мудрость. С одной стороны – верно, но с другой стороны – не каждому это теперь будет под силу. А жаль!

 Равена вздохнула: она надеялась посетить бывший дом по дороге куда-нибудь.

 – Расскажите-ка мне всё, что с вами случилось с того момента, как вы ушли из Берегоста. Басилуса и пауков в доме у Ландрин можно опустить. Об этом целую неделю трещали сплетники на каждом углу.

 Девушки не без грусти улыбнулись и начали рассказ. Файэбид время от времени вздыхал, порой ойкал и всплёскивал руками. Когда повествование дошло до штурма Крепости Гноллов, старик побледнел, как простыня. Щёки его снова порозовели, когда речь зашла об освобождении шахт Нашкеля. Старый знакомый Горайона был уверен, что тот был бы сейчас несказанно горд за своих девочек. Однако промолчал об этом. Получив напутственное слово, сёстры решили возвращаться к друзьям.

 Равена шла, опустив голову. Она не думала ни о чём, лишь перед глазами стояли двери. Гостеприимные двери Кэндлкипа были закрыты наглухо для неё вероятно навсегда. Имоен толкнула её в бок.

 – Гляди, кто идёт прямо на нас.

 Воительница ожидала сейчас увидеть кого угодно от Ландрин до гнолла, но этого человека никак нет.

 – Рад снова вас видеть, мои прелестные искательницы приключений!

 – И мы Вас тоже, – неуверенно сказали они.

 Перед девушками стоял тот самый старец в красном одеянии, которого они встретили на развилке.

 – Наши пути снова пересеклись. Интересно-то как! Пожалуй, мне стоит теперь представиться. Зовут меня Эльминстер.

 У сестёр от удивления распахнулись рты. Как? Сам Эльминстер?

 – Слышал я о ваших подвигах на Побережье Мечей, – меж тем продолжал старик. – Твоё искусство, Равена, именно такое, каким его описывал Горайон. И, возможно, оно окажет большое влияние на эту местность.

 Рот Имоен со стуком захлопнулся. Равена вдохнула воздух, чтобы что-то спросить.

 – Да, да, прости, что не сказал тебе всего этого раньше. Было не время, да и не место.

 Равена снова попыталась начать речь.

 – Кстати, я слышал, вы ищете какой-то бандитский лагерь. Видел я один на северо-востоке от «Дружеской Руки». Ну, мне пора. Ещё увидимся.

 Девушки так и провожали его, глядя в спину: одна с глупо наклонённой на бок головой, другая с открытым ртом и поднятым вверх указательным пальцем.

 – Эльминстер… – Наконец прошептала Имоен. – Равена, это он послал письмо Горайону. Помнишь, оно было подписано «Э.»?

 – Помню. Пойдём, надо рассказать об этом Джахейре.

 – Что-то у вас лица какие-то унылые, – заметила друид. – Садитесь ужинать.

 – У нас есть две новости: одна не очень приятная, другая весьма странная, – Равене пришлось отстегнуть ножны, чтобы сесть поудобней на невысоком стуле. – С какой начать?

 – Странности давай-ка оставим на потом, – пододвинула им тарелки Джахейра.

 – В общем, в Кэндлкип теперь нельзя теперь пройти просто так. Ульраунт – Хранитель Фолиантов – приказал с каждого входящего взимать пошлину – книгу или свиток или манускрипт и так далее для «пополнения мудрости» библиотеки.

 – Как я поняла, – принялась за еду Имоен. – Книга, ну или что там ты принесёшь, должна быть особенной. С каким-нибудь «Бегом единорога» или «Историей Халруаа» туда не пройдёшь. Я вот не совсем понимаю, зачем это надо было делать?

 – Для защиты Кэндлкипа, естественно, – Джахейра пригладила волосы. – После убийства Горайона, о котором он наверняка уже знает, Хранитель Фолиантов обязан был об этом задуматься.

 – Да нет, Джахейра, он давно хотел сделать именно так. Он всегда считал, что сокровища Кэндлкипа достоин увидеть отнюдь не каждый. Смерть Горайона предстала просто удобным случаем.

 – Ну, мы пока что не собираемся туда. А что за вторая новость?

 – Ах, да! Нам встретился… ммм… Эльминстер.

 Супруги удивлённо уставились на Равену.

 – Причём уже не в первый раз. Он повстречался нам на Львином Пути, когда мы с Имоен шли из Кэндлкипа, и очень интересовался мной. Интересно почему? Точно ведь не из-за того, что я наполовину тёмный эльф.

 – Но он был знаком с Горайоном, ведь это он послал ему предупреждающую записку, – рассуждала Имоен. – Вот, наверное, и шёл узнать, выполнил ли Горайон его просьбу. А когда узнал, что случилось, пошёл искать тебя – его приёмную дочь.

 – Ты ведь тоже считалась воспитанницей Горайона, – возразила Равена.

 – Да, но ты всегда была его любимицей.

 – Куда там! Любимицей, которая вечно ввязывалась в неприятности. Вообще-то, с такими способностями, как у Эльминстера, можно сидеть на одном месте и знать, что происходит не только в Фаэруне, но и во всех Королевствах вообще. Значит, есть ещё что-то…

 Равена смотрела в тарелку с рагу и была полностью погружена в раздумья: кто же она такая? Почему Горайон скрывал от Джахейры и Халида её настоящий характер? Почему ей интересуется сам Эльминстер? Почему… И таких «почему» родился целый рой у неё в голове. Казалось, больше никто не замечал этих странных совпадений. Только супруги-полуэльфы не заметно ни для кого переглянулись и кивнули друг другу.

 Равена проснулась посреди ночи на каменном полу от холода, пробирающего до костей. Она отлично помнила, что засыпала она в тёплой постели гостиницы «Филдпост». Она встала и побрела вперёд сквозь кромешную тьму, обхватив себя за плечи руками. На ней была только тонкая сорочка, и кожа покрылась мурашками. Вдруг земля завибрировала и прямо под её ногами разверзлась глубокой пастью. Равена ожидала, что сейчас провалится в эту пропасть, но какая-то неведомая сила аккуратно поставила её на дно трещины. Она подняла голову. Неба видно не было, земля сомкнулась над ней. Внезапно Равена поняла, куда она попала. Шахты Нашкеля. Она стояла посередине пещеры Мулахея. Вход был старательно завален Эмерсоном. Пространство перед ней исказилось. Сначала ей показалось, что впереди образовалась иллюзия. Плохо сотворённая, но похожая на… Нет! Это не иллюзия. Перед ней стоял Мулахей. Она видела след от её собственного меча. Вместо расписного щита и дорогого моргенштерна в руках у жреца Цирика был кинжал. Судя по цвету и форме, он был сделан из кости. Равена лишь усмехнулась в лицо мертвецу: он уже мёртв, что терять на него время? Надо найти выход отсюда. И она повернулась к жрецу спиной. Странный звук заставил её обернуться. Мулахея больше не было, но кинжал остался висеть в воздухе. Вдруг он сам собой прицелился и устремился ей в сердце. Почему-то Равена знала, что он не промахнётся.

 Имоен сидела на кровати у названой сестры и успокаивала её. Всю ночь Равена ворочалась, невнятно бормотала что-то вроде: «Нет!» А несколько минут назад вскочила, как ужаленная. Полудроу была вся липкая и холодная от пота. Постепенно она пришла в себя и уступила просьбе Имоен рассказать, что ей приснилось. Равена рассказала всё, не утаив и то, что в конце снова слышала этот мерзкий зловещий голос: «Ты научишься…»

 Имоен уснула сразу же, как только переползла обратно на свою кровать и коснулась головой подушки. Полудроу боялась заснуть. Чтобы отвлечься от  неприятных мыслей, она решила подумать о чём- нибудь другом. Она даже удивилась сама себе, когда первым в списке таких дум обнаружила Элиендра. Действительно, и почему бы не подумать о нём? Равене он в какой-то мере понравился. Он был строен, одного роста с ней. Вероятно, по влиянию матери, он носил длинные волосы, как у эльфов, они походили цветом на солому. Глаза его были непонятного цвета: то ли карие, то ли зелёные. Он был скромным, хоть и избалован женским вниманием. Пока что всё нравится. Что ещё? Ах, да! Имоен права: никто из парней ещё не относился к ней, как Элиендр. Чаще всего встречались случаи, похожие на историю с Рикардо, да и заканчивались они точно так же. Ну, не надо о грустном. Итак, Элиендр. Он был бы, наверное, вполне приемлемой второй половинкой для неё, но что-то в нём её не устраивало. И даже не то, что она яростная воительница, а он подмастерье у кузнеца. Он был нерешителен. В нём не было огня. Он – простой