центр, куда крестьяне всей России обращались за помощью и советом.
В докладе о деятельности Крестьянского отдела на Втором съезде партии левых эсеров 17 апреля 1918 г. Спиридонова подчеркнула, что благосклонность большевиков по отношению к нему закончилась в середине марта, после выхода левых эсеров из состава Совнаркома. С этого момента, по словам Спиридоновой, между большевистским руководством ВЦИКа и левоэсеровским руководством Крестьянского отдела шла непрерывная борьба вокруг «сепаратизма» последнего. ВЦИК перестал выделять средства на запланированные отделом расходы. В итоге, Крестьянский отдел оказался близок к ситуации, когда он больше не мог продолжать свою работу (7).
Справедливости ради следует сказать, что, с точки зрения большевиков, обвинения Крестьянского отдела в «сепаратизме» выглядели обоснованными. После того как ВЦИК проголосовал за принятие германских условий мирного договора, отдел оказался втянутым в левоэсеровскую деятельность, направленную на срыв Брестского мира. На Втором съезде партии левых эсеров это признала и сама Спиридонова, когда сообщила, что большое количество агитаторов отдела уже направлено в районы, граничащие с германским фронтом (8). Понятно, что в их задачу входили не столько сбор данных и распространение социализма, сколько организация сопротивления германским оккупационным войскам. Подтверждением этого может служить телеграмма, датированная концом июня, в которой большевистский представитель выражает протест против дезорганизаторской деятельности агитаторов Крестьянского отдела в Псковском районе (9).
16 июня, после одобрения ВЦИКом декрета Совнаркома о комбедах, Карелин публично заявил, что левые эсеры сделают все возможное, чтобы воспрепятствовать его осуществлению. Если в январе — феврале печатные материалы, распространяемые Крестьянским отделом в деревне, включали левоэсеровские и большевистские тексты примерно в равной пропорции, то к концу весны, когда большевики и левые эсеры разошлись в крестьянской политике, ситуация изменилась. В начавшейся войне между городом и деревней левые эсеры из Крестьянского отдела, естественно, заняли сторону крестьян. Существуют также многочисленные свидетельства того, что в хлебопроизводящих районах левые эсеры из местных Советов намеренно препятствовали осуществлению продовольственной политики большевиков, особенно созданию комитетов бедноты, способствовавших изъятию хлеба у крестьян (10).
С начала июня, то есть момента, когда продотряды начали свои рейды в хлебопроизводящие губернии, благодаря тесным связям и особому статусу Крестьянского отдела в крестьянской среде, а также наработанным традициям сбора информации, он оказался завален данными и полными подробностей рассказами очевидцев о зверствах продотрядов в деревне. Большое количество подобных рассказов хранится в архиве нынешней Федеральной службы безопасности России — преемницы ВЧК — в фонде, отражающем деятельность Спиридоновой в Крестьянском отделе (И). В открытом письме в адрес ЦК большевиков Спиридонова обильно цитировала письма крестьян, свидетельствующие о жестокости действий продотрядов. Их авторы подробно описывали насилие, чинимое против голодных крестьян продотрядами и помогающими им комбедами, и возникшее в результате этого состояние войны в деревне. Как писал один из крестьян:
Мы не прятали хлеб, мы, как приказали, по декрету, себе оставили 9 пудов на год на человека. Прислали декрет — оставить себе 7 пудов, два пуда отдать. Отдали. Пришли большевики с отрядами. Разорили в конец. Поднялись мы. Плохо в Юхновском уезде, побиты артиллерией. Горят села. Сровняли дома с землей. Мы все отдавали, хотели по-хорошему. Знали, город голодный. Себя не жалели (12).
К середине июня протесты против грубых действий возглавляемых большевиками продотрядов из Петрограда достигли Петербургского комитета РКП (б). На заседании ПК 18 июня Егорова жаловалась, что отряды «плохо организуются, состав нежелательный, которых надо арестовать», и настаивала, что в будущем необходимо подходить к набору продотрядовцев очень избирательно. Возражать Егоровой или оспаривать ее рекомендации никто не стал; будучи одним из руководителей Выборгского районного комитета большевиков, она хорошо знала, о чем говорила. Было даже решено на основе ее соображений подготовить специальный доклад для ВЦИК в Москве (13). Сведений о дальнейшей судьбе данного доклада мне найти не удалось. Но 6 августа Совнарком под влиянием паники, вызванной началом интервенции стран Антанты, принял резолюцию, подтверждающую все предыдущие декреты о применении насилия против классовых врагов, включая крестьян, сопротивляющихся вооруженной хлебной разверстке (15).
Менее года спустя, на Восьмом съезде партии большевиков в марте 1919 г., выступавший с отчетом о деятельности ЦК за минувшие двенадцать месяцев Ленин признал, что в своем подходе к крестьянству большевики «погрешили чрезвычайно». «По неопытности советских работников, по трудности вопроса, — сказал он, — удары, которые предназначались для кулаков, падали на среднее крестьянство» (16). Но отчего, резонно спросить, вопрос оказался таким трудным? И кто, как не Ленин, больше всех был виновен в этих «грехах»?
Постепенное удушение большевиками Крестьянского отдела привело к тому, что некоторые левоэсеровские члены отдела стали требовать созыва отдельного Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов. Однако до поры до времени Спиридонова и ее коллеги из ЦК левых эсеров противились осуществлению этих требований, отдавая предпочтение агитации в пользу скорейшего созыва Всероссийского съезда Советов рабочих и крестьянских депутатов (17). Они надеялись, что им удастся объединить крестьян, подвергнуть внутреннюю и особенно внешнюю политику большевистского правительства критике с трибуны самого широкого народного форума и, таким образом, вызвать глубокие политические перемены. Лидеры большевиков, естественно, также были против созыва отдельного крестьянского съезда Советов, поскольку он разрушил бы ту de facto существующую консолидацию Советской власти под контролем большевиков, которая была достигнута в январе, и еще больше укрепил бы позиции левых эсеров. И хотя никто не мог гарантировать, что на легитимно избранном рабоче- крестьянском съезде Советов большевики будут иметь большинство, он был предпочтительнее, чем отдельный крестьянский съезд, контролируемый левыми эсерами. Ленин был вынужден уступить. 10 июня ВЦИК постановил созвать Пятый Всероссийский съезд Советов рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов в Москве 28 июня (18).
Конфликт в партии большевиков на национальном уровне между ленинистами и «левыми коммунистами» в мае — июне продолжал усугубляться. Это давало лидерам левых эсеров надежду, что в столкновении на съезде Советов по поводу совнаркомовской внешней политики «левые коммунисты» будут на их стороне. Однако к концу июня трещина в большевистском руководстве в значительной степени затянулась. Это подчеркнул Ленин в интервью шведской газете «Folkets dagblad politiken» 1 июля. «Оппозиция в партии большевиков против Брестского мира успокоилась, — заявил он в начале интервью. — Бухарин, Радек и другие снова участвуют в работе» (19). Это обстоятельство также помогает объяснить готовность большевиков пойти на риск созыва всероссийского съезда Советов. Ленину больше не нужно было опасаться альянса левых эсеров с «левыми коммунистами» на съезде или неизбежных требований со стороны «левых коммунистов» о созыве партийного съезда для предварительного разрешения спорных вопросов. Теперь левым эсерам противостояла внешне единая партия большевиков, решительно настроенная урезать независимую власть Крестьянского отдела и, в более широком смысле, нейтрализовать левых эсеров.
После назначения даты открытия Пятого Всероссийского съезда Советов на 28 июня и большевики, и левые эсеры сосредоточили внимание на завоевании большинства на нем. Оснований для оптимизма в этом вопросе у Ленина явно не было. Он понимал, что установленных избирательных норм, дающих значительное преимущество рабочим над крестьянами, может быть недостаточно, чтобы перевесить вероятное доминирование левых эсеров в сельских районах (20). По инициативе большевистского руководства, ВЦИК на заседании 14 июня исключил меньшевиков и эсеров из своего состава и призвал Советы по всей стране сделать то же самое. Едва ли можно сомневаться, что это неожиданное решение, официально объясненное тем, что меньшевики и эсеры стали частью контрреволюции, было продиктовано необходимостью устранить двух конкурентов в борьбе за делегатские мандаты съезда (21).
Насколько мне известно, выборы делегатов на Пятый съезд Советов никогда не подвергались беспристрастному исследованию, а сегодня это, вероятно, и невозможно сделать. Предварительный расклад делегатов по партийной принадлежности, оглашенный на вступительном заседании съезда,
