Тиллич 'Систематика теологии', представляющий собой гигантскую трилогию, которую не смог осилить сам начальник департамента, по его собственному признанию. Я же при этом чтении почувствовал и восхищение, и вызов. Я прочел все доступные книги Серена Кьеркегорда, и был поражен тем, как чтение его работы 'Чистота сердца есть стремление к единству' может быть душераздирающим, выбивающим из колеи и, в то же время, изысканно интеллектуальным, эстетическим и духовным пиршеством.
Помимо чтения, я начал работать над тем, что двенадцать лет спустя стало 'The Crack in the Cosmic Egg'. Книга была наполнена тем же чувством уверенной гармонии и смысла, которым была окрашена моя жизнь в этот период. Примерно в это время я обнаружил дневники Джорджа Фокса - основателя движения квакеров, и открыл для себя его практику общения с духовным началом, которая, как я понял, приблизительно соответствует неконфликтному поведению. Практика общения Фокса срабатывает у тех, кто обладает достаточным терпением, чтобы ждать, не сомневаясь. Когда я застревал на каком-то вопросе в процессе создания своего текста или чувствовал, что зашел в тупик, я шел в университетскую библиотеку. Я просто стоял там и ждал. Когда же обычный хаотический поток сознания сменялся некоей отрешенностью, приходило озарение. Оно было настолько сильным, что исполненный уверенностью и как будто влекомый невидимыми нитями, я направлялся в определенный раздел библиотеки. Я обнаруживал себя тянущимся к какой-то таинственной полке за не менее таинственной книгой, которая буквально падала мне в руки. Автоматически я перелистывал страницы до той, которая содержала именно те сведения, что были мне необходимы на тот момент для продолжения своей работы. Наверное, девяносто процентов ссылок, использованных в той книге, появились таким способом. Наиболее примечательно было открытие Карл оса Кастанеды во время издания его первых университетских трудов в 1968. Я уже занимался последней редакторской правкой своей рукописи, когда появилась эта книга. Она лежала вместе с прочими новыми поступлениями на столе в задней комнате библиотеки и ждала библиотекаря, который должен был внести её в каталог. У меня по спине пробежали мурашки, когда я взял в руки маленький томик и почувствовал присутствие чего-то необъяснимого и сверхъестественного. Тот факт, что нечто привело меня именно к его книге, стало демонстрацией того самого явления, которому были посвящены наши труды. И совершенная жемчужина Кастанеды, и мой необработанный манускрипт были посвящены исследованию того, что же происходит, когда человек отбрасывает интеллектуальные рассуждения и позволяет 'потустороннему' разуму взять верх. Позже я осознал, что это 'другое' было просто другим названием душевной мудрости, или Духом Святым в проповедях об Иисусе.
В 1965 году меня постигла беда - умерла моя жена, которой было всего лишь 35 лет. В ходе её болезни случались спонтанные моменты выздоровления и рецидивов. Её заболевание сопровождалось целым рядом паранормальных явлений, для детального описания и объяснения которых потребовалась бы целая книга. С помощью маленьких чудес, которые она совершила, уже покинув нас, в том числе, и несколько зримых появлений, я смог удержать наших четверых детей в семье, сохраняя за собой позицию учителя, и продолжал более или менее плодотворно работать над своей книгой.
Приблизительно два года спустя в моей жизни произошло весьма значительное и насыщенное мистическое событие. Это случилось однажды вечером. Все началось с медленной, но совершенно полной материализации облика моей уже давно утраченной возлюбленной. Она оказалась в полной, осязаемой физической форме у меня в объятьях, её губы и тело прижимались ко мне. Её образ, однако, отличался несколько комбинированным характером. Моя юношеская любовь была словно окружена присутствием некоего древнего, архетипического образа Женщины, которая была одновременно и женской шакти и самой созидательной силой.
Наше предыдущее единение было духовным, а в этот раз в слиянии участвовали и наши физические тела, каждая их клетка, переживала взрыв радости в каждый момент единения, что привело, в конечном итоге, к нашему целостному слиянию такой силы, что этому нельзя ни подобрать имени, ни дать описания. Слово 'любовь' было бы безнадежно неадекватным для передачи состояния, которое мне довелось тогда испытать, но другого я не нашел. Мне оставлено молчание, ибо, как сказал Экхардт, все слова и имена должны быть оставлены, когда мы входим под покров неизвестного, и никакие слова не могут быть применены к этому состоянию, когда мы покидаем его.
Насыщенность этого события чувствами затмила все духовные переживания, которые мне довелось испытать до и после. Однако затем постепенно и медленно я стал отделяться от океанского простора и от моей возлюбленной, уже ставшей частью меня, пока я окончательно не вернулся в свое нормальное состояние. Это вызвало опустошение, которое едва не выбило меня из колеи. И только чувство ответственности за детей и великий пример - Иисус - удержали меня в почти пустой жизни, к которой я вернулся.
За годы, последовавшие за этим событием, я пережил множество опытов, созвучных тем основным, и их частота и глубина переживания возрастали. Но некоторая часть меня казалась отрезанной и потерянной. Больше уже никогда мне не было дано познать ничего подобного, ничего равного огромности величайшего слияния, которое я испытал в сорок лет. Позже мне довелось прочесть заметки Бернадетт Робертc о 'вдыхании божественного воздуха' в течение недель и шока, который случается после возвращения в обычный мир; она, не смущаясь, рассказывала о том, что по контрасту нашла землю живым адом.
В 1974 году, в процессе работы над своей третьей книгой, 'Magical Child', я столкнулся с препятствием, описывая последствия детских игр. Почему дети все время хотят играть, практически с самого рождения, причем до такой степени, что превращают в игру все, что можно, в то время как мы, взрослые, подготовили для них совсем другое расписание, точно такое же, какого придерживались сами с момента расставания с детством. Мы убеждены в том, что составленный нами план действий для детей есть благо, и приходим в недоумение, когда они изо всех сил сопротивляются нашей очевидной щедрости. Для нас остается загадкой, почему вдруг природа заложила в детей желание играть в ответ на наше продиктованное мудростью стремление учить их выживанию. Я собрал все исследования и научные работы, посвященные игре, которые только смог найти, квалифицировал и синтезировал их, пытаясь найти ответ среди богатого выбора теорий.
Несколько месяцев я провел над книгами, размышляя над этим вопросом и ничего не находя, пока не обнаружил одним вечером, что ответ все время был у меня в руках, готовый вырваться из них в любой момент. Я разволновался и разложил все имевшиеся у меня разнообразные исследования по соответствующим категориям, точно зная, что найду там ответ, если только у меня достанет ума докопаться до него.
В конце концов, далеко за полночь, в измождении, я откинулся на спинку кресла; мой энтузиазм исчерпал себя, и ничто, отдаленно напоминавшее ответ, не пришло мне на ум. В самой спонтанной и искренней молитве в своей жизни я воскликнул: 'О Господи, в чем смысл игры в нашей жизни?'
Неожиданно на мое тело накатилась волна энергии, и я обнаружил себя физически двигающимся на огромной скорости в бесконечно черное пространство, медленно заполняемое миром бесчисленных звезд и галактик. Меня бросало из одной стороны этой пространной бесконечности в другую, нежно и играючи, вызывая чувство веселой беспомощности. Это сильно напоминало поведение жонглера, подкидывающего шары, или отца, играющего с ребенком. Этот забавный опыт все продолжался и продолжался, и вдруг я услышал свой голос, повторяющий снова и снова: 'Бог играет со мной!' После периода времени, казавшегося нескончаемым, игра медленно затихла, звездное пространство рассеялось, и я оказался в своей комнате. Я долго плакал, преисполненный трепетного благоговения и благодарности за столь щедрый дар. С этого момента я узнал, что игра была и причиной, и сущностью жизни - не только для маленьких детей, но и для всех божьих детей, вне зависимости от возраста. Я также понял, что высказывание Великого Учителя человечества о том, что мы должны стать как дети, значило именно то, что было сказано. В то же время я узнал, что отказ человека от игры и желание прекратить игру детей, настойчивое стремление заставить их включиться в защитные маневры, есть старейшее зло. У меня не было ни малейшего представления о том, как облечь эту мысль в слова своей книги, потому что следствие было бы ошеломительным и сократило бы мои и без того жалкие попытки изложить свои идеи. Но игра помогла оформить последние черновики 'Magical Child'' и вошла в структуру всех моих последующих работ. Позже мне посчастливилось встретиться с Майклом Мендизза, чей фонд 'Прикоснись к будущему' объединил многих, кто понял, что игра и есть ответ, - Фреда Дональдсона, Стюарта Брауна, Чака Хогана. Каждый из них освещал значение игры в разном свете - что было правильным.
