«Трабант» на полном ходу врезался в старую черешню, содрал с нее кору и превратился в груду бесформенных обломков. Передок машины был безобразно сплюснут, стекла выбиты, сиденья слетели со своих мест. Из дыры, зиявшей вместо двери, свешивалась голова и плечи инженера. Мертвый лежал на спине, губы застыли в страшном оскале. Из правого уха медленно капала кровь.

Полуденное небо отливало медью.

Сага взглянул на часы - четверть первого. Он достал носовой платок и прижал к глазам. Лазинский сказал с укором:

- Ну-ну, товарищ директор, перестаньте!

- Я понимаю, - прошептал Сага, - я все понимаю, - и шагнул в сторону. Перед ним раскинулось поле.

Шимчик закурил, погасил спичку, сунул ее обратно в коробку, глубоко затянулся, выпустил дым и только тогда спросил:

- Значит, минут сорок пять назад, так?

Молоденький лейтенант, уже находившийся на месте происшествия, подтвердил.

- Вы в котором часу сюда приехали?

- Получили сообщение где-то после полдвенадцатого и через десять минут были на месте. - Это «на месте» прозвучало невыносимо официально.

Июньский полдень был насыщен запахом бензина. Над головой погибшего жужжа кружили мухи. Неподалеку от черешни у дороги возвышалось распятие.

- Кто вам сообщил?

- Некий Дворецкий, мы тут же проверили его документы. Главбух из ремонтных мастерских. Ехал мимо, увидел разбитую машину, до этого видел в Михалянах нас, мы там стояли больше получаса, развернулся и все нам доложил. Сказал, что лично знал покойного.

- Откуда вам известно, что авария произошла около сорока пяти минут назад?

- Приблизительно в четверть двенадцатого «трабант» промчался мимо. Доехать сюда можно за…

Лейтенант был мокрым от пота, он снял фуражку.

- Превышал скорость?

- В городке нет, На шоссе наверняка прибавил газку, дорога проглядывается. Судя по удару, ехал со скоростью девяносто-сто.

- Сколько километров от Михалян сюда?

- Тринадцать с небольшим…

- А это кто?

- Дорожный рабочий, - сказал лейтенант. - Когда мы приехали, он слезал со своего велосипеда. Ребята его к обломкам не подпустили.

- Откуда он ехал?

- Из Михалян, как и мы. Мы задержали его, чтоб взять показания, потому что «трабант» должен был обогнать его.

- Вы говорили с ним?

- Нет, товарищ капитан. Не успели.

Лазинский сидел на корточках рядом с машиной, в руках он держал голубой портфель. Портфель был открыт. Лазинский поднес его к самому носу и, быстро отодвинув от себя, взглянул на Шимчика. Капитан подошел, Лазинский поднялся и сказал:

- Понюхайте!

На ладони у Лазинского в носовом платке лежала ампула. Шимчик поднес ампулу к лицу и втянул воздух, раз, другой, очень тщательно повторив процедуру. И наконец сказал:

- Хлор!

- Так точно!

Глаза Лазинского светились недобрым светом.

- Где она была?

- Под бумагами, на дне портфеля. И от бумаг несет!

Они переглянулись. Шимчик спросил:

- Чистый хлор или какая-нибудь смесь?

Лазинский лишь пожал плечами.

Солнце пекло немилосердно. Сага, вытирая платком лоб, медленно брел по направлению к шоссе. Он уже не плакал, потрясение, пережитое при виде трупа, прошло. Он оправдывался:

- Ужасно на меня подействовало. Когда-то, во время войны, я повидал многое, казалось, привык… Но сейчас, если это в какой-то мере близкий тебе человек, с которым ежедневно встречаешься… Бедняга, для него уже все кончено, - прошептал он. - А врач был?

- Еще нет, - ответил лейтенант. - Но здесь даже дюжина врачей не поможет…

Он не закончил. Шимчик взял его за локоть.

- Пошли, - сказал он.

Они остановились у синей милицейской машины с белой опояской и надписью «Патруль». Капитан приказал:

- Врача немедленно, тело отправить в прозекторскую. Необходимо произвести тщательнейшее вскрытие. Мне кажется, что авария не является непосредственной причиной смерти. Этим делом будет заниматься госбезопасность. А вы свяжитесь с криминалистами и передайте им, чтоб они все здесь как следует осмотрели. Кстати, вызовите связного с мотоциклом, возьмите у капитана Лазинского ампулу и отошлите ее в лабораторию на анализ. И еще, товарищ лейтенант, скажите нашему сотруднику Станковичу, пусть разыщет и возьмет под наблюдение инженера Бауманна с химзавода и сообщит мне, где он теперь обретается.

- Вы, товарищ капитан, считаете… - Молоденький лейтенант смущенно откашлялся. - Я хотел сказать, я думал…

- Бросьте заикаться, действуйте. Дорога #769; каждая минута!

Его тон был далеко не приветлив, и лейтенант больше уже ни о чем не спрашивал - он скользнул на сиденье автомобиля, надел наушники, взял в руки ларингофон и начал передачу. Перед его глазами спокойно колыхалась желтеющая рожь, убегал вверх склон холма, покрытый купами кленов, вдали виднелся еще один холм, а над всей этой идиллической картиной умиротворенно опрокинулось небо с одним-единственным медленно плывущим причудливым облачком.

Толстые, с обломанными ногтями пальцы дорожного рабочего лежали на раме видавшего виды велосипеда. Он сообщил, что зовут его Бениамин Бенчик, что в город ездил за гвоздями и прочими стройматериалами. Живет он в близлежащей деревне, за ней висит надпись «объезд», но шоферы на это предупреждение не всегда обращают внимание. Вообще-то здесь движение небольшое, сегодня его обогнали всего две-три машины, а после Михалян, кроме синей милицейской, - одна, вот этот «трабант». Обогнал на выезде из Михалян, ехал медленно, но потом сразу прибавил скорость.

- Скорости не превышал?

- Нет, это уж точно.

- Вы не заметили, кто сидел в «трабанте»?

- Да вон тот, который разбился, кто же еще?

- Вы обратили на него внимание, когда он вас обгонял?

Рабочий колебался. Потом ответил, что нет, не обратил. Но судя по тому, что он сейчас видит…

- Вас не об этом опрашивают. - Шимчик посмотрел ему в глаза. - Меня интересует только одно: что вы видели тогда.