не пропадает ни одна оперативная минута.
—
У них, наверно, плохо с хранилищами. Некуда складывать толстые тома. Потому и не марают столько бумаги.
Гунар вставил в машинку чистый лист.
—
Совсем без документации тоже нельзя, — возразил Трубек.
—
Но не протоколировать же всякую ерунду. Как недавно в деле о краже мотоцикла: допросили пятьдесят шесть свидетелей-прохожих, из которых ни один своими глазами происшествия не видел. И каждое показание подробно запротоколировали. Получился целый том.
—
Служебное рвение?
—
В общем да. Доказательство трудолюбия. А то ведь как бывает: вкалываешь почем зря, рыщешь, рыщешь, пока найдешь настоящих свидетелей, и все равно, если исписал мало бумаги, тебя упрекают, что ничего не делаешь.
В этот момент дверь распахнулась, и появилась могучая фигура капитана Соколовского.
—
Привет львам прокуратуры! — зычным голосом поздоровался он.
—
Да здравствуют тигры милиции! — отозвался Гунар.
Соколовский поднял над головой темный сверток, облепленный сургучными печатями.
—
На, Борис, получай посылку с доставкой на дом.
Трубек поймал брошенный ему сверток, как баскетбольный мяч.
—
Значит, кое-что все-таки нашел? — радостно воскликнул он.
Капитан гордо подбоченился.
—
Соколовский да не найдет! Ха!
—
Ну не томи, старина, распаковывай, — горел нетерпением Гунар.
Как правило, в прокуратуре работники без нужды не вмешивались в уголовные дела, следствие по которым вели их коллеги. Но дело об убийстве Алиды Лоренц приняло необычный оборот. Это был редкий случай, когда прокуратура опротестовала приговор, требуя, чтобы суд вернул дело на дополнительное доследование. И теперь все сотрудники внимательно следили за ходом событий.
Соколовский плюхнулся на стул и закурил.
—
Ну так слушайте и учитесь, дети мои, — начал он. — На сей раз я действовал энергично и принципиально, как мой друг Езупан, инспектор из Прейди, когда он выколотил штраф из старухи Карклиете.
—
Снова про Езупана! — вздохнул Дзелзитис.
—
Непонятно только, почему на этот раз он из Прейли. Насколько помню, в прошлый раз он был из Виляки.
Соколовский нахмурился.
—
Прейли, Виляки — какая разница. Ну, взяли да повысили человека по службе и перевели из Виляки в Прейли. Вызывает Езупан эту Карклиете и давай отчитывать: «Ты почему, старая, штраф не платишь?» Старуха глаза на него вылупила, а Езупан знай себе бумаги перебирает. «Тут все в протоколе написано. Дебош был? Был. Стекла в окне побиты? Побиты! Жена побита? Побита!..» Карклиете ни жива ни мертва. «Ай, ай, ай, чья ж это жена… Это ведь меня старик поколотил. Сама же я к вам прибегала, старика чтобы приструнили…» — «А я что говорю? Приструнил я твоего старика на десятку. А что с него получишь? Все до копейки пропивает. Муж и жена — одна сатана. Одни радости, одни горести. Теперь давай сама и плати!»
В кабинет вошел Дзенис. Капитан замолчал, погасил сигарету и положил на стол заключение экспертизы.
—
Вот, товарищ начальник, задание выполнено!
Для такого многоопытного оперативного работника, каким был капитан Соколовский, это задание отнюдь не было сложным. Надо было произвести обыск в квартире Щеписов и выяснить, нет ли там каких-либо вещей покойной Алиды Лоренц. Он захватил с собой и лоскутки ткани, полученные Дзенисом у портнихи Лоренц.
—
Честно говоря, искать пришлось недолго, — рассказывал Соколовский. — В шкафу сразу же нашел черную блузку с лиловым узором и голубой халат. Материя в точности совпадала с образцами. Здесь оно все, — показал он на опечатанный сверток. — Можете сами убедиться. Вот и заключение экспертизы.
—
А что говорит Геновева Щепис? — спросил Дзенис.
—
Сперва отказывалась, бога в свидетели призывала. А потом начала лепетать, будто Лоренц эти вещи ей подарила.
—
Наивно, — вмешался в разговор Трубек. — В особенности если принять во внимание их отношения…
Соколовский налил себе из графина полный стакан воды и залпом выпил.
—
Так что, Роберт, похоже, все в порядке. Твои подозрения подтверждаются. Вещи сперва были вынесены через окно и спрятаны. А после того как Саукум осудили и все вроде бы затихло, Геновева Щепис получила свою долю.
—
Надо полагать, лучшие вещи Казимир увез в Норильск и загнал там, — предположил Трубек.
—
Трудно сказать, — Соколовский кинул скептический взгляд на молодого следователя. — Судя по всему, тут. орудовали не только Щеписы и Саукум. Помните телефонные звонки к Страуткалнам? Звонила женщина. Саукум в то время была в отъезде. Геновева отпадает тоже, совсем другой голос и выговор. Значит, замешана по меньшей мере еще одна женщина. Черт его знает как к ней подобраться!
—
Как бы там ни было, — заключил Трубек, — но, по-моему, Казимира Щеписа надо немедленно арестовать.
—
Да, — согласился Дзенис, — Казимир в ту ночь, несомненно, был дома, дворник слышал крики, а Геновева категорически это отрицает. Зента Саукум сразу после убийства уехала в Норильск. При первой же возможности за ней отправился Казимир. И наконец, вещи Лоренц в шкафу у Геновевы.
—
Вот видишь! — воскликнул Соколовский. — С такими уликами даже твой Озоллапа даст санкцию на арест, не моргнув глазом.
Позвонил телефон. Гунар Дзелзитис взял трубку.
—
Прокуратура!
На другом конце провода послышался приятный женский голос.
—
Мне, пожалуйста, следователя Трубека!
—
Одну минутку! — Гунар передал трубку.
—
Товарищ следователь, — произнес женский голос. — Если вы действительно намерены найти убийц Алиды Лоренц, рекомендую поинтересоваться ее завещанием. Оно в нотариальной конторе. И вам будет ясно, кто больше всего был заинтересован в ее смерти.
—
С кем я говорю? — спросил Трубек.
—
С человеком, которому известно об этом деле больше, чем вам.
В трубке раздались щелчок и короткие гудки.
Борис довернулся к Гунару.
—
Звони скорей на телефонную станцию, пусть проверят, откуда был звонок.
Дзенис махнул рукой.
—
Разве мало в Риге автоматов…
—
Э, братец! — воскликнул Соколовский. — Мне этот звоночек нравится. Не она ли
Вы читаете Приключения 1972—1973
