убежден, что роль прессы – независимо выражать свою точку зрения. У нее есть полное право на свой собственный голос – как и у каждого отдельно взятого индивидуума. Это и называется свободой слова. Прессе отводится огромная роль в защите прав человека в любой сфере социального спектра. И она должна эту роль выполнять.

О том же говорит мне и Андрей Аршавин – человек, который с 2009 года играет в Англии.

–  Беккенбауэр сказал, что Англия проиграла из-за своей прессы, – привел я капитану сборной цитату легенды мирового футбола.

–  Это, как ни странно, парадокс свободы слова, – ответил Аршавин. – Тот случай, когда эта свобода в твоей стране играет против тебя. Против того, кто говорит все, что думает. Англичане пропагандируют толерантность, свободу слова, массу других свобод. Но когда этого чересчур – может, это оказывается и не так хорошо.

Как свободы может быть «чересчур»? И может ли? Узнаете ниже.

А пока спрашиваю Аршавина:

–  Когда принимали решение участвовать в заявочной кампании России, вас не смущало, что сами играете в Англии?

–  Меня – нет.

–  Но ведь со стороны невоздержанных людей могли начаться нападки.

–  Думаю, все понимают, что глобально решают подобные вопросы совсем другие люди, а не футболисты.

–  И никто в Англии вам никогда не намекал, что вы зря во все это ввязались?

–  Нет.

–  Во время поездки в Йоханнесбург вас спросили о заявке Англии, и вы ответили: «Это провокация, ведь я играю за английский клуб. Вы хотите, чтобы меня оттуда выгнали?» То есть чувствовали по настрою английских журналистов, что они хотели «раскрутить» вас на неосторожные высказывания?

–  Я бы не сказал, что они меня специально провоцировали или выводили из себя. В любой стране, наверное, задача журналиста – «вытащить» из человека какую-нибудь острую цитату и потом на ней в своем материале сыграть. Но я был стоек и неприступен. (смеется)

–  Доводилось слышать гипотезу от серьезных людей в России. Дескать, резкое усиление критики в ваш адрес в английских газетах зимой и весной 2011 года связано именно с тем, что после поражения Англии в борьбе за ЧМ-2018 редакторам изданий из политических кругов дали команду поставить вас на место.

–  Мне это тоже говорят. Но считаю, что не стоит так думать. Слишком уж это мелко. Количество критики зависит от моей игры. В конце концов, была ведь и совсем другая история. Из Лондона в Цюрих мы летели одним самолетом с премьер-министром Кэмероном, и у него охранник оказался фанатом «Арсенала». Мы обменялись телефонами, и уже после победы России он приезжал ко мне за футболками и мячами для сына, я ему их подписывал. И все было нормально, никто косо на меня не смотрел.

–  А в самом «Арсенале» после возвращения из Цюриха никаких косых взглядов не было?

–  Нет, только шутили с Уилшером и Насри. Говорю им: «Вы молодые, и в 2018 году я буду сидеть в пиджаке и галстуке в VIP-ложе, а вы передо мной на поле будете обмениваться рукопожатиями». И еще добавил: «Дай бог, чтобы вы попали в группу в Санкт-Петербурге, я вам покажу город во всей красе. Приезжайте!»

А обсуждения голосования в команде свелось как раз к тому, что англичане убили себя сами и настроили ФИФА против себя – своими телепрограммами, интервью и т. д. Это было лейтмотивом, и персонал так и говорил.

Вот так – многие из самих англичан не рады тому, что произошло. Издержки свободы?

Не только, конечно. Не стоит идеализировать англичан, делать из них невинных жертв демократии: мол, пострадали за собственную свободу. Имелись, оказывается, и издержки национального характера.

В октябре Кир Реднидж вспоминал:

–  Когда Англия пыталась заполучить чемпионат мира 2006 года, у ее заявки имелась серьезная оппозиция со стороны значительной части английской прессы. Теперь такого нет: критика есть, но она и близко не носит такого масштаба, как в тот раз.

– Каковы были причины той оппозиции?

– Журналисты считали, что заявкой занимаются неправильные люди и что они делают неправильные заявления. В частности, о том, что Англия как родина футбола, обладающая великими традициями, уже поэтому имеет право получить чемпионат мира. Это неверно, поскольку на примере заявок таких стран, как Катар, можно судить вот о чем: любое государство, без каких бы то ни было исключений, обладает правом стать хозяином мирового первенства. В этом смысле все равны. Сейчас подобных высокомерных высказываний официальные лица английской заявки не допускают.

Из уст англичанина прозвучало важное слово – «высокомерие». С ним сталкивались и футболисты сборной России, которым во время приезда на отборочный матч в Лондон сознательно гасили свет во время предматчевой разминки на «Уэмбли» и делали еще множество мелких пакостей, которые, по рассказам игроков, их разъярили – и это стало не последней причиной супернастроя на победный ответный матч в Москве.

Мутко рассказывает:

–  Знаю выдающихся английских футболистов. Один из них, не буду называть его имя, лично мне сказал: «Я вообще не понимаю, о каком голосовании идет речь, если Англия подала заявку». Дескать, если Англия претендует, то она сразу, автоматом должна получать чемпионат мира. И ведь он сказал это искренне, он так действительно думает! Они считают, что раз создали футбол, раз у них лучшая лига, готовая инфраструктура – то и обсуждать тут нечего. Англичане размышляли: как это мы можем проиграть России? Да никак! И это была их ошибка.

Когда летом 2011 года был конгресс ФИФА в Цюрихе и переизбирали Блаттера, то представитель Великобритании предложил отложить выборы. Так его практически никто не поддержал! Не помню, то ли 13, то ли 17 человек проголосовало за перенос выборов. Из 208! Это было полное фиаско!

Африканские, азиатские, карибские страны выступали – и камня на камне от позиции Англии не оставили. Они говорили о простых вещах: «Почему вы нас все время учите жить? Почему мы должны все встать и сделать по вашей команде? Только из-за того, что вы проиграли? А мы доверяем Блаттеру! И считаем, что Россия – достойная страна, правильный выбор, она способна хорошо провести чемпионат мира».

Люди там выступали, я вам скажу – мама не горюй! Кто-то скажет: их, мол, подготовили. Но вот меня можно сколько угодно «готовить» где-то внутри ФИФА, но я всегда буду помнить, что представляю Россию. И выступать, и принимать решения буду с оглядкой на свою страну. И все эти люди – тоже.

О высокомерии англичан говорят многие – об этом даже специально спрашивать не нужно, сами рассказывают.

Интересуюсь у Сорокина:

–  Насколько неожиданной стала осенняя атака английской прессы – и на российскую заявку, и на ФИФА?

–  Ожидаемой. Мы знали, что она будет. Задолго.

–  Но каким образом?!

–  Есть знакомые, друзья. Друзей у нас, кстати, было много. Английскую прессу же не все любят – за заносчивость. Мы и сами чувствовали иногда с их стороны: мол, мы – родина футбола, а вы все… Дошло до того, что в Цюрихе Блаттер вышел на сцену и подчеркнул, что футбол придумали в Китае и лишь организовали – в Англии. В результате нелюбовь к англичанам выразилась в симпатиях к нам, поскольку нас многие считали их единственными реальными конкурентами.

Когда я спросил Колоскова вроде бы совершенно о другом: «Как здоровье Юханссона?», то вдруг услышал:

–  У нас нечасто получалось увидеться последнее время. На Суперкубок в Монако Юханссон из-за жары не приехал, тяжело ему уже. А на финале Лиги чемпионов в Лондоне не было уже меня. Почему? Все, что связано с получением визы в Англию, – это унижение. Такое, что не хочется всем этим заниматься. Не люблю я это.

–  Это унижение, по-вашему, повлияло на результат? Многим членам исполкома-то тоже надо было получать визы…

–  Все вместе повлияло. Общее неуважительное отношение – многих журналистов, иных официальных лиц – всегда коробит. Два голоса – этот факт говорит сам за себя.

–  А что за нездоровая ситуация была вокруг заявочного комитета «Англии-2006», о чем мне говорил Кир Реднидж?

–  Насколько помню, там несколько изменчивая позиция была у Юханссона. Он дружил с главами футбольных федераций обеих стран – немцем Эгидиусом Брауном и англичанином сэром Бертом Мелличипом. Почему-то Мелличип считал – возможно, не без оснований, – что Юханссон пообещал ему: чемпионат мира состоится в Англии. Но через какое-то время президент УЕФА встал на позицию открытой