- Скажите, капитан Терехов, каково ваше впечатление от Скопления?

- Честно сказать, президент Лабабиби, я пробыл здесь недостаточно долго, чтобы обзавестись собственными впечатлениями, - непринуждённо откликнулся Терехов.

Он стоял с изящным хрустальным бокалом в руке и приятно улыбался. А если и замечал несколько застывшее лицо контр-адмирала Хумало, то не подавал виду. Группа мантикорских офицеров резко выделялась из остальной, внешне броской толпы. Старших делегатов Конституционного Собрания притянуло к ним с неизбежностью гравитации, а недавнее прибытие и относительное старшинство Терехова делали его естественным центром сосредоточения внимания.

- Да бросьте, капитан! - мягко укорила его системный президент. - Я уверена, что вас тщательно проинструктировали, прежде чем отправлять сюда. И вы проделали весь путь от Рыси до Шпинделя.

- Да, мэм. Но инструктажи едва ли можно считать личными впечатлениями. Что же до пути с Рыси, весь он проходил в гипере. Я, на самом деле, практически вовсе не видел Скопления.

- Понятно, - она задумчиво смерила его взглядом, а очень высокий рыжеволосый мужчина, стоявший рядом с ней, рассмеялся.

- Уверен, Самиха, что любезный капитан вскоре получит куда больше возможностей узнать нас, чем когда-либо желал. Хотя, если честно, я подозреваю, что уже живущие здесь люди - включая сюда большинство находящихся в этом зале - на самом деле до голосования об аннексии знали о своих соседях не больше, чем капитан Терехов.

- Думаю, это вы несколько преувеличиваете, Иоахим, - раздраженно заметила Лабабиби.

- Но не сильно, - вступил новый голос, и Терехов повернул голову в сторону зелёноглазой женщины с золотисто-каштановыми волосами, которую ранее не представляли.

- А, это вы, Александра… наконец-то, - отреагировала президент Лабабиби, улыбнулась, не вполне радостно, и повернулась обратно к Терехову. - Капитан, позвольте вам представить миз Александру Тонкович, президента Корнати и старшего делегата системы Сплит в Конституционном Собрании. Александра, это капитан Айварс Терехов.

- Капитан Терехов, - протянула ему правую руку Тонкович. Терехов её пожал, а она ему улыбнулась. Александра была поразительно статной женщиной… не красавицей, в любом обычном смысле этого слова, но с твёрдо очерченными чертами лица и пронзительными, умными глазами. - Боюсь, коллега Иоахим прав насчёт нашей относительной замкнутости до голосования об аннексии… хотя, может быть, и не настолько прав в некоторых других вопросах.

- Поскольку это общественное мероприятие, Александра, мне следует воздержаться от вступления с вами в философский диспут и не разносить ваши построения по кирпичику. - Иоахим Альквезар тоже улыбался… хотя в его глазах было очень мало веселья.

- Вот и хорошо, - сказала с определённым нажимом Лабабиби. Практически против собственной воли Терехов приподнял вопросительно бровь, и президент криво ему улыбнулась. - Боюсь, мистер Альквезар и миз Тонкович не в лучших отношениях в том, что касается политики.

- О, да, - отозвался Терехов. - Если я правильно помню, мистер Альквезар возглавляет партию Конституционного Единства, в то время как миз Тонкович возглавляет Либерально-Конституционную партию Талботта.

- Замечательно, капитан, - сделал ему комплимент Альквезар. Выражение лица контр-адмирала Хумало было несколько менее радостным. Он начал было придвигаться бочком, но баронесса Медуза, обставив это совершенно естественно, перехватила его.

- Я - офицер королевы, мистер Альквезар. И имею честь командовать одним из её крейсеров, находясь посреди… деликатной ситуации, что, как я уверен, осознают все присутствующие. - Он пожал плечами, приятно улыбнувшись. - С учётом обстоятельств, я ощущаю некую ответственность быть подготовленным.

- Несомненно, - вполголоса произнёс Альквезар. Его взгляд метнулся в сторону Хумало, а затем к Тонкович. Практически в унисон они шагнули ближе к Терехову.

- Скажите, капитан, - продолжил Альквезар. - Как офицер королевы, который подготовился, что вы думаете о местной… политической динамике?

Несмотря на беседу с губернатором Медузой, Хумало сумел передвинуться на несколько метров ближе к Терехову и двум политическим лидерам Талботта. Если капитан это и заметил, на его лице это никак не отразилось.

- Мистер Альквезар, - сказал он с лёгким смешком, - если у меня не было возможности сформулировать личное мнение о Скоплении в целом, что заставляет вас думать, что у меня был шанс сформулировать сколько-нибудь значимое мнение насчёт местного политического уравнения? И даже если бы он был, я весьма сомневаюсь, во-первых, что моё мнение могло оказаться особо заслуживающим доверия, будучи сформулированным на основе столь ограниченной информации, и, во-вторых, что мне, как находящемуся на действительной службе офицеру, следует предлагать свою интерпретацию двум политическим лидерам региона. Думаю, это было бы как минимум самонадеянно с моей стороны.

- Именно так, капитан, - искренне вставил Хумало, приблизившийся достаточно, чтобы встрять в происходящую в этой узкой группке беседу. - Офицеры флота Звёздного Королевства являются проводниками политической позиции, мистер Альквезар. От нас не предполагается оказываться вовлечёнными в формулирование этой самой позиции.

'По крайней мере, он использовал глагол 'предполагается', - отметил Альквезар, обменявшись кратким, практически соболезнующим взглядом с Тонкович.

- Согласен, адмирал, - произнёс ещё один голос, и на лице Хумало промелькнуло нечто подозрительно похожее на панику, когда из толпы появился Генри Крицманн. - С другой стороны, - заметил президент Собрания, - происходящее вряд ли представляет собой обычную для вас политическую ситуацию, так ведь?

- Э-э, нет. Нет, не представляет, - через секунду выдавил Хумало и метнул умоляющий взгляд на Медузу, но временный губернатор никак не прореагировала. Она явно не собиралась его спасать. Если он хотел прервать разговор между Тереховым, Лабабиби, Альквезаром и Тонкович, прежде чем капитан скажет нечто, чего контр-адмирал не хотел, Хумало это не удалось. Теперь же он обнаружил себя стоящим перед четырьмя наиболее влиятельными лидерами Собрания и, судя по его виду, он предпочёл бы оказаться в клетке полной гексапум… с куском сырого мяса в руке.

- Думаю, все мы можем с этим согласиться, Генри, - в голосе Тонкович была чётко различимая холодная нотка, и Крицманн сухо ей улыбнулся.

- Я на это определённо надеюсь. Хотя, - заметил он, - временами в это трудно поверить.

- В каком смысле? - потребовала ответа Тонкович, зелёные глаза которой полыхнули гневом.

- В том смысле, что Собрание представляет собой проявление реальной политики, Александра, - вставила Лабабиби, прежде чем Крицманн успел ответить.

- В которой всегда довольно неразберихи, - согласилась Медуза, беспристрастно улыбаясь спорщикам. - Мы с адмиралом Хумало многое могли бы вам порассказать о политиках дома, на Мантикоре. Верно, адмирал?

- Да. - Если Хумало был благодарен временному губернатору за вмешательство - или, по крайней мере, за ту форму, которую это вмешательство приняло - по нему сказать этого было нельзя. - Да, баронесса, полагаю, могли бы.

- Ну, - произнёс Крицманн, бросив молниеносный взгляд на Альквезара, а затем на Лабабиби, - уверен, что это так и есть. Но должен признать, что я более чем немного озабочен сообщениями о произошедшем на Монтане и, если позволите, Александра, о 'Союзе Свободы', который Агнес Нордбрандт провозгласила на Корнати. Мне начинает казаться, что наш дом в огне, а мы слишком заняты спором насчет цвета ковра, чтобы что-либо делать с пожаром.

- Да ладно, Генри, - улыбка Тонкович была остра, как скальпель. - Ты настроен неоправданно алармистски. Люди вроде Вестмана и Нордбрандт представляют собой экстремистское меньшинство, которое никогда никуда не денется. Уверена, что нечто подобное есть и на Мантикоре.

- Конечно, есть, - немедленно отозвался Хумало. - Конечно, ситуация не такова, и накал страстей редко взлетает настолько высоко, насколько случилось здесь и сейчас. И, конечно же…

Он резко замолчал, и Медуза приподняла бокал, чтобы скрыть за ним одновременно весёлую и раздражённую гримасу. По крайней мере, напыщенный осёл остановился прежде, чем произнёс 'конечно же, мы дома цивилизованы'.

- Со всем должным уважением, адмирал, - заявила она истинно дипломатичным тоном, - накал страстей взлетает дома настолько же высоко. - Она улыбнулась политическим лидерам Талботта. - Как, я уверена, все вы в курсе, Звёздное Королевство представляет собой политическую систему с багажом нескольких столетий существования и традиций. Вы же, с другой стороны, как только что заметили мистер Альквезар и миз Тонкович, только ещё находитесь в процессе формирования какого-либо ощущения единства Скопления, так что едва ли можно удивляться тому, что ваши политические процессы вызывают больше трений на всех уровнях. Но не совершайте ошибку, предполагая, что на Мантикоре не продолжаются ожесточённые подковёрные схватки. Мы просто ввели их в рамки и сумели перевести большую часть кровопускания на нефизические уровни. В основном.

Лицо Хумало напряглось при прозрачном намёке на крах правительства Высокого Хребта, но он кивнул.

- Именно это я и имел в виду, госпожа губернатор, хотя сомневаюсь, что сумел бы настолько точно это выразить.

- Не сомневаюсь, - сказал Крицманн. - Но перед нами всё же остаётся проблема, что делать с местным выводком идиотов.

- Вы очень верно их назвали, - твёрдо заявила Тонкович. - Идиотами. И их недостаточно, чтобы представлять собой серьёзную угрозу. Они достаточно быстро утихнут, как только пройдёт утверждение предварительного проекта Конституции, и вся эта политическая неопределённость останется позади.

- Это предполагая, что предварительный проект когда-либо будет утверждён, - добавил Крицманн, сопроводив замечание улыбкой, но его характерный, грубый акцент дрезденских низов был заметен как никогда.

- Конечно, будет, - нетерпеливо ответила она. - Все присутствующие на Собрании согласны, что у нас должна быть Конституция, Генри, - она взяла менторский тон, исполненный терпения учителя, объясняющего урок ученику-тугодуму. Возможно, у неё это вышло совершенно неосознанно, но губы Крицманна опасно сжались. - Всё что мы видим - это живое, естественное обсуждение конкретных формулировок этой Конституции.

- Простите, Александра, - сказал Альквезар, - но что мы видим, так это обсуждение того, какие условия выставить Звёздному Королевству. Мы просили позволить присоединиться к ним. В таком случае, собираемся ли мы согласиться подчиниться существующим внутренним законам Звёздного Королевства, и принять, что они распространяются на каждую систему, каждую планету Скопления? Или мы собираемся требовать, чтобы Звёздное Королевство приняло ворох особых льгот и привилегий в отношении каждой системы? Желаем ли мы, чтобы Звёздное Королевство было процветающим, интегрированным политическим образованием, в котором каждый гражданин, каковы бы ни были его планета рождения или место проживания, точно знает, каковы его права, привилегии и обязанности? Или мы желаем, чтобы Звёздное Королевство было немощным, неуклюжим кошмаром вроде Солнечной Лиги, где у каждой системы местная автономия, у каждой системы право вето по любой законодательной инициативе, у центрального правительства нет реального контроля ни над чем, а вся фактическая власть в руках бюрократических монстров вроде Пограничной Безопасности?