В конце концов кому какое дело,Что девушка сидит в шестом рядуИ равнодушно слушает «Отелло».От желтой рампы люди сатанеют.Кто может девушке напомнить там,Что целый год ищу ее, за нею,Как этот мавр, гоняясь по пятам.Когда актеры позабыли ролиИ — нет игры, осталась лишь душа,Партер затих, закрыл глаза от болиИ оставался дальше не дыша.Как передать то содроганье зала,Когда не вскрикнуть было бы нельзя.Одна она с достоинством зевала,Глазами вверх на занавес скользя.Ей не понять Шекспира и меня!Вот крылья смерть над сценой распростерла.И, Кассио с дороги устраня,Кровавый мавр берет жену за горло.Сейчас в железы закуют его,Простится он со славой генерала,А девушка глядела на негоИ ничего в игре не понимала.Когда ж конец трагедии? Я сноваК дверям театра ждать ее иду.И там стою до полчаса второго.А люди думают, что я трамвая жду.1939{244}
245. Август
Я полюбил весомые слова,Просторный август, бабочку на рамеИ сон в саду, где падает траваК моим ногам неровными рядами.Лежать в траве, желтеющей у вишен,У низких яблонь, где-то у воды,Смотреть в листву прозрачнуюИ слышать,Как рядом глухо падают плоды.Не потому ль, что тени не хватало,Казалось мне, вселенная мала?Движения замедленны и вялы,Во рту иссохло. Губы как зола.Куда девать сгорающее тело?Ближайший омут светел и глубок.Пока трава на солнце не сгорела,Войти в него всем телом до пределаИ ощутить подошвами песок!И в первый раз почувствовать так близкоПрохладное спасительное дно.Вот так, храня стремление одно,Вползают в землю щупальцами корни,Питая щедро алчные плоды, —А жизнь идёт, — всё глубже и упорнейСтремление пробиться до воды,До тех границ соседнего оврага,Где в изобилье, с запахами вин,Как древний сок, живительная влагаКлючами бьёт из почвенных глубин.Полдневный зной под яблонями таетНа сизых листьях тёплой лебеды.И слышу я, как мир произрастаетИз первозданной матери — воды.1939{245}
246. Что значит любить
Идти сквозь вьюгу напролом.Ползти ползком. Бежать вслепую.Идти и падать. Бить челом.И все ж любить ее — такую!Забыть про дом и сон,
