вернулась обратно в амбулаторию, руки у нее уже не дрожали.

Капитан курил, ему было жарко. На столе стояли телефоны и лежали вещи погибшего: коробочка с землей и удостоверение личности. На фотографии серьезное, открытое лицо, глаза человека, много пережившего.

Шимчик поднял голову и посмотрел на своего помощника. Лазинский спросил:

- Почему вы заподозрили Бачову? Улики - только портфель и ее раннее появление на работе?

- Не только. Кое-какие детали.

- Какие же?

- Пепельница, полная окурков, воздух в комнате. Но особенно пепельница. Сигареты, выкуренные одним человеком. Женщиной. Помада на окурках.

- Помада, окурки… Не понимаю, - Лазинский развел руками.

- Вам следовало бы, пока мы допрашивали Бачову, осмотреть ее комнату. Всюду полный порядок, нигде никаких следов ночного или утреннего визита Голиана. Только пепельница. Какое-то время я считал, что во время утренней уборки Бачова забыла вытряхнуть из нее окурки, но потом вспомнил, что и Голиан был заядлым курильщиком и наверняка курил, сидя в мансарде. То, что в пепельнице отсутствовали окурки его сигарет, дало толчок к подозрению, что вчера, несмотря на жаркую погоду, врачиха не ходила на реку, а сидела дома, не выходя. Она лгала нам, хотя для этого не было никакого повода. В том случае, если она невинна, конечно. Когда мы уходили, я обратил внимание на ее купальный костюм, он висел в ванной на веревке совершенно сухой!

- Да, - прошептал Лазинский. - Висел, и я его видел, но не придал значения…

Он встал и подошел к окну:

- Бачова!.. Вчера ночью инженер сказал ей, что оставляет ее - после убийства агента состояние у него было страшное, - он сказал ей это с жестокостью человека, жаждущего видеть чужое отчаяние… Позже хотел смягчить, загладить, обещал еще раз приехать, он не ожидал, что это возвращение будет для него роковым, что Бачова решится на такое… - Он усмехнулся. - Это наивно, но обстоятельства складывались в ее пользу, газ выходит очень медленно, Голиан выпил пива и, удрученный всем происшедшим, забыл, что сам закрыл в машине окна…