напряжения.

Президент де Голль таинственно исчез в пик всеобщей забастовки. Ходили слухи, что он уехал в Баден-Баден, чтобы заручиться поддержкой армии в случае государственного переворота. Тем временем профсоюзы заключили с правительством сделку. Минимальная заработная плата рабочих была поднята на 36 процентов, рабочая неделя сокращена до сорока часов, а профсоюзы получили больше прав в управлении заводами.

К удивлению профсоюзных лидеров, эти предложения были отвергнуты рядовыми членами. Именно тогда президент де Голль возвратился в Париж. 30 мая он сидел за рабочим столом перед радиомикрофоном и говорил о «запугивании, опьянении и тирании». Он также появился на телевидении, и одно его появление стоило тысячи танков: уши старика, обвисшая кожа, бесцветные глаза, похожие на затопленные шахты, и длинное серое лицо сильно пострадавшего от осадков муниципального изваяния. Большинство населения, обладавшее избирательным правом, сочло это обнадеживающим. Президент объявил о роспуске Национального собрания. Выборы в законодательный орган (но не президентские) должны были состояться в июне.

Эффект был почти мгновенным. Профсоюзы оставили рабочих бойцам CRS и все свое внимание обратили к избирательной кампании. Май 1968 г. был чарующим и театральным. Июнь 1968 г. был более кровавым и менее привлекательным для телезрителей, особенно потому, что большая часть ключевых событий происходила не в Париже. Именно в июне силы правопорядка, сражаясь с представителями своего класса, оправдали свою репутацию. 11 июня на заводе «Пежо» в Сошо, расположенном на востоке Франции, были убиты двое рабочих, а сто пятьдесят один человек получили серьезные ранения. Правительство ввело закон чрезвычайного положения: многие левые организации были объявлены вне закона, демонстрации запрещены, а военизированные группы голлистов получили карт-бланш «поощрять» рабочих заканчивать забастовку.

14 июня Сорбонна, Школа изящных искусств и театр «Одеон» были очищены полицией, а уборщицы-эмигрантки обработали их дезинфицирующими средствами. Горожане, которым не было известно о лежащем в основе всего историческом процессе, с удивлением узнали, что правительство намеревалось удовлетворить главные требования студентов. Во время личной встречи с деканом Нантера новый министр образования Эдгар Фор наметил в общих чертах новую политику умиротворения протестующих путем расширения их доступа к капиталу: «Дайте им денег, и они заткнутся».

Еще тогда, когда эти постановления были только в проекте, производители изменяли позицию своих брендов, чтобы учесть изменения в покупательской среде. Специальный выпуск журнала Elle (17 июня) поздравил студенток с их «удивительной храбростью» и подчеркнул растущее значение согласованности действий: «Мы хотим принимать гораздо большее участие в ваших сегодняшних проблемах и тревогах о завтрашнем дне и чтобы вы участвовали в решении наших проблем».

Студентки принимали участие главным образом в раздаче брошюр, организации детских яслей, а также позировали для телеоператоров, лежа без сознания на земле. Немногие из них метали камни, и никто из них не появился на телеэкране в качестве вождя бунта. Однако то, как с ними обращались представители сил правопорядка, дало им чувство гражданской значимости и права потребителей. На плакате, нарисованном в Школе изящных искусств, озаглавленном «Красота на улице», была изображена молодая женщина, с яростью бросающая булыжник, со стройными ногами в брюках и мужском полупальто по колено с разлетевшимися полами. Этот очаровательный символический рисунок предвосхитил моду, которая особенно проявится в летних коллекциях Ива Сен-Лорана, который посвятил свою коллекцию полупальто и курток с бахромой студентам мая 1968 г.

Май 1968 г. стал символом личной свободы и банкротства патерналистской геронтократической системы. Однако важно помнить, что в самой крупной манифестации народных настроений в мае 1968 г. студенты не участвовали: когда генерал де Голль вернулся в Париж 30 мая, более полумиллиона людей прошли по Елисейским Полям. Эта огромная демонстрация поддержки голлистского режима была организована самими голлистами, но число пришедших сильно превзошло ожидания. В последовавших всеобщих выборах голлисты завоевали сокрушительную победу. Партии левого крыла никогда не получали такой маленькой доли голосов.

Вскоре после этих событий декан Нантера увидел, как на территорию университетского городка прибывают огромные партии мебели и учебного оборудования. Затевались гигантские проекты невообразимой стоимости. По всей территории студгородка стали появляться кафетерии и лингафонные кабинеты, и строители, которые их возводили – в огромной степени за государственный счет, – открыто шутили насчет своего неминуемого раннего ухода на пенсию. Человеку, не знакомому с динамикой движения капитала и долгосрочным ростом, это могло показаться только расточительством. Это было слабым утешением декану, которому министр образования сказал, что не нужно задавать никаких вопросов о расходах на образование до 1970 г.