– Равена! – Привлекла её внимание друид.

 – Да, не стоит, – еле слышно сказала воительница. – Если только он сам не захочет.

 Как только ждущий их парень увидел выходящих из круглого входа искателей приключений, он вскочил с камня и подбежал к ним.

 – Где Челак? Мой брат. Вы нашли его?

 – Да, – Равена виновато опустила голову и не решалась поднять глаза на него. – Мне жаль, но твоего брата… больше нет.

 – Он погиб? – Глаза парня наполнились слезами. – Где его тело? Я хочу посмотреть на него.

 – Слушай, увидеть это нелегко. Тебе не стоит этого делать, – предупредила Джахейра.

 – Я должен это видеть, – парень храбро вскинул голову.

 ¬– Хорошо. Я отведу тебя.

 Пока оставшийся в живых брат и Джахейра были внутри сооружения из веток и паутины, на поляне перед входом никто не проронил ни слова. Тяжёлое напряжение чувствовалось вокруг, и каждый украдкой смотрел на другого. Только Равена сидела на тёплом камне, почти не шевелясь, и, не моргая, смотрела на зеркальную поверхность лезвия Погибели Пауков. Она подняла голову лишь, когда ушедшие вернулись на поляну.

 – Вы правы: это увидеть нелегко, – утёр парень слёзы рукавом. – Маме это видеть не стоит.

 – Это тот самый меч, за которым вы пришли сюда, – Равена протянула ему Погибель Пауков.

 – Убери его! – Отвернулся парень. – Видеть его не хочу. Этот меч стал погибелью для моего брата. Возьмите его себе в качестве оплаты за вашу помощь.

 – Я не смогла спасти твоего брата. Это слишком большая награда за такую помощь. Я лучше куплю у тебя его.

 – Нет. Мама убьёт меня, если узнает, что я променял жизнь брата на золото. Ох, я даже не знаю, как ей сказать об этом.

 – Послушай, – подошла к нему Имоен. – Я не сторонник выражения «ложь во спасение», но ты уверен, что ей нужно знать правду?

 – Не знаю. Она ещё не отошла от смерти отца. Но что тогда я ей скажу?

 – Что твой брат нашёл меч и подался  в искатели приключений, – поддержала идею названой сестры Равена. – Столько наших братьев по духу сгинули неизвестно где. Твоя мама будет знать, что он может не вернуться, но она будет надеяться до последних дней, что когда-нибудь он всё же придёт в родной дом.

 – Не очень я хочу обманывать маму, но, похоже, что выбора у меня нет.

 – Твой брат вряд ли отпустил бы тебя с пустыми руками, поэтому возьми это, – Равена вынула из ножен свой старый меч и передала его парню. – За этот меч можно выручить неплохую сумму. Предположим, что он лежал в одной связке с Погибелью Пауков, – серебристое лезвие заняло место своего предшественника за спиной у воительницы.

 – Спасибо. Я никогда не забуду вашей доброты. Если вдруг будете проходить мимо нашей фермы, крыша над головой и накрытый стол всегда будут ждать вас.

 – Нам осталось лишь замести следы, – после короткого кивка благодарности заявила Равена.

 Через некоторое время семь факелов прикоснулись к стенам купола, и пламя, потрескивая, побежало по веткам и паутине. Огонь погрёб тела жертв Сентеол и её пауков, а также саму Сентеол и несчастного Челака, которого ещё долгое время будет ждать у окна его мать.

 Прошёл целый день в пути через Глухолесье. Дорогу пришлось пробивать через огромные толпы пауков. Каким-то шестым чувством восьминогие твари знали, что за угроза скрывается в мече с чёрной рукоятью и серебристым лезвием. Погибель Пауков вполне оправдал своё название, ибо резал толстые панцири пауков с тем же усилием, что и кухонный нож разрезает корку хлеба. Одаривая свою новую хозяйку способностью не липнуть к паутине, меч позволял без боязни передвигаться по расставленным эттеркапами ловушкам. Продвижение заметно ускорилось и стало более лёгким. Но у Джахейры щемило сердце, когда она видела, с какой ненавистью Равена кромсает пауков и эттеркапов.

 Когда пришло время вставать на ночлег, полудроу не могла найти себе места. Она взяла меч и отошла на безопасное расстояние для тренировки. Издалека казалось, что Равена просто привыкает к новому оружию, но отлично выучившая её Джахейра понимала, что движения воительницы были неловкими и смазанными вовсе не от этого. Её подругу что-то гнетёт. Истратив последние силы, Равена села на землю и уронила голову на ладони. Друид  посчитала это подходящим моментом, чтобы поговорить. Подойдя ближе, Джахейра услышала, как девушка причитает себе под нос.

 – Я не смогла спасти… Опять не смогла… – Повторяла себе Равена.

 – Невозможно спасти всех, – тихо проговорила Джахейра.

 Полудроу подняла голову. В глазах её не было слёз, лишь великая скорбь и осознание собственного бессилия застыли в них.

 – Может и невозможно, но пытаться всё равно стоит.

 – Ты пыталась…

 – Плохо пыталась! – Вспылила Равена. – Не промедли я каких-то несколько секунд, Горайон был бы жив! Если бы мы вышли  в путь раньше, то могли бы спасти этого парня!

 – Значит всё из-за этого? Из-за того, что ты не смогла защитить своего приёмного отца, ты готова броситься на помощь любому? Из-за этого ты отправилась спасать Дайнахейр? Из-за этого ты помогла той дриаде, «мальчику» Альберту, этому идиоту Меликампу и той дроу – Виконии Де Вир? Из-за этого ты прорвалась через шахты Нашкеля, совершила диверсию в лагере бандитов? И сейчас ты из-за этого идёшь по самому опасному лесу Побережья Мечей к секретной базе Железного Трона?

 – Частично да.

 – Зачем? Что ты хочешь доказать? И главное кому?

 – Себе. Я хочу доказать себе самой, что стою чего-то. После спасения Дайнахейр я почти была в этом уверена, но теперь… Ох, Джахейра, я всё ещё вижу лица этих братьев. Одно мёртвое, а другое убитое горем…

 – Ты сделала всё, что могла. Ты не виновата в этом, – пыталась уверить её друид.

 – Разумом я понимаю это, но сердце не соглашается с ним. Я так хочу показать многим, что, несмотря на моих родителей, я служу добру, – полудроу почти с отвращением посмотрела на свои светло- эбеновые руки. – Но в последнее время я всё больше сомневаюсь в этом.

 – В том, что сможешь показать или, что служишь добру?

 – Второе. Как я могу служить добру, если почти каждый день на моих руках кровь. Неужели, независимо от воспитания, кровь предков будет влиять на меня?

 – В каком смысле?

 – Я чувствую непонятное возбуждение во время боя. Моё сердце наполняет странное чувство, близкое к радости, когда я вижу, как падает мой противник, как его кровь течёт по моему клинку, как потухает в его глазах жизнь. Это беспокоит меня, – Равена обхватила голову руками. – Да ещё эти сны…

 – Сны?

 – Да. Мне снилось несколько кошмаров, и, кажется, они связаны между собой, – еле проскрипела девушка.

 – Расскажи мне о них.

 Пока Равена пересказывала свои странные сны, глядя куда-то в пустоту, Джахейра слушала её, закусив нижнюю губу.

 – Почему ты думаешь, что они связаны?

 – Голос… Их всех связывает голос. Такой мерзкий, противный, – полудроу сморщилась от воспоминания о нём. – Он всё твердил: «Ты научишься». А в последний раз заявил о какой-то сущности, данной в долг, и что придётся когда-нибудь этот долг отдать.

 – Слушай, я… плохо умею толковать сны, но всё же думаю, что тебе ни в коем случае нельзя сдаваться этим снам. В них есть что-то… что-то злое. Крепись. Я верю в тебя. Ты сильная. Ты сама не представляешь, какая ты сильная.

 Неуверенная улыбка осветила грустное лицо Равены.