наконец говорит: - Он действительно не делал детям ничего… ничего такого, чего не делал бы раньше.

- То есть он снимал немереное количество баллов, издевался по любому поводу и потакал слизеринцам, но не применял к школьникам Круциатус, как другие Пожиратели, не сажал детей в карцер и не позволял Филчу избивать их розгами?

На каждое замечание Макгонагалл отвечает утвердительным кивком - и вдруг широко раскрывает глаза, словно только сейчас что-то сообразила.

- Боже мой, Гарри, - быстро произносит она, - но он запрещал делать это и остальным Пожирателям… ну, тем, кто преподавал в школе, ты знаешь, Кэрроузам, - она брезгливо морщится, - по крайней мере, когда в этот момент оказывался рядом. Несколько таких случаев я сама наблюдала. Тогда мы все, конечно, думали, что он пытается таким образом завоевать авторитет, и ненавидели его еще больше.

- А вы знаете, что он не помнит об очень многих вещах? - тихо спрашиваю я. - Например, о своей работе в Ордене. И ничего не может сказать о мотивах убийства директора и о том, почему вновь стал служить Волдеморту, - Макгонагалл недоуменно хмурится, я коротко рассказываю о понедельничном допросе и заключаю: - То есть получается, что он не помнит ничего из того, что могло бы… хоть как-то оправдать его.

- Оправдать то, что он сделал, невозможно, - шепчет Макгонагалл, на мгновение пряча лицо в ладонях, - но и объяснить то, о чем мы сейчас говорим… Гарри, я не знаю что и думать.

- Я тоже, - угрюмо отвечаю я. - Может… может в воскресенье что-нибудь прояснится.

- Мы молча переглядываемся. Восстановленный портрет Дамблдора - да, пожалуй, только на него вся надежда. И… на то, что Снейп продержится до воскресенья. Похоже, Макгонагалл посещает та же мысль - она мрачнеет и, не глядя на меня, спрашивает:

- Что с ним делают на допросах?

- Поверьте, профессор, вам лучше этого не знать, - хмуро отвечаю я.

- Ты даешь ему какие-нибудь лекарства?

- Мне это запрещено, - наверное, у меня делается такое лицо, что Макгонагалл успокаивающе сжимает мою руку.

- Гарри, - тихо произносит она, - постарайся воспринимать все это спокойнее, ты же всегда был предубежден против него.

- Да, постараюсь, - сквозь зубы говорю я. А что мне еще сказать - что всю жизнь ненавидел одного человека, а сейчас каждый день вижу перед собой другого, которого я совсем не знал и чья непоказная стойкость и преданность своему делу не могут вызвать ничего, кроме безусловного уважения - не будь это Снейп, конечно?

Не будь это Снейп… А может, вот это и есть Снейп?

Нет, я точно рехнусь за эту неделю.

- Блэкстон сказал что-нибудь о том, когда его забирать?

- Нет, наверное, как обычно, - Макгонагалл, вздохнув, встает. - Приходи пораньше, попьем чаю…

- Угу, - вздыхаю я. - Приду.. все равно здесь одному делать нечего.

- А чем вы здесь занимаетесь? - она заглядывает в приоткрытую дверь лаборатории.

- Да вот, разгребаю с ним слизнортовские завалы, - киваю я на заставленные склянками полки. - Уже меньше половины осталось, мы и после допросов иногда работаем, - я запинаюсь, но решаю все же пока не рассказывать ей про галлюцинации. Сам сначала попробую разобраться, в чем дело. - В общем, до воскресенья, может, закончим… если он будет в состоянии работать. А как вообще в школе с зельями?

- Плохо, - Макгонагалл расстроенно машет рукой. - Для госпиталя приходится часто посылать в Сент- Мунго, а там сейчас зельевары - сам понимаешь… да Снейп и раньше был вне конкуренции.

- Он действительно настолько хорош? - тихо спрашиваю я.

- Он лучший из всех, кого я знаю, и это приходится признать, как бы мы к нему не относились, - директриса печально улыбается. - Он не ремесленник, он… ученый. Автор многих блестящих научных работ - и прекрасный практик. Как зельевар он был просто кладом для школы, - невесело заключает она.

- Может, он все же смог бы, даже сейчас… ну, это… варить зелья? - осторожно спрашиваю я. Макгонагалл задумчиво смотрит на меня, но ответить не успевает - в гостиной с легким хлопком появляется Добби.

- Директор, к вам посетители, - пищит он, и Макгонагалл, с сожалением кивнув мне, выходит из комнаты.

Оставшись в одиночестве, я уныло оглядываю опостылевшие за три дня стены. Не представляю, как убить оставшиеся до девяти четыре часа.

А может... черт, это будет полнейшей авантюрой, но раз уж взялся - может, продолжить мое импровизированное расследование, только расспросить уже школьников? В конце концов, в прошлом году Макгонагалл, будучи только гриффиндорским деканом, вполне могла чего-то и не знать. Да и что я, собственно, теряю? Потрачу на это свое личное время, за которое не обязан отчитываться, да и зачем вообще Блэкстону что-то об этом рассказывать, раз он считает копание в снейповском прошлом полной чушью.

Нет уж, извините, уважаемый старший аврор. Я даже Дамблдору не всегда склонен был верить на слово. Лучше уж сам… убежусь.

Около девяти я подхожу к кабинету директора и быстро называю горгулье пароль, чувствуя, что мне просто необходимо поделиться с Макгонагалл тем, что я услышал за эти несколько часов в трех факультетских гостиных - к слизеринцам я по понятным причинам не пошел.

Приступая к расспросам, я нисколько не сомневался, что меня просто завалят подробностями, - и не ошибся. Почти ни один равенкловец и пуффендуец, не говоря уж о гриффиндорцах, не упустил возможности, так сказать, бросить свой камень в ненавистного предателя. Разумеется, фразы типа «ходил, гад, весь такой важный, надутый, со своей обычной мерзкой ухмылкой» начинали каждую вторую историю, и вскоре я начал пропускать красочные описания внешности и поведения Снейпа мимо ушей. Можно подумать, сам в школе не насмотрелся. Но всплывающие конкретные факты… обескураживали.

Чем больше я слушал полные праведного гнева рассказы, тем больше находил подтверждений зыбкой версии, сложившейся у меня после слов Макгонагалл о том, что Снейп не вредил школьникам. Получалось, что он не только не вредил, но и… защищал по мере возможности. Причем защищал так, чтобы это не бросалось в глаза не только хозяйничающим в школе Пожирателям, но и самим ученикам. Им и не бросалось - до такой степени, что даже сейчас, рассказывая мне все в подробностях, все были убеждены, что слизеринский гад в очередной раз пытался напакостить. Я бы, наверное, тоже был в этом убежден - если бы не помнил, что еще на первом курсе Макгонагалл наказала нас, отправив в Запретный лес с Хагридом, а именно про это снейповское взыскание рассказали по меньшей мере человек десять - «и еще загон для гиппогрифов чистить посылал, гад». Несколько школьников вспомнили, что после взыскания, которое накладывали Пожиратели, - а это всегда был Круциатус, - Снейп вызывал их в директорский кабинет и со зверским лицом заставлял пить какое-то чрезвычайно гадкое зелье, в котором по описанию я с удивлением узнал лекарство, нейтрализующее действие Круцио, - как раз сегодня я записывал его характеристику. От тех, кто оставался в школе на рождественские каникулы, я услышал возмущенные рассказы о том, что Снейп никого не пускал в эти дни в Хогсмид, - и сразу вспомнил, как слышал недавно в аврорате, что все прошлое рождество по деревне шатался Грэйнбек и как, мол, здорово, что хоть его опасаться в этом году не нужно.

- В общем, - заключаю я, - может, конечно, он и пытался завоевать таким образом авторитет, только он не мог не понимать, что никакого авторитета все равно не завоюет - да хоть закорми он детей лимонными леденцами, все равно остался бы для всех сволочью. Его, наоборот, должны были презирать за такие попытки.

- Что мы и делали, - кивает Макгонагалл. - Помню, однажды - я тогда страшно мучилась бессонницей - в ящике своего стола в учительской я нашла зелье… отличное зелье, оно мне очень помогло. Конечно, я решила, что это Слизнорт заметил мое состояние и решил помочь, и при первой же возможности поблагодарила его. Но оказалось, что он не имеет к зелью никакого отношения, и я, разумеется, догадалась, что это Снейп - больше было, как ты понимаешь, просто некому.

- И что вы сделали? - я с интересом гляжу на Макгонагалл и замечаю, что на строгом лице проступает слабый румянец: