть счастливой. Увы, здесь это невозможно. Она вспомнила пылающее яростью лицо Амона, когда он говорил с Риэлем. И спокойную