районных Советов представляют собой более надежный индикатор изменений в настроениях и интересах населения Петрограда, чем совещания Петроградского Совета или исполкомы.
Первое, что бросается в глаза при изучении деятельности районных Советов за период с апреля до начала августа, так это постепенное расхождение в политических взглядах районных Советов и их центральных органов. В середине июля, например, когда ЦИК заявлял о своей неограниченной поддержке правительства Керенского, большинство районных Советов относилось к нему с черезвычайным подозрением; их все больше раздражало соглашательство меньшевистских и эсеровских вождей и все сильнее привлекала идея создания революционной Советской власти. (Как утверждал Володарский на 2-й городской конференции, в то время как социалистические лидеры правели, массы левели62.)
Различие во взглядах районных Советов и руководства Советов на национальном уровне, и прежде всего возникшие опасения, что Петроградский Совет не уделяет достаточно внимания заботам районных Советов, отразилось в активизации в середине июля и в августе деятельности организации, известной как Междурайонное совещание Советов. Созданное первоначально во время Апрельского кризиса, но бездействовавшее в продолжении всего июня и первой половины июля, Между районное совещание состояло из представителей районных Советов (по два человека от каждого местного Совета Петрограда), собиралось по мере необходимости для координации работы отдельных районных Советов, а также нередко для оказания совместного давления на центральные органы Советов63.
Второе, что привлекает внимание при изучении деятельности районных Советов летом 1917 года, так это увеличение в них влияния левых групп: меньшевиков-интернационалистов, Межрайонного комитета и большевиков. Например, в апреле большевики располагали сильным влиянием только в Советах Выборгского и Колпинского районов. С самого начала многие члены Междурайонного совещания являлись меньшевиками и эсерами, а первым председателем был меньшевик Анисимов. К середине лета, однако, в дополнение к Выборгскому и Колпинскому районным Советам резолюции большевиков часто стали поддерживать Советы Васильевского острова, Коломенского и 1-го городского районов.
Тем не менее, за исключением, пожалуй, Выборгского районного Совета, ни один из этих Советов, видимо, по-настоящему не контролировался большевиками. Меньшевики и эсеры, а точнее, фракции меньшевиков-интернационалистов и левых эсеров удерживали влияние в большинстве Советов, по крайней мере до конца осени 1917 года, и даже те местные Советы, в которых большевики располагали большинством, сохраняли свой преимущественно демократический характер. В начале августа меньшевика-интернационалиста Александра Горина избрали председателем Междурайонного совещания. Под его руководством коалиция большевиков, меньшевиков-интернационалистов и левых эсеров повела Совещание независимым революционным курсом64.
Протоколы и резолюции петроградских районных Советов подтверждают, что сразу же после июльских событий среди рабочих и солдат отдельных районов столицы наблюдались сильные антибольшевистские настроения. Например, 13 июля Совет Охтинского района, расположенного на правом берегу Невы, утвердил резолюцию, одобряющую позицию Центрального Исполнительного Комитета, который несколькими днями ранее выступил с осуждением большевиков и выражением безоговорочной поддержки правительству65. Примерно в это же время в высшей степени независимый Совет Рождественского района, по другую сторону реки, принял резолюцию, в которой утверждалось, что события 3–4 июля заставляют всю организованную сознательную демократию опасаться за судьбы русской революции. Безответственное меньшинство, бросая в темные массы лозунги, противные голосу представителей всероссийской демократии, оес- сознательно, но определенно ведет к междоусобной гражданской войне… Мы заявляем, что кровь, пролившаяся на улицах Петрограда 3–4 июля, падает целиком на головы тех безответственных лиц и партий, которые, сознательно или бессознательно, вели все время политику, дезорганизующую силу революции.66.
По всей видимости, лишь неизменно воинственно настроенный Совет Выборгского района попытался воспротивиться преобладавшему в тот момент общему течению, продолжая призывать к передаче власти Советам и стараясь ослабить критику в адрес большевиков. Например, 7 июля, то есть в тот самый день, когда Центральный Исполнительный Комитет впервые одобрил репрессивные меры правительства, Совет Выборгского района демонстративно заявил, что успешное разрешение министерского кризиса, урегулирование дезорганизованной экономики и осуществление реформ возможны только при передаче власти Советам67.
Соответствующие документы однозначно показывают, что после июльского восстания большинство районных Советов не было заинтересовано ни в осуждении, ни в поддержке большевиков. Их основными заботами являлись такие проблемы, как стремление правительства разоружить рабочих, вывести распропагандированных солдат из столицы и восстановить на фронте смертную казнь, как всеобщее наступление на левые элементы и оживление ультраправых. Каждое из этих явлений воспринималось почти всеми районными Советами в качестве серьезной угрозы революции.
Междурайонное совещание собралось 17 июля, впервые за полтора месяца, отчасти для того, чтобы обсудить вопрос, следует ли районным Советам помогать правительству в проведении кампании по изъятию оружия у населения. Заседание открылось призывом фронтовых солдат к депутатам в интересах национальной обороны поддержать эту кампанию. Солдаты добавили, что все они преданы делу революции и что, следовательно, их требование не должно истолковываться как враждебное по отношению к рабочим. В ответ весьма скептически настроенный депутат дипломатично заметил, что, хотя рабочие, возможно, и готовы поверить участникам Сводного отряда, который только что прибыл с фронта, однако никто не в силах предугадать, что может случиться завтра. У рабочих нет уверенности, что кто-нибудь не воспользуется их беззащитностью. Тогда другой депутат в сердцах вставил: «Целые склады оружия имеются у черносотенных банд, которые до сих пор не разоружены». Кто-то высказал мнение, что, если бы рабочих и удалось уговорить сдать пулеметы, бомбометы и, возможно, даже винтовки, они ни за что не расстанутся с револьверами. В конце концов совещание ловко уклонилось от всякого сотрудничества с правительством и фактически отказалось от любых совместных действий районных Советов в оказании помощи правительству при разоружении рабочих, проголосовав за то, чтобы каждый Совет сам решал этот вопрос68.
Позже отдельные районные Советы согласились помочь разоружить рабочих. Например, 28 июля, выслушав просьбу донских казаков о содействии в приобретении оружия, Совет Адмиралтейского района принял резолюцию, в которой говорилось, что оружие казенного образца совершенно не нужно для самозащиты и что хранение такого оружия на руках вопреки неоднократным обращениям Временного правительства есть преступление перед свободой и русской армией69. Однако в Адмиралтейском районе, в центре Петрограда, располагались военно-административные учреждения и военные казармы; здесь почти не было заводов и рабочих. Советы же районов со значительными контингентами рабочих, отражая настроения своих избирателей, были склонны с великой подозрительностью взирать на действия правительства по конфискации оружия.
Так, 20 июля, выслушав нескольких фронтовиков и обстоятельно обсудив вопрос об оружии, сравнительно умеренный Совет Петроградского района одобрил решение о сдаче винтовок и пулеметов, но твердо заявил, что конфискация револьверов и холодного оружия будет считаться «контрреволюционным нападением на рабочий класс», которому он будет вынужден дать отпор всеми доступными средствами70. Когда Петергофский районный Совет 29 июля рассматривал вопрос о разоружении рабочих, депутаты запротестовали и заявили, что разоружать нужно не рабочих, а «контрреволюционные и хулиганствующие элементы, стрелявшие с крыш и окон домов… и явно и нагло выступающие в последнее время против революции и ее завоеваний»71. Было очевидно, что правительство не могло рассчитывать на серьезную помощь Петергофского Совета в изъятии оружия у рабочих. Насколько можно судить, таковой была позиция почти всех районных Советов.
Введение Временным правительством смертной казни также вызвало враждебное отношение к нему со стороны районных Советов. Типичным примером их реакции может служить заявление Рождественского районного Совета, в котором большевики все еще пребывали в меньшинстве:
«Одно из наиболее ценных завоеваний Великой русской революции — отмена смертной казни — было уничтожено одним росчерком пера Временного правительства… Во имя „спасения революции“ будут заседать военно-полевые суды, знающие только один приговор: смертную казнь, и солдаты, предназначенные к роли палачей, будут тащить своих обезумевших, истерзанных трехлетней дикой бойней
