Первым стал король Миндаугас, как они сами написали: «Кнутом и пряником объединивший Литву». Как точно его охарактеризовали! Прискакал мужик в Ригу, напялил золотую корону, накупил пряников, раздал их аукштайтам и жемайтам, а при возвращении из Золотой Орды закупил полтелеги нагаек, перекрестил ими сепаратистов... и вот Литва уже объединена, совсем как сегодня, остаётся только ту корону передать почтенному вожаку своры.

Вторым всё-таки был признан Витаутас Великий, цитирую: «Расширивший государство от Балтийского[77] до Чёрного моря», и, конечно, напоивший там своего коня, хотя любому фермеру и без таких советников известно, что морской воды лошади не пьют. Но, самое страшное, что мудрые конкурсанты до сих пор не отличают Белого моря от Балтийского , ведь всё равно - не жёлтое, не зелёное, не красное[78].

Третьим стал патриарх Йонас Басанавичюс, «зачинатель национального возрождения». И только. Больше никаких заслуг. Начал человек возрождать и не кончил. Видно «Акт 16 Февраля» подписывал во сне и контрибуции сигнатора за это не взял. Если бы его не разбудил вовремя какой-нибудь стукач, вроде Ромаса Гудайтиса или Зигмутиса Вайшвилы, то та дорогая рента по сей день гнила бы в каком-нибудь польском банке. А нынче аж 140 взаправдашних возрожденцев или вырожденцев получают её задарма.

Четвёртый - Великий князь Гедиминас, «основатель города Вильнюса». Прискакал, всхрапнул под бугорком и на пустом месте, как какой-нибудь Зуокас, построил город, так сказать, начав всё с дырки, которую обложил дощечками, скрепил обручами, но внутренность заполнить было нечем, потому и приглашал всяких иностранных купцов и ремесленников. Но особенно -евреев! К сожалению, этот мастер не вступил в Ганзейский союз и не вернул нас в Европу, а сам в её центре создал мощное государство. Что сейчас делал бы открывший нас какой-нибудь Адамкус или Казицкас?

На пятом месте сразу двое - С.Дарюс и С.Гиренас. Цитирую: «Не побоявшиеся на утлом самолётике полететь в неизвестность и умереть». До сих пор все знали, что эти лётчики летели в Литву, в Каунас на неплохо подготовленном самолёте «Беланка», названном «Литуаника». Они хорошо сверили карты, уточнили курс самолёта и не отклонились от него ни на километр. Их ждали на аэродроме в Алексотасе тысячи жителей Каунаса и не дождались. Среди них не было только людей из «Укининко патареяса», которые заранее по гороскопу Пальмиры предрекли тем парням «казённый дом, неизвестность и смерть».

Шестым признан Йонас Мачюлис Майронис, «автор слов второго литовского гимна («Дорогая Литва»)». Вот так: написал песенку, кто-то попиликал на скрипочке и гимн готов, а всё остальное - так, от нечего делать, как поётся, “на речке Дубисе, на речке глубокой мыла Анелюшка русые косы”... Теперь это называется промыванием мозгов.

И, наконец, седьмой, - носитель ста тринадцати титулов Вэ.Вэ. фон Ландсбургас, «один из ярчайших политиков Возрождения 1988 года, сумевший доказать, что интеллигента-литовца не всегда узнаешь по дрожанию поджилок». Вот и бешеная полька с рожками: у всей литовской интеллигенции, начиная с В.Пяткуса и кончая Р.Повилёнисом, тряслись поджилки, а этот уфонавт разгуливал себе, словно на стальных ходулях.

Какая чёрная неблагодарность! Для мессии, небожителя, крестника КГБ, ученика Н.Душанскиса в каком-то задрипанном тысячелетии нашлось только седьмое место. Я до глубины души возмущён. Он один- единственный своим мощным плечом распахнул для нас врата в созвездие Козерога, даже не удалив полипы, срывал свой голос, рыдал перед микрофоном, защищая Сейм, дважды напустил в штаны, был готов дать дёру в самолёте, ожидавшим с работающими моторами всю ночь, когда опричники В.Иванова ломали двери Верховного Совета, а тут, видите ли, ничто даже не дрогнуло. Контрфорсы какие-то, а не поджилки. На них тогда, видимо и держался весь парламент, пока жрец его не окропил...

Но не будем отчаиваться, семёрка - число апокалипсическое, поэтому остановимся на нём чуть подробнее. От этой точки литовскому народу идти уже некуда. По словам Ю.Балтушиса, «шли, шли, устали и остановились на полпути, только клумпы[79]С остались посреди комнаты». И поэтому теперь нам всем на Страшный суд придётся бежать босиком, а там уже один мессия будет сидеть одесную от Бога, другой - ошуюю, и будут они судить неблагодарных 'красных вшей':

- Кхе, кхе, кхе, так почему я только седьмой, если, как минимум, второй?

Какая несправедливость! Какой-то Йонукас из деревни Майронис - и впереди такого гения? Разве той деревенщине, автору всего лишь «второго гимна», удалось создать поэтический шедевр, подобный созданному Вэ.Вэ. фон Ландсбургасом, назвавшим его до сих пор никому не известным небесным словом «Интермеццо»? Он даже приписать себе это выдающееся произведение не посмел и скромно на обложке написал: Йонас Жямкяльнис. Только попробуйте прочесть этот гениальный набор из литовских слов, и вы тотчас будете отдыхать от синтаксиса, грамматики, смысла, стройности предложений, логики, но вознесётесь на вершины доселе неслыханного и у нас не практиковавшегося психопараноидного рифмоплётства.

Нобелевскую ему за это! Второе место! Ведь одну подобную премию он слямзил и уже проел.

Или, скажем, М.К.Чюрлёнис. Намазюкал этот сын органиста картинки, нафантазировал всякой ерунды блёклыми мелками, да ещё в Россию вывез и там оставил. Разве сегодня кто-нибудь знал бы о нём, если бы не музыковед Вэ.Вэ. фон Ландсбургас, который ему не только музей и памятник поставил, но и вторую жизнь дал: так прекрасно и так талантливо 'позаимствовал' у С.Чюрлёните письма, что лишь А.Снечкусу в годы большевистской оккупации удалось погасить тот весьма не вовремя вспыхнувший скандал и обратить его в комедию.

В Лувр его, благородного плагиатора!

Вот полуголодный В.Кудирка скончался от чахотки, оставив народу только развалившуюся избушку да скрипку, так как всё, лопух, отдал Литве. А мессия наших дней поступил гораздо умнее: захапал всё, что только мог, поэтому теперь у себя во дворе строит костёл. Господа советники фермеров, вы что, и теперь не чувствуете разницы между этими двумя величинами?! Как можно претендовать на звание пророка, не имея собственного алтаря? Неужели идти медитировать на гору Сапегине в сопровождении десятка телохранителей? Неужели всю жизнь совещаться с народом на каменных ступенях библиотеки? Совсем другое дело - собственная часовня: и алтарь, и исповедальня, и купель - всё в одном месте, только не поленись воды натаскать.

В Ватикан его!

А чего стоит хиленький королевич Казимерас? Болезненный, пролежавший всю свою короткую жизнь в костёльном притворе? То ли дело - Вэ.Вэ. Второй! С кафедры марксизма-ленинизма - прямиком в мессии, обогнав огромную толпу прелатов, епископов и даже самого Папу. И если неблагодарный народ не скинется по литу и не купит, наконец, ему новый «Папамобиль», то он со всей ответственностью будет иметь право ещё раз назвать его собачьей сворой.

Пусть знают своё место!

В конце концов, Симанас Даукантас. Писака, попрошайка. Что он хорошего написал? По мнению замысливших конкурс, он только «всесторонне просвещал литовцев (хотя следовало бы односторонне) и писал основы нашей истории». Если бы тот прилежный жемайтиец прочёл книгу Вэ.Вэ.фон Ландсбургаса «Балтийский разлом», он бы скромно покраснел и признался:

- Господа консерваторы, прошу вычеркнуть меня из того списка конкурсантов. Такой книги в Литве ещё не было. Или, когда она появится, не будет истории Литвы.

Присоединяюсь и я: тот разлом, задуманный как литовская библия, написан, как «Майн кампф» Гитлера, и напечатан, как «Краткий курс» Сталина - за казённые. Однако какие исторические параллели! Один шедевр писал изобретатель и паразитолог литовского 'Саюдиса', другой - всего лишь фашистский вожачок Адольф, к сожалению, не в Вильнюсской тюрьме, а в одиночной камере тюрьмы в Ландсберге; третий, Сталин, на сибирских просторах. Четвёртый написала плеяда евреев, изгнанных за героизм подобных себе из земли египетской, и скитавшихся сорок лет по пустыням под присмотром высокопоставленного египетского офицера Моисея. И все как сговорились - во имя единого Бога.

Полистав доморощенный шедевр, невольно вспоминаешь другого профессора, даже доктора наук, который по любому поводу твердил: лгите, лгите и ещё раз лгите, потому что народ забывчив беспредельно. И хотя ложь никогда не станет правдой, но при частом повторении она станет свершившимся фактом.