авторского самосознания. Ведь и хвалебная песнь, и нид — произведения, которые, как представляли себе, оказывают определенное действие. Но тем самым и автор такого произведения должен был осознавать себя производителем этого действия. А осознание себя производителем действия естественно должно было привести к осознанию себя автором произведения, которое оказывает это действие. Этимологические исследования делают вероятным, что первоначально слово «скальд» и значило «тот, кто сочиняет стихотворную хулу». В самом деле, у скаль-дического прославления то общее с нидом, что действие и того и другого обеспечивалось стихотворной формой самой по себе. Поэтому легко себе представить переключение с панесения вреда посредством этой формы на обеспечение славой посредством нее же, или наоборот.

Как тип творчества скальдическая поэзия имеет, по-видимому, очень глубокие корни. В ряде рунических надписей, найденных в Скандинавии и относящихся к эпохе гораздо более древней, чем та, к которой относятся древнейшие сохранившиеся стихи скальдов, тот, кто вырезал надпись, говорит о себе как владеющем могущественным искусством: «я эриль [т. е. колдун, владеющий рунической магией (?)], хитрым называюсь» — гласит одна шведская надпись

VI в.; «коварным называюсь, вороном называюсь, я эриль, вырезаю руны» — сообщает другая шведская надпись VI в.; «я жрец, неуязвимый для колдовства» — говорится в одной норвежской надписи V в.; «Хариухой называюсь, опасное энающий, даю счастье» — так гласит одна датская надпись V в. Из такого рода надписей видно, что тот, кто вырезал надпись, осознавал свое искусство как владение определенной формой (умение правильно вырезать руны) и в то же время как способность оказать, в силу владения этой формой, определенное действие: защитить могилу, в которой найдена надпись, от ограбления или разрушения, отогнать от нее злые силы, защитить живых от мертвеца, обеспечить месть за него, принести счастье владельцу предмета, на котором сделана надпись, и т. д. Но из того, что скальды говорят в стихах о своем искусстве, очевидно, что они тоже осознавали его как владение определенной формой, как умение зашифровать заданное содержание посредством этой формы и в то же время как способность оказать определенное действие — прославить (в случае хвалебной песни), посрамить (в случае нида). Таким образом, скальдическое искусство — это, в сущности, тип творчества, совершенно аналогичный рунической магии.

В древненсландской литературе есть много свидетельств того, что скальдическое искусство было исконно связано с рунической магией. Бог Один, образ языческой мифологии, который связывался с происхождением скальдического искусства, связывался также и с происхождением рунического искусства. В «Младшей Эдде», произведении, которое было написано как учебник скальдического искусства, рассказывается о том, как Один добыл мед поэзии, т. е. скальдическое искусство (в мифе оно материализовано как напиток).2 Этот мед, говорится там же, «Один отдал Асам и тем людям, которые умеют слагать стихи. Поэтому мы и зовем искусство скальда добычей или находкой Одина, сто питьем и даром, либо

утонул, а карлы снова сели в лодку и поплыли к берегу. Они рассказали о случившемся его жене, та опечалилась и стала громко плакать. Тогда Фьялар спросил ее, не станет ли легче у нее на душе, если она взглянет на море, где утонул ее муж. И она согласилась. Тогда Фьялар сказал своему брату Галару, пусть заберется на притолоку и, как станет она выходить, спустит ей на голову мельничный жернов, а то, мол, надоели ее вопли. Тот так п сделал. Узнавши о том, великан Суттунг, сын Гиллинга, отправляется туда и, схватив карлов, отплывает в море и сажает их на скалу, что во время прилива погружается в море. Они молят Суттунга пощадить их и, чтобы помириться с ним, дают за отца выкуп — драгоценный мед. На том и помирились. Суттунг увозит мед домой и прячет в скалах, что зовутся Хнит-бьёрг [т. е. «сталкивающиеся скалы»], приставив дочь свою Гупнлёд сторожить его с.. .>

Один отправился в путь и пришел на луг, где девять рабов косили сено. Он спрашивает, не хотят ли они, чтобы он заточил им косы. Те соглашаются. Тогда, вынув из-за пояса точило, он наточил косы. Косцы нашли, что косы стали косить много лучше, и захотели купить точило. Он сказал, что пусть тот, кто хочет купить точило, заплатит за него в меру. Это всем пришлось по душе, и каждый стал просить точило для себя. Тогда Один бросил точило в воздух, но, так как все хотели схватить его, вышло, что они полоснули друг друга косами по шее. Один остался кочевать у великана по имени Бауги, брата Суттунга, Баучтт стал сетовать на свои дела и рассказал, что девять его рабов зарезали друг друга косами и навряд ли ему удастся найти себе других работников. Один же назвался Бёльверком [т. е. «злодеем»] и взялся работать у Бауги за девятерых, а вместо платы попросил себе глоток меда Суттунга. Бауги сказал, что не он хозяин меда: мол, Суттунг один за-питьем Асов». А в «Старшей Эдде» (в «Речах Высокого») рассказывается о том, как Один добыл знание рун, провисев девять ночей на древе, принесенный в жертву себе же. В двух шведских рунических надписях руны названы «происходящими от божества», и так же они названы в «Речах Высокого». Не слу-

владел им; но оп готов идти- вместе с Бёльверком и помочь ему добыть мед. Бёльверк работал все лето за девятерых у Бауги, а как пришла зима, стал требовать с него платы. Они отправились к Суттунгу. Бауги рассказал брату своему Суттунгу об уговоре их с Бёльверком, но Суттунг наотрез отказался дать хоть каплю меда. Тогда Бёльверк сказал Бауги, что надо попробовать, не удастся ли им заполучить мед какой-нибудь хитростью, Бауги согласился. Бёльверк достает бурав по имени Рати [это имя и значит «бурав»] и велит Бауги попробовать, пе возьмет ли скалу бурав. Тот так и делает. Потом Бауги говорит, что скала уже пробуравлена. Но Бёльверк подул в отверстие, и полетела каменная крошка в его сторону. Тут оп понял, что Бауги замышляет его провести. Снова велит он буравить скалу насквозь. Бауги стал буравить снова, и когда Бёльверк подул во второй раз, каменная крошка отлетела внутрь. Тогда Бёльверк принял обличье змеи и пополз в просверленную дыру. Бауги ткнул в него буравом, да промахнулся. Бёльверк добрался до того места, где сидела Гуннлёд, и провел с нею три ночи, а она позволила ему выпить три глотка меда. С первого глотка он осушил Одрё-рир, со второго — Бодн, а с третьего — Сон, и так достался ему весь мед. Потом он превратился в орла и поспешно улетел. А Суттунг, завидев орла, тоже принял обличье орла и полетел в погоню. Как увидели Асы, что летит Один, они поставили во дворе чашу, и Один, долетев до Асгарда, выплюнул мед в эту чашу. Но так как Суттунг уже достигал его, Один выпустил часть меда через задний проход. Этот мед не был собран, его брал всякий, кто хотел, и мы называем его долей плохих скальдов».

чайно и то, что б «Младшей Эдде» слова «руны» и «искусство скальда» употреблены в одном месте как синонимы.

Не случайно, конечно, и то, что Эгиль, самый знаменитый из скальдов, владел не только скальди- ческим искусством, но и рунической магией. Вот что рассказывается в «Саге об Эгиле». Когда Эгилю на пиру был поднесен рог с брагой, смешанной с ядом, он воткнул себе в ладонь нож, принял рог, вырезал на нем руны и окрасил их своей кровью. Рог разлетелся на куски. В постели одной больной девушки, которой он взялся помочь, Эгиль нашел рыбью кость, на которой были вырезаны руны. Эгиль обнаружил, что руны были вырезаны неправильно и что именно это было причиной болезни девушки. Он соскоблил руны, бросил их в огонь и, вырезав новые руны, положил их под подушку больной девушки. Уезжая из Норвегии после ряда столкновений с норвежским королем Эйриком Кровавая Секира, который объявил Эгиля вне закона, Эгиль высадился на прибрежный остров, воздвигнул там жердь с насаженным на нее лошадиным черепом и вырезал на ней рунами заклятье, призывающее духов страны прогнать Эйрика и его жену Гуннхильд из Норвегии.

Но своеобразие скальдического искусства как типа творчества проявляется, пожалуй, всего яснее в том, как употреблялись сами слова «скальд», «поэзия» и т. п. в древнеисландском языке.

Слово «скальд» (skald) употреблялось в древнеисландском языке совершенно не так, как слово «поэт» употребляется в современных языках (кстати сказать, в исландском языке слово это и в грамматическом отношении своеобразно: оно среднего рода, так что скальд —это «оно», а не «он»). О сотнях исландцев, упоминаемых в древнеисландской литературе, говорится, что они были авторами стихов, и многие из этих стихов сохранились. Всякий такой автор стихов мог быть назван «скальдом». Не имело значения, сочинял ли он стихи обычно или сочинил их только в одном-единственном случае, были ли его стихи, по мнению его современников, хорошими или плохими. Таким образом, слово «скальд» значило просто «автор данных стихов» и ничего больше. Поэтому авторы стихов нередко употребляли слово «скальд» или заменяющее его описательное выражение вместо местоимения «я». Очень характерно, однако, что, хотя в древнеисландском языке были слова со значением «автор стихов» (skald) и «сочинять стихи» (yrkja), в нем

Вы читаете Поэзия Скальдов
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату