Было ли то, о чем он говорил Драко, любовью? И, - если он задавал такие вопросы, - можно ли было вообще говорить о любви?

- Не вопрос, - ответил Мэдривер. - Любовь - химическая зависимость. Физиология и временно расстроенная высшая нервная деятельность.

- Умный, - хмыкнул Гарри. - Ну и чем тогда отличается настоящая любовь от наведенной? Ну, от амортентии там или… вейлочар?

- А ничем, - не задумываясь, выдал Мэдривер. - И та, и другая проходят, только одна раньше, другая позже.

Гарри принужденно рассмеялся. Надо же, он тут две недели нервы себе выматывает, а напарник решает вопросы так легко. Кавалерийским наскоком. Раз, два, и прошла. Три, четыре, полюбили. Без проблем.

- Ну, раз так, может, скажешь, что мне делать?

Зик сначала слушал внимательно, но к концу рассказа словно ушел в себя, крепко над чем-то задумавшись.

- Эй, Мэдривер! - позвал раздраженный Гарри.

Вот дела. Он тут душу, можно сказать, раскрывает, а друг мыслями далеко.

- А? - очнулся Зик.

- Что посоветуешь? - Гарри начал уже жалеть, что затеял этот разговор.

Какого дементора он попытался навесить свои проблемы на другого человека? Этим ничего не решить.

- Что… Ты слишком много грузишься, вот что. Драко Малфой - вейла… - пробормотал Зик. - Надо же.

- Спасибо за совет, - ядовито сказал Гарри.

И замолчал, склонившись над пергаментом, крайне собой недовольный.

- Поттер, живи, как живется. Радуйся тому, что есть. Знаешь, чем плохи люди? Они сами себе все отравляют, - Зик встал из-за стола. - Пойду посмотрю, где там этот Роутер. Наладился в середине рабочего дня по профсоюзам бегать…

* * *

Со Снэйком и семьей Розье пришлось привлекать к работе даже американца. Две недели они втроем разгребали это дело, и к выходным осталась только бюрократическая мелочевка. Милтон Фриз участием Гарри в процессе был крайне недоволен: он считал, что с этим способны были справиться и Мэдривер с Лукасом.

В пятницу после обеда Главный аврор вызвал Гарри к себе и твердо сказал, что все, хватит, пора завязывать. Надо входить в дела нового департамента. Секретный отдел - в прошлом; он же, Милтон Фриз, ждет от Гарри работы на будущее. На благо всего волшебного общества.

Гарри выслушал шефа и взял материалы на выходные домой.

Проглядывая думосборы, отчеты, протоколы, он все пытался понять, в каком месте он что-то упустил.

Вновь и вновь перебирал известные ему факты. Незаметность для окружающих. Укус. Удушение проволокой.

Это не сходилось; не сходилось никак. Непонятно, почему вампир все-таки не пил кровь. Что ему помешало - оба-то раза?

Этот вампир должен был быть… слишком человеком. Настолько, что вкус крови казался ему омерзительно-тошнотворным. Значит, это либо гость с континента, либо незарегистрированный местный человекоподобный кровосос; всех зарегистрированных британских «хомо кровососус» под Империо уже проверили.

Гарри похрустел пальцами, тяжело поднялся со своего вертящегося стула перед компьютером. Ему не нравилось то, что придется сделать завтра.

А придется идти и трясти бывшего шпиона Ордена Феникса, приснопамятного профессора Северуса Снейпа. Снейпу это понравится, голову на отсечение можно дать.

Выйдя на балкон, чтобы разогнать свежим воздухом сигаретно-кофеиновую муть, Гарри вдохнул глубоко, всей грудью; поежился под порывом холодного ветра.

В малфой мэнорском кусочке лета, поди, тепло. Лежать бы сейчас на пригорке вместе с Драко и смотреть в темное звездное небо…

И не нужно ни о чем думать, мысли - прочь, чтобы оставить место только для нежности.

Но не будет такого. Не будет.

Потому что они - люди, а людям свойственно думать слишком много.

Бесшумно прикрыв за собой дверь, Гарри на цыпочках пошел к кровати.

- Я не сплю, - отчетливо сказал Драко.

Он сел, и аврор «люмосом» зажег лампу.

Под глазами у Малфоя были круги, щеки запали, кожа обтягивала лицо, как резиновая маска.

- Что, опять тот сон? - спросил Гарри встревожено.

Драко покачал головой. Он не хотел, чтобы Поттер вновь советовал обратиться к сновидцам.

Он вообще не хотел, чтобы кто-то лез в его проблемы. Сон снился уже в четвертый раз. В первый - это было в ночь с субботы на воскресенье, после того турпохода в зону ретаймера - Драко проснулся, задыхаясь от страха и тоски.

Во сне он только что принял душ; кожа была влажной, пластиковая голубая занавеска покрылась мелкими каплями брызг и сконденсировавшегося пара.

Нужно было выходить в темный холодный коридор, но Драко стоял и прислушивался, не торопясь покидать безопасную, ярко освещенную комнату. Там, в коридоре, его кто-то ждал. Ждал, карауля долго, терпеливо, неусыпно.

Дурацкий сон; ну, кто может ждать его за дверью ванной?

И все же Драко просыпался каждый раз в холодной испарине, ворочался в неуютной постели, беспокоя спящего рядом чуткого аврора.

- Может быть, обратиться к сновидцам? - нерешительно предложил Гарри.

Порой Драко жалел, что связался с аврором. Слишком уж хорошо тот докапывается до истины, хотя нельзя не признать, что в этом они друг друга стоят. В дипкорпусе тоже учили распознавать ложь.

И врать - умело, виртуозно, а при случае и нагло в глаза, с выражением: «Ну, вру, вру, а вы попробуйте доказать».

Драко улегся назад, устало закрыв глаза:

- У меня все в порядке, Гарри. Ты слишком много работал с подозреваемыми. Профдеформация, да?

- Смотря у кого, - глухо сказал Поттер, обидевшись на невинную подколку.

Заснул он раньше, чем Драко, и видел какие-то свои, аврорские сны: ругался с кем-то громко, и голос у него был жестокий, грубый. Один раз он даже скрипнул зубами, сказав отчетливо: «С-снейп».

* * *

Бывший профессор зельеварения, бывший шпион и Упивающийся смертью Северус Снейп жил в пригороде Лондона.

Гарри с удивлением глядел на пасторальный маленький домик, пристроившийся в конце тихой улочки; беленький, чистенький, со всех сторон окруженный оранжереями с цветами и грядками. Вот, мать твою, домики у Упивающихся смертью на старости лет...

«Заслуженный шпион на пенсии, выращивающий герань», картина маслом.

В сердце шевельнулась иррациональная обида. Убийца Альбуса Дамблдора не имел права так жить. Он должен был обитать в трущобах, а по утрам рыться в помойке, чтобы добыть себе кусок хлеба на обед. Это была единственная участь, которой, по мнению Гарри, был достоин Северус Снейп.

Но мировая справедливость вкушала где-то заслуженный отдых, не торопясь явиться на Дарлинг-стрит и покарать Снейпа. Должно быть, она попивала кока-колу у подножия Статуи Свободы, заключив с Америкой долгосрочный контракт.

Оставив машину за штакетником, Гарри двинулся по любовно выложенной камнями дорожке к дому. Он