Теперь в полузабытом гуде
Те впечатления остры.
Но в дни,
Когда свое крещенье
Принять готовилась толпа,
Тупыми были ощущенья,
И даже боль была тупа.
И ноги между тем месили
Откосы в круговерти дней.
В тот самый год
Страна Россия
Жила дорогой.
И о ней
Ее и помыслы, и думы.
И поезд шел, качая даль.
Качались в такт
Винтовок дула.
В глазах качались
Глыбы льда.
В купе, набитом до отказа –
(почти что
двадцать пять с трудом)
По воле грозного указа
Отныне превращенном в дом,
Ютились зеки (так селедки,
уложенные в ряд, лежат...)
И по бокам,
И посередке –
И каждый до предела сжат.
Здесь повороты по сигналу.
Путь без поблажек
И без льгот.
Судьба их в партии собрала
Не на один длиннущий год...
А годы зековы - резина –
Жуешь
И молча тянешь все ж...
Котомки сроком нагрузили
По самый верх - не унесешь.
В вагоне пульмановском,
Крайнем,
В одном из множества купе,
Условно меченном охраной
Простою литерою «П»,
Порою злясь, грустя порою,
Помяв и спины, и бока,
Терпели путь мои герои,
Друг другу чуждые пока.
Один - Чугай...
Другой - Лутавин.
