что найти его было все равно, что обнаружить иголку в стоге сена.

И все же за полтора часа до игры повезло: меня подвели и представили примерно 50-летнему мужчине с седыми волосами и благообразной наружностью, оказавшемуся Патриком Коллинзом, шефом отдела спорта The Mail on Sunday.

–  Как вам удалось раздобыть историю о лорде Трисмане? Кто проявил инициативу: газета, каким-то образом узнав о таком разговоре, вышла на секретаршу чиновника, или наоборот? – спросил я Коллинза.

–  Насколько знаю, леди обратилась в газету, рассказав всю эту историю и предъявив запись разговора. После долгих дискуссий было принято решение опубликовать ее в том виде, о котором вы знаете. То есть с прямыми цитатами Трисмана, рассказывавшего даме вещи, не подобающие его положению. И это привлекло большой общественный интерес.

– По вашему личному мнению, что двигало женщиной, когда она решила продать разговор в газету? Ей так нужны были деньги или дело в какой-то серьезной личной обиде?

– Я лично никогда с ней не встречался, видел только ее фотографию – а потому мне трудно об этом говорить наверняка. Истинные причины знает только она сама. И, возможно, Трисман.

–  Отдавали ли у вас отчет в последствиях публикации вроде отказа сотрудничать с ней Гэри Линекера?

– Боссы газеты понимали, что последствия непредсказуемы. Но, все тщательно продумав, они решили, что история того стоит – пусть даже и придется чем-то пожертвовать. Это было решение нашего главного редактора.

–  Доводилось читать, что Футбольная ассоциация узнала о готовящейся публикации и попыталась через суд ее запретить. Это так?

– Да, и при этом FA ссылалась на то, что эта история затрагивает частную жизнь. Но суд ей отказал. Ты имеешь право подать подобный иск, и его удовлетворение называется injunction – «судебный запрет». Нам казалось, что причин приостановить публикацию у суда нет, но порой такое происходит. Поэтому полной уверенности, что все закончится в нашу пользу, не было.

Тут еще один журналист из The Mail on Sunday, слушавший наш разговор, проиллюстрировал эти слова конкретным примером:

–  Скажем, историю с Джоном Терри и его любовной интригой (опубликованную, правда, не в нашей газете), суд первичной инстанции затормозил, посчитав ее вмешательством в частную жизнь. Но в более высокой инстанции, куда обратилось уже издание, все-таки дали добро на публикацию.

Далее я спросил Коллинза:

–  А откуда в ассоциации могли узнать о грядущем скандале с Трисманом? Не работает ли у вас в газете какой-то «засланный казачок»?

– Нет, все гораздо проще. Один из наших журналистов попытался побеседовать с самим Трисманом на этот счет. Так информация и «выплыла» наружу.

– Ожидали ли вы, что Трисман подаст в отставку с обоих постов?

– Да. В свете того, что произошло, у него не было другого выхода. История вышла слишком серьезной и резонансной, чтобы у нее не было таких последствий.

– Думаете ли, что быстрое решение Трисмана об уходе помогло в контексте английской заявки?

– Полагаю, да. Коль скоро такая вещь уже всплыла, очень многое зависит от реакции. Потому что эта реакция говорит о том, насколько серьезно воспринято случившееся не только самим человеком, но и обществом, и тем же заявочным комитетом. Трисман ушел вечером того же дня, когда вышла статья – а это очень быстро. К счастью, не сработали никакие инерционные механизмы, то есть у ФИФА не возникло повода считать, что в Англии недопоняли важности возникшей проблемы.

– Полагаете ли, что по мотивам слов Трисмана разговор о коррупционной схеме с участием России и Испании действительно можно вести?

– У меня нет ни малейших представлений на этот счет. Похоже, это исключительно его личные умозаключения. Безусловно, если у Трисмана есть доказательства, он должен их предъявить. Но он этого не сделал – ни в момент, когда разговор был обнародован, ни после.

– Зачем же он тогда все это говорил? Хотел пофорсить перед любовницей, насколько глубоко знает околофутбольные интриги?

– (Смеется) Об этом может судить только сам Трисман.

– Пыталась ли сама газета продолжить расследование уже после отставки Трисмана?

– Мы пытались выяснить, была ли какая-то почва у его обвинений. И никаких доказательств им не нашли. В последующую неделю мы опубликовали несколько материалов на эту тему. Например, один бывший телеведущий из России (мой собеседник имел в виду Владимира Перетурина. – Примеч. И.Р.) выдвинул те же самые обвинения, что и Трисман. Но ничего за этим опять же не последовало.

– Ваше личное мнение – теоретически в русско-испанской версии может быть хоть зерно правды?

– Без понятия. Все это звучит очень неубедительно, слабо аргументированно. Трисман сказал – Трисман понес ответственность за сказанное. Добавить к этому нечего.

– Многие, в том числе и в России, считают, что скандал с Трисманом снизил шансы Англии принять ЧМ-2018. Согласны?

– Вначале я думал, что такое действительно возможно. Но дело не в публикации, а в факте, что он это сказал! Это та самая разница между собственно сообщением и, скажем так, его «курьером», которой многие не понимают. Мы были лишь этим самым курьером, посыльным. А не было бы действительно сказанных Трисманом слов – не было бы и публикации!

В тот момент казалось, что эта ситуация не поможет английской заявке. Но впоследствии ситуация изменилась, в том числе и по указанной мною выше причине. Когда в историю быстро вмешались и заняли четкую позицию такие авторитетные в спортивном мире люди, как Себастьян Коу (двукратный олимпийский чемпион по легкой атлетике, член МОК, председатель оргкомитета Олимпиады в Лондоне-2012. – Примеч. И.Р.) , стало ясно: заявка на самом деле сильнее, и в организационном плане за ней стоит больше, чем казалось ранее. Поступок одного человека, пусть он даже и не возглавлял ее, не должен повлиять на итоговое решение. Недавно Джек Уорнер, вице- президент ФИФА от КОНКАКАФ, сказал именно об этом. Убежден, что если заявка по-настоящему хороша, подобные истории в целом не могут повлиять на ее судьбу.

–  Полагаете ли вы, что Англия – по-прежнему фаворит?

– Один из фаворитов. Россия – очень близко. Ее стратегия весьма сильна.

– В чем сила России?

– В деньгах (смеется). Имею в виду мощную поддержку, которую оказывает российской заявке Владимир Путин. В готовности тратить огромные деньги на строительство стадионов. Насколько знаю, один или два олигарха – а может, и больше – готовы принять участие в этом проекте. Нет сомнений, что люди, продвигающие заявку, имеют за спиной очень серьезные финансовые ресурсы. А это в таких вопросах чрезвычайно важно.

Еще одним преимуществом России является то, что она никогда не принимала чемпионат мира и даже Европы. ФИФА явно считает подобный аргумент важным, что видно по всем ее решениям. В том числе и отдать ЧМ-2010 Южной Африке. Международная федерация футбола очевидно стремится территориально расширять свои «владения», где проводились бы крупнейшие соревнования. Это выглядит ее стратегией.

– Какая репутация у лорда Трисмана была прежде? – продолжили мы беседу с Коллинзом.

–  Он был противоречивой фигурой в Футбольной ассоциации. Многие люди в английском футболе полагали, что его работу нельзя назвать хорошей. Другие, правда, считали иначе. Но он изначально представлялся неоднозначной кандидатурой на пост главы английского футбола. И руководителем стал таким же. Некоторые вещи, которые он говорил о разных футбольных людях, принимались в штыки.

– Какие, например?

–  Он жестко критиковал премьер-лигу, выражал негативное отношение к тому, как она управляется и как расходуются деньги. В определенной степени эта критика справедлива. Но когда руководитель FA вступает в прямой антагонизм с премьер-лигой – он должен понимать, что тем самым навлекает на себя большое недовольство. Футбольная ассоциация должна тесно работать с лигой, от нее никуда не деться. И со стороны главы FA не слишком разумно было делать подобные вещи. Когда ты на этой должности – надо