сигарету.
—
Ив тот раз, когда я был в Кулдиге, он дал знать и прислал денег. Я сразу начал действовать. Нашел подходящего старикана, договорились. Когда стемнело, подъехал на машине. Погрузили быстро и… жму в Ригу. Мне — кровь из носа — надо было вернуться к утру, не то крышка. Газовал на всю железку, не заметил запрещающий знак, ну и погорел. Автоинспектор задержал. В Ригу приехал уже за полночь. Но дальше все шло как по нотам.
Щепис умолк.
—
Продолжайте, продолжайте, — подбодрил Трубек арестованного.
—
А чего тут еще? Я же сказал, все шло как договорились. Дружок ждал меня у Понтонного моста. С ним были еще два здоровых мужика.
Трубек с Дзенисом переглянулись.
—
Для чего же вас было так много? — не скрыл удивления следователь.
—
Я же сказал: хоть умри, а к утру я должен был вернуться в Кулдигу. Вдвоем нам было не управиться так скоро.
—
И что же эти мужики? Стояли на стреме, чтобы никто не помешал?
—
Нет, грузить помогали.
—
Да разве там было что грузить?
—
Я же сказал — полный кузов. Пять тонн, не меньше.
Трубек вытаращил глаза.
—
Чего пять тонн — вещей?!
—
Каких вещей? Яблок!
Дзенис встал и подошел ближе.
—
Не валяйте дурака. При чем тут яблоки, что за яблоки?
Тогда настала очередь удивиться Казимиру.
—
Я же говорил. Друг прислал денег, и я у одного старика под Кулдигой купил яблок. Отборные, антоновка и за бесценок! Друг пустил их через свой магазин первым сортом. Заработал он здорово, но и мне тоже перепал хороший кусок.
В кабинете воцарилось молчание. Дзенис напряженно думал. Судя по всему, арестованный говорил правду. Да уж чего-чего, но не такого признания ожидали они с Трубеком. В расследовании убийства Алиды Лоренц они не продвинулись вперед ни на шаг. Что же делать, какую тактику применить в дальнейшем допросе? За какую нитку разматывать этот клубок? Может, переключиться на другую волну, начать с другого конца?
—
Из магазина вы сразу направились домой? — начал издалека Дзенис.
—
А куда же еще? — подтвердил Щепис. — Сперва только как следует поддали.
—
И что же вы делали дома?
—
Спал, чего же еще.
—
Жена ваша рассказывала иначе! — перебил его Трубек.
—
Врет, гадина! — отрезал Казимир, — Мне и оставался-то всего час поспать. В четыре надо было выезжать, чтобы успеть вовремя в Кулдигу.
Дзенис открыл дверь.
—
Попрошу войти.
В кабинет, опасливо озираясь, вошла Геновева. При виде мужа она зажмурилась, будто ее ослепил прожектор.
Дзенис не дал ей опомниться и сразу задал вопрос:
—
В октябре ваш муж приезжал из Кулдиги?
—
Нет, нет, не приезжал, — замахала руками Геновева,
—
А вот он утверждает, что был.
—
Да чего его, беса, слушать! Бог мне свидетель, не приезжал!
Казимир грузно повернулся к жене.
—
Брось, Геновева, будет врать. Они и так все знают.
—
Ты же сам наказывал никому ни словечка не говорить. Грозился голову оторвать…
—
Здесь вы обязаны говорить правду, — строго прервал ее Дзенис. — Стало быть, он приезжал в ночь е одиннадцатого на двенадцатое октября?
Геновева еще раз покосилась на мужа и, убедившись, что с его стороны угроза миновала, затараторила:
—
Был, приезжал, забулдыга окаянный, бухой, как скотина. Девчонку еще напугал чуть не до смерти.
—
Какую девчонку? — быстро спросил Дзенис.
—
Да нашу Луцию, кого же еще. Спьяну кровати попутал. Девка с перепугу заорала так…
—
И громко она кричала? — поинтересовался Трубек.
—
Езус Мария! А вы бы не закричали, если б посреди ночи пьяный кобель на вас завалился? Я думала, все соседи сбегутся.
—
На суде вы утверждали, что в ту ночь никаких криков не слышали, — напомнил Дзенис.
—
Меня же спрашивали про соседкину комнату.
Трубек думал. После успешной махинации с яблоками Щепис действительно мог вернуться домой, изрядно подвыпив. Был ли он в состоянии так расчетливо совершить второе преступление? Допустим, был. Но ведь девочка своим криком могла поднять на ноги весь дом. Решился бы Казимир при таких обстоятельствах пойти на убийство? И последнее. Картина происшествия свидетельствовала о преднамеренности преступления. Если бы Щепис заранее к нему готовился, то ни за что не стал бы ложиться спать. Выходит, к убийству он ни в коей мере не причастен. До сих пор следствие ориентировалось главным образом на ночной крик. Теперь ему найдено другое объяснение. И еще: экспертиза определила дату убийства лишь приблизительно. Значит, есть вероятность, что убийство было совершено вовсе не в ту ночь.
Следователь поднял телефонную трубку и набрал номер.
—
Отдел кадров комбината? Говорит следователь Трубек из прокуратуры. Пожалуйста, назовите мне точную дату увольнения Зенты Саукум?.. Да, да, прошлой осенью… А когда получила расчет? Благодарю вас… Да, это все.
Дзенис с Трубеком переглянулись. Потом помощник прокурора что-то написал на бумажке и отдал ее следователю. Трубек кивнул в знак согласия и быстро покинул кабинет.
Спустя несколько минут он стоял перед Озоллапой.
—
Ну как там у вас? — спросил прокурор. — Все в порядке?
Трубек переминался с ноги на ногу, как провинившийся школьник.
—
Кажется, мы дали промашку, — уныло сказал он и изложил результаты допроса.
—
Что-о? — пробасил прокурор, и трудно было понять, удивлен он или возмущен. — Щепис непричастен к делу Лоренц? Быть этого не может!
—
В ночь на двенадцатое октября Щепис побывал дома, — докладывал свои соображения Трубек. — Это мы установили точно. А Зента Саукум показала, если помните, что на другой день после убийства взяла на работе расчет и уехала. Уволена она одиннадцатого числа. Если Зента Саукум уехала одиннадцатого, то Казимир Щепис не мог с ней вдвоем совершить убийство в ночь на двенадцатое.
—
Неужели она так быстро получила расчет?
—
Да, в то же утро, она ведь была ученицей. Там и рассчитывать-то особенно
Вы читаете Приключения 1972—1973
