Судя по рукаву, заметному когда она за шляпку хваталась, не свитер, а какая-то тоненькая кофточка, хотя и шерстяная. И она так на причале стояла, на самом ветру, все время, пока мы подходили и швартовались? А если простудишься, воспаление легких схватишь, не дай бог?
-А воспаление легких сейчас лечат, в санчасти антибиотики есть, так что не боюсь!
Тьфу три раза! Ты еще свое партизанство вспомни - так известно, что на фронте люди не болеют почти, такой там адреналин и мобилизация всего организма на износ. Что там лечат, не знаю, но лучше не испытывать! Ну, женщины, ради того, чтобы чуть красивее, на все готовы!
-Михаил Петрович, я эту шляпу так берегла! Чтобы вас встретить. А тут как назло, часто дни ветреные были. Сколько я за ней бегала, ужас! А в платке ходить ну не хочется совсем, не идет мне! И в форме тоже...
Женщина истинная... Хотя да, образ Тимиревой тебе больше к лицу, чем колхозницы в платочке. Но отчего она меня по имени-отчеству называет, и на 'вы'? Ясно, что официально, при всех, положено - так ведь сейчас мы одни! Или не привыкла ты еще, ведь расписались мы тогда, и всего лишь три дня пробыли вместе? Значит, придется срочно привыкать. Компенсировать количество качеством - чтоб каждый раз вместе быть, как в последний раз. И чтобы когда мы через три-четыре дня в Полярное уйдем, как приказано, я от своей Анечки официального обращения наедине не слышал больше никогда!
Ветер попутный, в спину толкает, помогает идти. Мы держимся за руки, спешим, почти бежим. И я надеюсь, до утра ничего не случится - ни немецкого десанта, ни войны с Англией, ни даже звонка от товарища Сталина. Эта ночь до рассвета - наша! Очень долгая ночь на севере, всего за месяц до зимнего солнцеворота.
А еще я очень надеюсь, что назавтра мы оба будем друг друга называть по имени. И после прожить вместе долго-долго.
Конвой был огромен. С учетом боевых кораблей - в трансатлантических конвоях бывало и большее число транспортов, чем эти четыре десятка.
Только в непосредственном охранении был старый линкор 'Теннеси' и восемь эскортных авианосцев. Пять однотипных с погибшим весной 'Кардом' - 'Коре', 'Нассау', 'Бэрнс', 'Кроатан', 'Бретон', по двадцать восемь самолетов, истребителей и противолодочников. Два совсем новых, тип 'Касабланка' - 'Линкольн бэй', 'Коррехидор' - продукт верфи Кайзера, пообещавшего американскому флоту 'построить сто авианосцев за один год', но удалось получить заказ лишь на пятьдесят (и в нашей истории, верфь в Ванкувере выполнила свои обязательства - первый, 'Касабланка', был заложен в ноябре сорок второго, пятидесятый же, 'Мунда', поднял флаг в июле сорок четвертого, на один корабль уходило от восьми месяцев в начале, до четырех в конце), несли всего на один самолет меньше - на практике же оба типа авианосцев брали на палубы и в ангар и три десятка машин. И один 'Сэнгамон', крупный и быстроходный, по сути уже не эскортник а 'на пути' к легким авианосцам. И еще восемнадцать 'эскортных миноносцев' (аналог в советском флоте, сторожевой корабль), шесть старых эсминцев - 'гладкопалубников', перестроенных в эскортные корабли, четыре 'патрульных фрегата' (не очень удачные корабли - копия английских, но вышли хуже, были недостаточно вооружены для своих размеров и имели слабые корпуса, трещавшие на волне), восемь больших тральщиков 'Оук'.
В двадцати милях параллельным курсом шла эскадра дальнего прикрытия - линкоры 'Саут Дакота' и 'Алабама', легкий авианосец 'Монтерей', тяжелые крейсера 'Уичита' и 'Балтимор', легкие 'Коламбия' и 'Денвер', в окружении двенадцати новых эсминцев типа 'Бристоль' (облегченная версия 'Флетчера', строились для Атлантики). Сила, достаточная, чтобы отразить нападение на конвой немецких рейдеров. Но и это было не все.
В двухстах милях позади разрезал волну еще более сильный флот. Три тяжелых авианосца, 'Йорктаун', 'Интрепид', 'Банкер Хилл' - все новые, типа 'Эссекс' (если бы эти проклятые гунны у Нарвика не потопили бы 'Лексингтон', было бы четыре). По девяносто самолетов на каждом - новые истребители 'Хеллкет' и еще более мощные 'Корсары', а также пикировщики 'Донтлесс' и торпедоносцы 'Авенджер', проверенные победой у Мидуэя. Рядом с авианосцами шли новейший линкор 'Нью Джерси', крейсера 'Монпельер', 'Санта Фе', 'Окленд', 'Сент-Луис', в окружении двух десятков эсминцев, 'флетчеров' и 'бристолей'. Этот флот должен был сыграть роль 'засадного полка', когда немцы навалятся на конвой, свяжут боем группу дальнего прикрытия - и вот тогда почти три сотни самолетов нанесут удар, после которого останется лишь преследовать и добить.
Конвой и обе эскадры шли не на восток, а на юг. Не из Нью-Йорка в Шотландию, а из портов Западной Англии в Португалию. Где немцы перешли в наступление, бросив в бой дивизии корпуса ужасного Роммеля, вывезенные из Ирака, и войска, подошедшие из Рейха. Горы не способствовали танковым прорывам, как ливийская пустыня, но удар был страшен, за три дня плацдарм сократился почти в полтора раза, и американское командование слало в эфир призывы о помощи, уже заканчивались боеприпасы. Но малые конвои и одиночные транспорта, пытающиеся проскочить, подвергались атакам люфтваффе и подводных лодок, потери были ужасны. Было ясно, что если не удастся доставить подкрепление и пополнение запасов, то плацдарм будет потерян - вместе с надеждой на будущую беспрепятственную высадку в Европе. Поскольку Нарвик показал, что при десанте на необорудованный берег, активно обороняемый противником, кровавые потери составят не меньше шестидесяти процентов, то сама мысль об этом вызывала страх в штабах. Значит, Португалию надо было удержать во что бы то ни стало.
Моряки обеих эскадр знали, что навстречу им выйдет немецкий флот - и ждали этого, чтобы рассчитаться наконец с проклятым пиратом Тиле! Конечно, на Тихом океане мы тоже расстреливали плававших в воде японцев - но это ведь желтомордые макаки, а не люди белой расы, и вообще, как смел этот гунн оказаться удачливее нас? Про него говорят, что на море он, как Роммель на суше - но пушки есть пушки, и никакая хитрость не играет против большего числа и калибра стволов! Хотя строго говоря, по числу пушек перевес был скорее на стороне гуннов - по данным разведки, в эскадру Тиле, сейчас сосредоточенную в Гибралтаре, входили линкоры 'Фридрих Великий' (бывший 'Ришелье'), 'Гнейзенау', 'Шарнгорст', пришедшие из Тулона 'Дюнкерк' и 'Страстбург', и переданные в его подчинение по категорическому требованию самого Гитлера итальянские линкоры 'Литорио' и 'Венето'. Итого на бумаге выходило семь линкоров против четырех, и это не считая крейсеров и эсминцев, известно было что из Тулона также пришли два или три тяжелых крейсера и три легких, очень удачного типа 'ла Гаррисолльер', с дивизионом эсминцев, итальянцы также привели с собой легкие силы - но мы-то помним, что еще Наполеон говорил, как легко воевать с коалицией! Если гунны под началом Тиле уже заставили себя уважать (даже 'Ришелье', на котором была немецкая команда), то французы и итальянцы никогда не взаимодействовали ни с немцами, ни между собой - предполагалось, что как раз для отработки этого 'берсерк' Тиле и собрал флот в Гибралтар. Кроме того, боеспособность итальянцев, едва сумевших всем флотом одолеть старый британский линкор 'Рамилиез', вызывала усмешку у ветеранов битв у Гуадаканала... ну не совсем ветеранов, но там же были такие же американские парни как мы, и мы славно врезали этим япошкам? А главное, Тихий Океан показал, линкоры уходят в прошлое, и морями отныне будет владеть 'Его Величество Король Авианосец', как сказал сам великий Хэллси. А по палубной авиации и сравнивать было смешно!
Три раза по девяносто - на 'эссексах'. Сорок - на 'Монтрее'. Восемь раз по тридцать - на эскортных. Итого пятьсот пятьдесят машин в воздух - и это против сорока на единственном 'Цеппелине' у гуннов? При тринадцатикратном превосходстве в авиации, говорить о военно-морском
