Долговязый старший лейтенант сидел за письменным столом и мирно чистил пистолет.
—
Не стоит рисковать. Старик зол как черт. — Он кивнул на дверь кабинета. — Всю ночь просидел в засаде, а «крестник» так и не явился.
—
Волков бояться — в лес не ходить! — подмигнул старшему лейтенанту Соколовский и осторожно приоткрыл дверь.
—
Разрешите, товарищ подполковник?
—
Входите!
Подполковник милиции Крастынь сидел за письменным столом и просматривал оперативные донесения. Начальник отдела уголовного розыска пробегал глазами листок за листком и некоторые места подчеркивал красным карандашом, писал резолюции, делал пометки в настольном календаре.
—
Ну-с, давай выкладывай! — с холодком в голосе произнес подполковник, не глядя на Соколовского. Тот молча сделал шаг вперед и положил на стол рапорт.
— Разрешите поехать в командировку!
Начальник отдела оторвал взгляд от бумаг и с интересом посмотрел на капитана.
—
Опять в командировку. Это, что ли, по делу Лорренц?
—
Так точно, товарищ подполковник.
— Куда же?
—
В Норильск.
Подполковник взял папиросу и закурил. Седую голову окутало почти непрозрачное облако дыма. Когда оно рассеялось, начальник отдела жестом предложил Соколовскому сесть. Усталые глаза рассеянно смотрели куда-то вдаль.
—
Доложите о ходе расследования.
—
Выяснил в общежитии имя и фамилию девушки, навел справки в нашем адресном столе, — начал Соколовский. — Саукум действительно была некоторое время прописана на улице Лугажу. А куда выбыла — отметки нет.
Подполковник откинулся на спинку кресла. Веки его были плотно прикрыты, и несведущему могло показаться, что он заснул. Однако Соколовский проработал много лет со своим начальником и знал, что тот внимательно слушает. И потому уверенно продолжал:
—
Собрал сведения в отделе кадров Рижского стро
ительного треста, узнал адрес матери. Мария Саукум проживает в совхозе, в Валмиерском районе. Оттуда год назад и приехала Зента в Ригу.
—
Вы только нынче утром вернулись из Валмиеры?
—
Так точно. Канители было много. Не хотелось пугать мамашу. Применил обходной маневр. Первым делом завел дружбу с почтарем — большой охотник выпить. За бутылкой старикан разговорился. Надо сказать, он в курсе дел всех окрестных жителей. От него я узнал, что Мария Саукум на днях получила письмо из Норильска.
Подполковник сидел неподвижно.
—
Он убежден в том, что письмо было именно от дочери, от Зенты?
— Мария Саукум, по его словам, ни с кем переписку не вела. Почтальон хорошо запомнил штамп норильской почты. Он еще сказал, что, когда мать читала письмо, вид у нее был встревоженный.
Начальник отдела встал, подошел к окну, посмотрел на улицу.
—
Стало быть, по-вашему, Зенту Саукум надо искать в Норильске?
—
Считаю, что надо ехать в Норильск. Пока что это единственная возможность напасть на ее след.
—
А если почтальон наболтал?
—
Товарищ подполковник, я что, по-вашему, совсем уж лопух? На другое утро пошел на почту. Сортировщица тоже помнит это письмо. Более того, она узнала почерк на конверте. Такие же письма раньше приходили из Риги.
Подполковник по-прежнему стоял у окна.
—
Хорошо, капитан, допускаю, в Норильске вы отыщете эту Зенту. А дальше?
—
Девушка, несомненно, знает многое. Я уверен. Иначе она не бросила бы работу с такой поспешностью и не скрылась. Этот неожиданный рывок на Крайний Север очень похож на бегство.
Крастынь вернулся к столу. Взял рапорт Соколовского и наложил резолюцию.
—
Ладно, поезжайте. Я сейчас свяжусь с Норильском по прямому проводу. Когда вылетаете?
—
Сегодня ночью.
—
Тогда попутного ветра тебе, Виктор!
Он сердечно пожал Соколовскому руку.
Сотрудники Управления внутренних дел гостеприимно встретили своего коллегу из далекой Риги. Им уже удалось выяснить, что Зента Саукум действительно недавно поселилась в Норильске. Работает на горнорудном комбинате, живет в общежитии. Прописана девятнадцатого октября, приблизительно неделю спустя после убийства Лоренц.
—
Мне необходимо срочно допросить эту девушку, — уточнил свои намерения Соколовский.
—
Можем доставить хоть сейчас, — предложил начальник уголовного розыска и отдал приказание младшему лейтенанту: — Петя, садись в машину и кати в общежитие. Если там не застанешь, давай прямо на комбинат. Ясно?
Не прошло и часа, как лейтенант привел невзрачную худенькую девушку. Остроносое личико с большими темными глазами, с тонкими, как бы в удивлении поднятыми вверх бровями, пухлым ртом обрамлял толстый шерстяной платок, завязанный сзади на шее узлом. Худые ноги, свободно болтавшиеся в непомерно больших валенках, казались от этого еще тоньше…
—
Лабвакар, Зента! — поздоровался Соколовский с девушкой по- латышски.
Она вздрогнула.
—
Присядь, малышка, — фамильярно продолжал капитан. — Давай поговорим. Я ведь специально приехал из Риги, чтобы спросить у тебя, за что ты укокошила Алиду Лоренц.
Зента вмиг как-то съежилась и опала.
—
Я не хотела, не думала… Честное слово, я сама не знаю, как все случилось…
Соколовский опешил. Такого поворота дела он не ожидал. Все, что угодно, но не признание в убийстве.
Капитан был убежден, что внезапный отъезд девушки связан с таинственным происшествием на улице Вайрога, что ей многое известно. Он рассчитывал с помощью Зенты напасть на след преступника и потому надеялся, что такое вот неожиданное обвинение сразу развяжет, девчонке язык. Это был испытанный и нехитрый психологический прием. Нередко человек, став очевидцем тяжкого преступления, в первую очередь пробует скрыться. Замыкается в себе и, трясясь от страха, выжидает развязки. Когда же нагрянет опасность, то срабатывает инстинкт самосохранения. Спасая свою шкуру, он в отчаянии выдает участников преступления, не щадя даже самых близких людей. Соколовский только на это и рассчитывал. Ему и в голову не приходило, что эта девочка сама могла убить Алиду Лоренц.
Капитан быстро взял себя в руки.
—
Рассказывайте все по порядку. Во-первых, кто вам предложил снять койку у Лоренц?
Вы читаете Приключения 1972—1973
