он закончил свою речь. Чтобы понять это, нужно представить ту обстановку клеветы и травли, в которой находилась тогда наша партия. В этот момент всякое выражение сочувствия и поддержки было особенно ценно. Казалось, что т. Мартов и вместе с ним и все то, что было живого и талантливого в рядах меньшевистской фракции, возвращается обратно в наши единые социал-демократические ряды»7.
К концу дискуссии (главным образом из-за сложностей с достижением консенсуса по основополагающим теоретическим проблемам, а также из-за трудностей, связанных с отсутствием на съезде Ленина, Троцкого, Каменева, других главных партийных руководителей) делегаты договорились вновь отложить принятие новой партийной программы. Таким образом, обсуждение теоретических вопросов на съезде ограничилось рамками полемики по «политическому положению». Рабочие заседания 30–31 июля, на которых состоялись эти дебаты, вне всякого сомнения, были наиболее важной частью всего съезда. Предполагалось, что в отсутствие Ленина основной доклад сделает Троцкий, ему же было поручено подготовить проект резолюции «О политическом положении»8. После ареста Троцкого за два дня до открытия съезда к выполнению этих задач в спешном порядке привлекли Сталина.
Примечательно, что при сложившихся обстоятельствах сторонники выдвинутой Лениным тактической программы стремились предусмотреть любую случайность. Большевики Кронштадта перепечатали статью «К лозунгам» и вручили по экземпляру каждому делегату9. Весьма вероятно, что именно благодаря этим усилиям «ленинцев» высказывания Сталина на VI съезде относительно сложившейся ситуации и курса на будущее в большей степени, чем в выступлении на 2-й городской конференции, соответствовали взглядам Ленина.
Однако это вовсе не означало, что позиция Сталина во всем совпадала с ленинской. В одной дискуссий в начале съезда, например, Сталин заявил, что «в данный момент все еще неясно, в чьих руках власть»10. В другом случае, при обсуждении вопроса о Советах, стало понятно, что он относится к Советам не столь отрицательно, как Ленин11. Все же в своем основном докладе Сталин назвал Временное правительство «куклой» в руках контрреволюции. Он критиковал некоторых выступавших, которые «говорили, что так как у нас капитализм слабо развит, то утопично ставить вопрос о социалистической революции», и утверждал, что было бы недостойным педантизмом требовать, чтобы Россия «подождала с социалистическими преобразованиями, пока Европа не „начнет“»12. Позже, вслед за Лениным, Сталин заявил, что мирная стадия революции завершилась, и настаивал на снятии лозунга «Вся власть Советам!».
Закончив выступление, Сталин представил съезду проект резолюции «О политическом положении» из 10 пунктов, который, по всей вероятности, был составлен Лениным13. Первые семь пунктов резолюции характеризовали ход революции с февраля до конца июльских событий, сильно смахивая на формулировки в ленинских тезисах. «Власть в этих пунктах, именно на фронте и в Питере, — говорилось в данной части резолюции, — оказалась фактически в руках контрреволюционной буржуазии, поддержанной военной кликой командного состава армии». В пунктах с 8-го по 10-й шла речь о состоянии и роли Советов, о тактике партии в эти дни, причем в выражениях, очень напоминавших ленинские. В 8-м пункте прямо утверждалось, что существующие Советы разлагаются заживо. Мирное развитие революции и мирный переход власти к Советам стали невозможными. Правильным лозунгом партии могла бы быть лишь полная ликвидация диктатуры контрреволюционной буржуазии. В 9-м и 10-м пунктах подтверждалось, что успешность новой революции будет зависеть от того, насколько быстро и твердо большинство народа осознает гибельность надежд на соглашательство с буржуазией. Вместе с тем из текста следовало, что пролетариат, и в первую очередь рабочие Петрограда, возьмет власть в свои руки при первой же возможности (т. е. когда политические, экономические и военные условия станут катастрофическими) независимо от того, осознают или нет широкие массы населения, исходя из собственного опыта, необходимость новой революции.
Как и на 2-й городской конференции, споры вокруг политического положения вообще и резолюции Сталина в частности сконцентрировались на важной проблеме будущего Советов, до тех пор места сосредоточения политической активности и надежд каждого из делегатов14. Константин Юренев, ближайший сподвижник Троцкого, открыл дебаты скептическим вопросом: «До сих пор мы сплачивали наши силы вокруг одного органа — Советов. В какой же форме мы должны теперь сплачивать наши силы?» Юренев также желал бы знать, почему лозунг «Вся власть Советам!» не соответствовал бурному периоду революции. Резолюция Сталина, сказал он в заключение, «предлагает нам стать на путь, гибельный для всех завоеваний революции… Если наша партия примет резолюцию Сталина, мы пойдем быстро по пути изоляции пролетариата от крестьянства и широких масс населения… Параграфы 8— 10 должны быть радикально изменены»15.
После Юренева на трибуну быстро поднялся Володарский, который, в частности, заявил: «Нам говорят: так как мирный период революции кончился, лозунг „Вся власть Советам!“ пережил себя. Верно ли это?.. Нужно ли нам лозунг „Вся власть Советам!“ оставить в том виде, как до 3–5 июля? Конечно, нет! Но нельзя вместе с водой выплескивать и ребенка… Мы должны только модифицировать наш лозунг „Вся власть Советам!“ приблизительно таким образом: „Вся власть пролетариату, поддерживаемому беднейшим крестьянством и революционной демократией, организованной в Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов“»16.
Алексей Джапаридзе, руководитель большевистской организации Баку, избранный накануне кандидатом в члены Центрального Комитета, высказался в том же духе. В июльские дни большевики добились значительных успехов в деле организации поддержки в Бакинском Совете, и Джапаридзе критиковал Сталина за «отождествление Советов (в провинциях) с Центральным Исполнительным Комитетом». «Если ранее провинциальные Советы выражали взгляды ЦИК, — сказал он, — то теперь они не отражают его настроения… Пока мы переживаем контрреволюционную полосу, мы должны биться за Советы и как революционные защитники идеи (управления с помощью) Советов мы получим в них главенствующее положение»17.
Как подчеркнул Мануильский, «в тактике пролетарской партии после 4 июля произошло изменение: она вынуждена перейти от наступления к обороне позиций, завоеванных революцией. При таком невыгодном соотношении сил выдвигать максимальные лозунги, как это делает левое крыло нашей партии, — значит перейти к тактике отчаяния… Зафиксировав недоверие к Советам, мы рискуем помочь столкнуть их из Таврического дворца и Смольного института… Мы должны признать, что в России 90 % принадлежат к мелкой буржуазии, а потому тактика, изолирующая пролетариат от мелкой буржуазии, должна быть признана вредной»18.
В дискуссии участвовало 15 делегатов съезда, большинство из которых использовало каждую секунду отведенных на выступление 15 минут. Из них 8 делегатов высказались за сохранение лозунга «Вся власть Советам!», один (Бухарин) занял промежуточную позицию19, и шесть поддержали Сталина. Наиболее определенно и убедительно в поддержку сталинской позиции высказался Сокольников. Как и Сталин, он указал на усиление контрреволюции после июльских дней и заявил: «Раньше мы стояли за переход всей власти в руки Советов… Теперь этой перспективы нет. До сих пор Советы были органами восстания, и мы могли их выдвигать как органы власти. Они перестали быть органами восстания с той минуты, когда была выдвинута артиллерия против рабочего класса».
Излагая свою точку зрения, Сокольников, по-видимому, не исключал возможность вдохнуть в Советы новую жизнь и прежде всего вновь превратить их в органы восстания. В этом смысле его оценка сложившейся ситуации отличалась от ленинской. Вместе с тем Сокольников разделял мнение Ленина о том, что на повестке дня революции стояло всенародное восстание. «Надо объяснить (массам), — заявил он, — что дело не в Советах, а в сплачивании масс для восстания». Это высказывание аудитория встретила аплодисментами. Сокольников продолжал: «Надо отрывать крестьянские массы от мелкобуржуазных вождей, объясняя им, что земля перейдет к ним только при поддержке восстания пролетариата… Для крестьянских низов путь к социальной революции открыт через поддержку пролетарского авангарда»20.
Сокольникова поддержал Ивар Смилга, в прошлом, бесспорно, наиболее воинственно настроенный член Центрального Комитета. Без конца цитируя статью «К лозунгам», он заявил: «Ошибается не только т. Володарский, но и старый социал-демократ Ногин. Власть теперь находится в руках военной клики… Для того чтобы власть могла перейти в руки тех классов, которые могут служить развитию революции, необходимо свергнуть существующую власть». Подчеркнув, что Советы «совершили самоубийство»,
