ждет новое задание, и К-25 должна быть в идеальном порядке. Так что через десять дней нас ждут в Главной Базе СФ.
Пятьсот с лишним миль. Двое суток пути, считая скорость всего конвоя. Вечером 12 ноября подходим к дому. Еще засветло - думаю, немалых трудов стоило командованию Беломорской флотилии убрать с фарватера все иностранные суда, хотя наверное, нас уже увековечили на фотопленку, но лучше бы этих кадров было поменьше. Мы входим в акваторию завода, слева от нас остров Ягры, где еще не построили судоремонтный завод 'Звездочка', а справа и впереди то самое место, где мы отдали швартовы, два месяца и одиннадцать дней назад. Когда были 'проводы алых парусов', наших жен и подруг здесь - сколько раз после мы просматривали видео, которое успел снять Дима Мамаев! Тогда было самое начало осени, сейчас уже зима, но снега еще нет, лишь какая-то слякоть с серого низкого неба, и мокрый ветер с моря, ну это здесь всегда.
На берегу нас уже ждут. В военной форме, и штатские - персонал 'базы строящихся кораблей' и 'арсенала два', заводские и научники, кажется, различаю фигуру Курчатова, нашего бессменного 'главпонауке' здесь, академики больше решают глобальные вопросы, и чаще в Москве чем у нас. И женщины, стоят отдельной группой - и у каждой в одежде есть что-то алое, шарф или платок, а впереди две фигурки в развевающихся алых 'парусах'. Тоже привет из двадцать первого века - как-то Аня спросила, а что носили женщины в вашем времени, ну не рассказывать же про мини и стиль унисекс, вот и вспомнилась накидка 'летучая мышь', в которой, в подражание Алле Пугачевой, весной бегала Ирочка, моя первая любовь там. Так ведь не начало сентября, как мы уходили - замерзнет же, простудится, ведь почти зима! Сейчас выскажу ей все - дайте только на берег попасть!
Швартовка. Все необходимые мероприятия, по приходу корабля в базу. И когда я наконец схожу на причал по трапу, Аня спешит мне навстречу - и все мои слова куда-то пропадают. Восторженный взгляд любимой женщины - это лучшая награда, счастье и звездный час, то самое мгновение, которое хочется остановить. Словами передать нельзя, это даже великие поэты не могли, про авторов слезливых романов и таких же сериалов вообще молчу - если на вас никто никогда так не смотрел, вы этого не поймете! Да и нужны ли слова, если все ясно и так? Ну а кому не ясно, те просто бедные люди, которым не повезло встретить Единственную, свою. Сейчас будет мне 'Анна на шее'... но рядом каким-то образом оказываются Кириллов, и Курчатов, и другие, знакомые и ответственные лица, и все со срочными вопросами, которые надо решать, ну а Ане надлежит доложить 'жандарму', что произошло за его отсутствие. И мы разбираемся со всем этим, не отходя друг от друга дальше чем на шаг - а после Аня сказала мне тихо, как гриновская героиня, теперь хочу, четыре стены, и чтобы никто нас не видел!
На 'Воронеже' остается лишь стояночная вахта. В 2012 году экипаж бы ждала послепоходная реабилитация и база отдыха - здесь же мы можем позволить себе не больше двух-трех дней. Хотя заводские все понимают, и стараются при стоянке в базе нас не загружать - но знаю, что Серега Сирый скорее умрет, чем позволит кому-то копаться в своем хозяйстве БЧ-5 без собственного присутствия. Нет здесь второго, 'подменного' экипажа, и спецов, хорошо знакомых с нашей техникой - и потому нельзя, сдать и забыть. Но до утра время наше!
Благо, идти совсем недалеко - квартира на территории 'бригады строящихся кораблей' так и осталась за нами. Аня держит меня под руку, не отпуская ни на миг. Она очень похожа сейчас на Тимиреву из того фильма, в исполнении Лизы Боярской, особенно в этой 'американской' шляпке с широкими полями, затеняющими лицо, лишь вуали не хватает. Отворачиваясь от ветра, Анечка прижимается к моему плечу, и рассказывает местные новости - филиал ленинградской Корабелки наконец переехал в новое здание на Полярной. Завод расширился, башенный цех полностью реконструировали, и места уже не хватает - планы есть, что-то построить и на острове Ягры. А город начали уже и к западу от Торфяной строить. В парке аллеи проложили, от Первомайской к заводу. В цехах не только десантные катера, уже и тральщики заложили, ленинградский проект '253', чтобы сварочно-секционное производство освоить.
-Михаил Петрович, когда вы ушли, я так боялась, что вы не вернетесь! А вдруг, провалитесь еще на куда-то, на сто лет назад? Узнавала постоянно, где вы и как - что в штабе флота, в оперативных сводках было. Вы только не исчезайте - я же тогда никого другого себе не найду!
На вид такая вся 'тургеневская' (а впрочем, классик совсем не кисейных барышень, а будущих революционерок писал - интересно, когда это синонимом 'кисейной' стало?). И никто ведь не скажет, что эта 'прекрасная дама серебряного века' - партизанка, снайпер, убивец полусотни фашистов, и Хранитель нашей главной Тайны здесь, на втором месте после 'жандарма' Кириллова. И персональный охранитель лично меня, в чем я однажды уже имел возможность убедиться. Неужели у нее и сейчас пистолет припрятан? Хотя здесь, на территории, отведенной под нашу базу, немцев даже в виде 'гастарбайтеров', то есть пленных, нет, по крайней мере, пока 'Воронеж' у причала - и союзников не пускают, и посторонних, по периметру охрана бдит круглые сутки. Вход лишь для нас, то есть экипажа, и еще для берегового персонала базы, научников и Анечкиной команды, и про жен и подруг разговор особый - проводить и встретить корабль, это святое дело. Так что здесь, внутри периметра, опасаться нечего, если только немцы десант не сбросят. Но в такое верится слабо - фронт далеко на запад ушел, а зениток тут не уменьшилось, а даже прибавилось, в сравнении с сорок вторым годом, когда немцы здесь летали, будущий Атоммаш для Советского Союза не меньше ценен, чем к примеру, Бакинская нефть, где всю войну армия ПВО стояла. Еще в Архангельске истребительный полк сидит - и мы, как только пришли, кабель связи на берег, включили нашу РЛС в общую систему ПВО, в дополнение к здешним 'Редутам-3'. И за компьютерами в ЦП 'Воронежа' вахта несется, как положено, так что имеем возможность любой неопознанный летающий объект этих времен не только обнаружить вовремя, но и точное целеуказание выдать, и истребители навести, и зенитки нацелить. Хотя из всего люфтваффе сюда долететь с возвратом сейчас теоретически могут лишь 'кондоры', поскольку ближайший немецкий аэродром в Восточной Пруссии - даже Прибалтика уже вся наша, включая острова. Но сказал же Кириллов, 'я бы на месте Гитлера, ради такой тайны и десантную дивизию не пожалел'. Потому - бдим!
-Михаил Петрович, да вы не слушаете меня? А как вы немецкую подлодку захватывали, расскажете, или это секрет?
И если она - Анна, то я выходит, Адмирал? Только в отличие от того, который из фильма, с 'ъ' на конце, желаю помереть в преклонном возрасте, окруженный любящими внуками, в великом и вечно живом СССР.
-Ленка! - вдруг замечает Аня, оглядываясь - и снова ведь к вам... ой! Михаил Петрович, а вы мне свой корабль покажете, а то я так на нем и не была? Допуск у меня есть, по высшей форме!
Оборачиваюсь, 'Воронеж' у причала еще виден. От берега идут и другие пары. К удивлению, замечаю Ивана Петровича, он оживленно разговаривает о чем-то с второй девушкой в алом. А раньше здесь на берег почти не сходил, ну только когда мы в доке стояли - помню, что в дореволюционном еще Уставе было написано, что 'частое оставление корабля старшим помощником - тогда он старший офицер назывался - несовместимо с выполнением им своих обязанностей', но всему же меру надо знать! Хотя ему тяжелее, я-то в ином времени холостой был. И что теперь наши семьи там получат - известие, что сгинули мы бесследно в море, в мирное время. И нет нам дороги назад. И чтобы не сломаться, или не озвереть, отогреваться душой нужно, хотя бы иногда. Война сейчас - а закончится, что делать будем?
-Михаил Петрович, вы снова мыслями где-то? Ой!
Ветер с моря, резкий и довольно сильный - глядя сейчас на Аню, легко понять, отчего эти, ставшие у женщин очень популярными пальто-накидки, здесь прозвали 'парусами', такой вид в ветреную погоду! Порыв - и Аня едва успевает схватить шляпку, уже сдутую с волос. Лицо ее становится на миг испуганным и каким-то детским. Так она и есть девочка рядом со мной, ей же двадцать один год всего - таких как она, ее ровесниц, в своем времени я мог видеть дряхлыми старушками на парадах Победы. А сам я тогда кто - если здесь мой отец еще не родился, а мои дед и бабушка еще не встретились? Пусть над этим ученые головы ломают! С Серегой Сирым по поводу нашего переноса нормально общаться лишь академик Александров может, разговор сразу съезжает в такие дебри с формулами, матрицами, квазилинейными операторами, преобразованиями подобия и теоремами имени разных светил науки, что послушав минуту, уже ничего не можешь понять! Для меня же довольно, что Анечка есть, и рядом. А параллельный это мир, или перпендикулярный, пусть наша советская наука разбирается. Меня больше волнует, как Аня к своему здоровью относится - ноябрь здесь, это уже зима!
-Михаил Петрович, так мне не холодно, у меня там теплый свитер надет!
