контроля. То есть, по существу, предлагал перейти к измерению h-параметров. Достоинства своего метода и возможность выявления скрытого брака, который при традиционном измерении у-параметров не выявлялся, он доложил на техническом семинаре в отделе и в заключении сказал:

— Я, конечно, предварительно обойду всех главных конструкторов заказов и заручусь их поддержкой.

На это начальник одного из отделов Б.Я. Резниченко2* ответил ему:

— Вы, конечно, всех обойдете. Но Рапопорта Вам не обойти.

То есть, он ожидал противодействия А.Г. Рапопорта в вопросе отхода от уже установившейся методики входного контроля. Так далее и произошло: А.Г. Рапопорт был осторожен и знал цену любым новшествам на переходном этапе их внедрения, а по его заказу ожидалось проведение входного контроля тысячных партий транзисторов.

Хорошо помню, как А.Г. Рапопорт назидательным голосом поучал нас, молодых начальников отделов «сто восьмого»:

— Всегда встает вопрос: как распределить работы подразделения по приоритетам направлений — чему отдать первое место, чему — второе… Раздались голоса, что вопросы технической политики надо ставить, конечно, на первое место. Все ожидали, что и Айзик Геселевич подтвердит такой порядок. Но он покачал головой:

— Не-ет… На первое место приходится ставить вопрос обеспечения режима, сохранения государственной тайны. На второе место — требования техники безопасности. Так что названный вами вопрос приходится ставить только на третье место. Конечно, вопросам технической политики на своем, третьем месте придется уделить и больше времени, и затратить больше сил. Но только после решения вопросов по первым двум группам.

1* Павел Николаевич Куксенко (1886–1980) — д.т.н., генерал-майор-инженер, опытнейший радиоспециалист с довоенным еще стажем, начальник и главный конструктор СБ-1, специальною конструкторского бюро, созданною в 1947 г. для разработки системы управляемою ракетною оружия «воздух-море», а затем, с 1953 г., — один из руководителей КБ-1 /2/. Докторскую диссертацию он защищал 29 марта 1946 г. в совете «сто восьмого», и это была первая защита докторской диссертации в данном совете.

2* Я только что упоминал про жесткие правила набора сотрудников, в том числе и по «пятому пункту» («пострадал за графу за пятую» — пел B.C. Высоцкий). Берко Яковлевич Резниченко был начальником отдела не во втором, а в совсем другом отделении института. Значит, и для таких отделений тоже иногда делали исключения, но они, эти исключения, существовали только для того, чтобы подтвердить действенность этих жестких правил. Делали такие исключения обычно для людей нерядовых, талантливых.

Андрей Васильевич Загорянский (1918–1982), д.т.н., лауреат Государственной премии СССР.

И вот получалось, что по его заказу государственную тайну и не удалось сохранить!

Айзик Геселевич зашел ко мне (я уже работал в должности ученого секретаря «сто восьмого») и тихо предупредил:

— Юрий Николаевич, я знаю, что состою в списке избранников «сто восьмого», который направляется в ВАК для получения разрешения на защиту докторской диссертации по совокупности научных трудов. Так прошу Вас, не делайте этого, не возбуждайте ходатайства по моей кандидатуре.

— Что так?

— Да тут история с этим снимком в американском журнале — Вы, вероятно, уже проинформированы об этом. И один бог знает, что за этим последует: может быть, мне работать в институте дальше не придется. Тогда, будучи доктором, и на работу не устроишься. Кандидатом устроиться еще можно, а доктором… (он покрутил головой). В общем, прошу Вас с возбуждением повременить…

А.Г. Рапопорт уже давно состоял членом нашего Ученого совета, но докторскую степень так и не получил, хотя относился к числу известнейших главных конструкторов «сто восьмого».

Когда Айзик Геселевич скончался, ко мне зашел Велиор Васильевич Кустов, бывший работник службы заказчика, но уже несколько лет начальник отдела «сто восьмого», участник разработки и испытаний аппаратуры космического базирования.

— Юрий Николаевич, — начал он, — наши первые руководители — народ новый, Айзика близко не знают, и поручать им делать доклад на прощании с ним как- то не хочется. Лучше бы выступил человек, Айзика знающий давно и хорошо. Не примете ли на себя этот труд?

— Что-ж, только не заставляйте меня предлагать свою кандидатуру…

Я говорил о витебском детстве Айзика Геселевича (он родился в местечке Бабиновичи под Витебском, а потом семья, вслед за отцом, устроившимся на работу в витебском лесопильном заводе № 3, переехала в Витебск), о Шагале, выходце из этого же городка, об успехах Айзика на другом фронте (это уж кому что дано) — в радиолюбительстве. А сам вспоминал, у кого из наших руководителей в приемной висит репродукция картины с полетом над Витебском шагаловской парочки. К своей досаде вспомнил только после окончания выступления: конечно, в приемной М.Ю. Иванова, в тот период заместителя директора по работе с персоналом.

«Радиолюбитель с 1930 г. В 1936 г. сдал нормы на значок «Активисту-радиолюбителю» 1 ст., в 1938 г. — нормы на значок «Активисту-радиолюбителю» 2 ст.», — писал Айзик Геселевич 15 августа 1945 г. в своей автобиографии.

У истоков

Эдуард Дмитриевич Гуреев, к.т.н., лауреат Ленинской премии, ранее — работник заказывающего управления по линии основного потребителя информации, а после ухода в запас в 1988 г. — ведущий научный сотрудник нашего предприятия, рассказывал, как в марте 1964 г. его вызвал начальник управления:

— Что Вы знаете о станции «Куст-40»?

— Ничего.

— Вы слышали об аппаратуре «Куст-12» на космическом аппарате «Зенит-2»?

— Нет.

— Ну и хорошо. Вот изучите результаты работы этого аппарата — и у Вас будет непредвзятое мнение о путях совершенствования аппаратуры космического радиотехнического наблюдения «Куст-12».

…Запуск первого искусственного спутника Земли состоялся в 1957 г. А всего два года спустя, в 1959 г., «сто восьмой» начал разработку средств радиотехнического наблюдения, размещаемых на космических носителях. Перспективность этого направления радиотехнического наблюдения сразу, еще до появления ее результатов, оценили и директор «сто восьмого», потом заместитель министра радиопромышленности СССР, а затем — министр радиопромышленности Петр Степанович Плешаков, и новый директор института Юрий Николаевич Мажоров. За чутье П.С. Плешакова ко всему новому в радиоэлектронной технике командующий дивизионом электронных систем стратегических воздушных сил США генерал-лейтенант Джемс В. Статсберри недаром повесил на стене своего офиса (Хэнском, шт. Массачусетс) его портрет: «Это человек, с которым я должен сражаться. Ежедневное лицезрение его напоминает мне о том, что свои приоритеты надо держать в порядке» [5].

В 1961 г. было закончено изготовление первого опытного образца аппаратуры «Куст-12» — главный конструктор к.т.н. Андрей Васильевич Загорянский, вскоре защитивший по результатам выполненных исследований свою докторскую диссертацию. Аппаратура «Куст-12» представляла собой 12-каналыюе приемно-анализирующее устройство, в каждом канале — приемник прямого усиления [6]. В аппаратуре были применены передовые для того времени схемные и технологические решения: вовсю использовались полупроводниковые диоды и триоды, двухдиапазонная антенная система, импульсный блок питания.