британские архивные документы показывают, что для утверждений о связях британского посольства с внутренними контрреволюционными заговорами существовали веские основания, нет никаких сведений о том, что подрывные действия Локхарта и Кроуми носили скоординированный характер. В своем служебном отчете, сделанном вскоре после этих событий, Гарольд Тревенен Холл, гражданский сотрудник британской разведки, работавший вместе с Кроуми в Петрограде, пришел к выводу, что два тайных агента, Сабир и Штекельман, с которыми Кроуми сотрудничал в августе, были агентами-провокаторами. Он рассказал, что 31 августа встретился с ними в середине дня по их просьбе. Настаивая на том, что пришло время действовать, они предложили как можно скорее организовать встречу англичан с ними и другими представителями антибольшевистских организаций, работавших с Кроуми, чтобы спланировать выступление. В качестве места встречи они предложили гостиницу «Франция» (24).
31 августа «красный террор» в Петрограде уже шел вовсю. Ночью 30/31 августа были арестованы британский консул Артур Вудхаус и ближайший сподвижник Кроуми Ле Паж. Поэтому нетерпение Сабира и Штекельмана не насторожило Холла. Со своей стороны, он предложил провести встречу прямо в тот же день, чуть позже, но не в гостинице «Франция», а в британском посольстве. Если Сабир и Штекельман вели свою игру, то ловушка, которую они готовили для Кроуми и других заговорщиков, сработала бы во «Франции», не в посольстве. Выслушав Холла, Кроуми начал подготовку к намеченной встрече. Единственный контрреволюционный лидер, имя которого упомянул Холл, был генерал Юденич, и за ним послали машину (25). Впоследствии советская пресса сообщала, что ПЧК ожидала увидеть в посольстве среди прочих известных контрреволюционных деятелей Бориса Савинкова и Максимилиана Филоненко (сподвижника Савинкова и одного из контактов Кроуми в российской контрреволюционной среде) (26). Как бы то ни было, оказалось, что Юденич скрывался в голландском посольстве, и больше никто из русских сообщников Кроуми, кроме Сабира и Штекельмана, к назначенному часу в посольстве не появился (27).
Между тем, вечером 31 августа в Петроград прибыл Дзержинский (28), узнавший там и о покушении на Ленина в Москве, и, предположительно, о ловушке, подготовленной Сабиром и Штекельманом. Прежде чем поспешить обратно, в Москву, чтобы взять под контроль чрезвычайную ситуацию в столице, он дал добро ПЧК на налет на британское посольство. Руководить акцией был назначен Семен Геллер (29). Среди участников были заместитель Геллера Я. Шенкман, следователь из Москвы Бронислав Бортников, другие комиссары и агенты ЧК. В своем отчете Холл свидетельствовал, что незадолго до начала рейда Сабир спускался вниз, на первый этаж посольства, якобы для того, чтобы наказать своим агентам «держать ухо востро». Впоследствии Холл предположил, что Сабир выходил, чтобы дать сигнал к началу акции. Хотя, учитывая, что интересующих ПЧК контрреволюционных фигур в посольстве не было, возможно, что он пытался отменить налет, но безуспешно.
Через считанные минуты после возвращения Сабира в посольство с пистолетами в руках ворвались люди Геллера. Когда они добрались до кабинета Ле Пажа на втором этаже, где собрались Кроуми, Холл, Сабир, Штекельман и, возможно, кто-то еще, началась стрельба. В неразберихе комнатной перестрелки двое — Кроуми и чекист Роберт Ионсон — были убиты, Шейнкман и Бортновский серьезно ранены. Геллер позже признался, что это его выстрел ранил Борт- новского (30). Примерно 40 человек, находившиеся в посольстве во время налета, были арестованы и препровождены на Гороховую, 2. Кроме Сабира, Штекельмана и некоего князя Шаховского, остальные были русские и британские сотрудники посольства. Был день выплаты жалования, и большинство сотрудников были захвачены в офисе «казначея» Эрнста Бойса (31). Тот факт, что Сабир и Штекельман были захвачены, но, в отличие от Шаховского, не оказались в списке арестованных, подтверждает вывод Холла о том, что они были агентами-провокаторами.
Сообщения, появившиеся во всех петроградских газетах после инцидента в посольстве, заявляли о том, что компрометирующие сведения, собранные в ходе рейда, в совокупности с информацией, полученной из анонимных источников, свидетельствуют, что ПЧК удалось ликвидировать «грандиозный заговор», в который оказались вовлечены внутренние контрреволюционные организации и иностранные агенты «англо-французского капитала». В этой связи, налет на посольство — в той мере, в какой он соединил в массовом сознании внутреннюю контрреволюцию с «англо-французским капиталом» — по- видимому, был успешным. Восприятию арестованных британских чиновников как опасной угрозы способствовал и тот факт, что они были помещены в страшный Трубецкой бастион Петропавловской крепости, где в царские времена содержались особо опасные политические преступники. Однако во многих важных отношениях рейд оказался провалом. Наиболее вероятный главный основатель «заговора Локхарта», Сидней Рейли, который находился в Петрограде 31 августа, не был схвачен. Джон Меритт, британский бизнесмен, ставший тайным агентом и тесно сотрудничавший с Кроуми все лето, продолжал снабжать деньгами, по крайней мере, некоторых из финансируемых им заговорщиков и контрреволюционных организаций. Он так наловчился переправлять через финскую границу нелегалов: британцев, избежавших ареста в ходе чекистского налета на посольство, и попавших под подозрение русских, — что стал известен как новый «Скарлет Пимпернел» (32). Более того, обрывки созданной Кроуми тайной сети были вскоре подхвачены другими британскими агентами, такими, например, как Пол Дьюкс (33). И хотя британское правительство поначалу опасалось насчет информации, которую могли содержать захваченные в ходе рейда документы, их ценность оказалась незначительной, поскольку Кроуми еще в июле уничтожил все компрометирующие записи и шифры. С точки зрения советских властей, рейд мог считаться неудачным еще в одном отношении. Он вынудил ВЧК совершить преждевременную атаку на заговорщиков в Москве (34). В ночь с 31 августа на 1 сентября там были произведены массовые аресты сотрудников британского и французского консульств. Среди тех, кого удалось схватить, были Локхарт, его любовница (и вероятная осведомительница ЧК) Мура Бенкендорф, капитан У. Л. Хикс (ближайший помощник Локхарта) и Ксенофон Каламатиано, глава американской шпионской группы в России, а также многие из его русских агентов. Де Вертамон, главный французский соучастник планов Рейли, как и сам Рейли, сумел избежать ареста.
В тюрьме задержанные пробыли несколько недель, после чего не только Локхарт, но и его британские и французские коллеги, арестованные в Москве, а также сообщники Кроуми, арестованные в Петрограде, были освобождены в обмен на Максима Литвинова, будущего советского наркома иностранных дел, и его окружение. (Временный полномочный представитель Советского правительства в Великобритании Литвинов был задержан и помещен в Брикстон- скую тюрьму после ареста Локхарта.) В итоге, Каламатиано оказался единственным обвиняемым от союзников, присутствовавшим на публичном процессе по «делу Локхарта», который состоялся в Верховном революционном трибунале 28 ноября — 3 декабря 1918 г. Наряду с Каламатиано и примерно пятнадцатью предположительными членами его группы, а также пятью членами группы Рейли, обвиняемыми от союзников (судимыми заочно) на процессе были Локхарт, французский генеральный консул Фердинан Гренар и Де Вер- тамон(35). Ни одного из арестованных в Петрограде иностранных агентов не было в числе обвиняемых, возможно, потому что главный из них — Кроуми — был убит. В этих обстоятельствах раскапывать данные о его подрывной деятельности и допрашивать его коллег значило еще сильнее разжечь антисоветские настроения в Лондоне. Не было также сделано сколько-нибудь серьезных попыток соединить воедино антисоветские заговоры в Петрограде и Москве.
Из русских подсудимых на процессе только полковник Александр Фриде, признанный виновным в том, что он был главным агентом Каламатиано, был приговорен к смертной казни и расстрелян. Ряд других агентов Каламатиано получили относительно небольшие тюремные сроки. Как ни старался председатель Революционного трибунала Крыленко, он так и не сумел доказать, что русские обвиняемые, связанные с другими иностранными агентами, кроме Каламатиано, были чем-то большим, чем просто пешками. С части из них обвинения были сняты, другие были оправданы или получили незначительные наказания. Каламатиано был приговорен к смертной казни, но исполнение приговора было отсрочено, и в августе 1921 г. он был освобожден, в соответствии с условиями договора между Советским правительством и АРА (Американской организацией помощи) о чрезвычайной продовольственной помощи России. Локхарт, Рейли, Гренар и Де Вертамон были заочно объявлены «врагами трудового народа», стоящими «вне закона» и подлежащими расстрелу, если будут найдены на территории Советской России.
Налет ПЧК на британское посольство и убийство Кроуми вкупе с жестокостью «красного террора» в Петрограде вообще вызвали международный протест. Дзержинский и петроградские власти делали все возможное, чтобы приглушить негодование и особенно его воздействие на мировое рабочее движение. 2
