Лишь через двое суток этот прорыв удалось ликвидировать, причем не совсем традиционными средствами — использованием огневых валов, полей из бутылок с горючей смесью и фугасных огнеметов.

Введенный 3.12.41 года в действие огневой вал на наиболее танкоопасном участке фронта 5-й армии горел в течение четырех часов, высота пламени достигала 2–3 м, а местами 4–5 м. Танки противника вынуждены были изменить боевой курс и двигаться вдоль фронта обороны, подставив под огонь противотанковых пушек наиболее уязвимую боковую часть, в результате чего артиллерией и противотанковыми ружьями, бутылками и огнеметами перед валом было уничтожено до 20 вражеских боевых машин.

Заграждения, устроенные из бутылок с горючей жидкостью, задержали движение танков противника, а часть вражеских машин загорелась (всего на танкоопасных участках фронта 5-й армии было устроено 15 бутылочных полей с общим расходом до 70 000 штук бутылок. — Примеч. авт.).

В районе Дятьково и Акулово с большим эффектом были использованы фугасные огнеметы, которыми были уничтожены 4 танка и до роты автоматчиков. Немецкое наступление выдыхалось.

Однако в глобальном плане продвижение частей 4-й армии выглядело впечатляюще, и Гитлер, по мнению германских исследователей, «вновь увидел возможность окружения больших сил противника под Москвой»[27]. Однако надеждам фюрера не суждено было сбыться.

Уже 3 декабря обстановка дам немцев стала обостряться. В тот же день командующий группой армий «Центр» фон Бок получил пренеприятнейшие сообщения от командующих 4-й армией и 4-й танковой группой. Первый докладывал, что вынужден не только приостановить наступление, но и отвести войска на исходные позиции, то есть за реку Нара, а второй предложил генерал-фельдмаршалу отдать приказ о занятии обороны соединениями его группы вдоль реки Истра на том основании, что силы подчиненных ему войск на исходе[28].

Действительно, штаб группы армий «Центр» получал все больше свидетельств о том, что физическое, а главное — психологическое состояние войск достигло предела: слишком заметными стали признаки апатии. Отдельные дивизии, не выдерживая контрударов, самовольно, без приказа сверху, переходили к обороне и даже отступали. Необходимость перехода к обороне теперь сознавали даже те, кто так недавно был уверен в легкой победе. С этими обстоятельствами не мог не считаться и генерал- фельдмаршал фон Бок. В докладной записке главкому сухопутных войск он с большим сожалением отмечал, что предложения о близком поражении неприятеля оказались иллюзией, а посему и наступление теряет всякий смысл. Как следует из немецких документов, генерал-фельдмаршал фон Браухич полностью разделял это мнение[29].

Генерал Гальдер 4 декабря в разговоре с начальником штаба группы армий «Центр» генералом Грейфенбергом заметил, что «если генерал-фельдмаршал фон Бок считает, что нет никаких шансов нанести противнику большие потери в ходе наступления северо-западнее Москвы, ему предоставляется право прекратить наступательные действия»[30].

5 декабря командование группы армий «Центр» приступило к работе по планированию отхода ударных группировок на выгодные для обороны участки местности. Наметив новые рубежи обороны, оно проинформирвало о них командующих объединениями. Отход предусматривалось совершить в течение двух ночей, а точка отсчета — 6 декабря. Однако приступить к его выполнению можно было только после соответствующего приказа фюрера[31]. На следующий день Гитлер дал свое принципиальное согласие на отход войск группы армий «Центр» и занятие ими нового рубежа в интересах «сокращения линии фронта», но потребовал предварительно «подготовить этот новый рубеж, отрыть стрелковые окопы, установить печи и т. д.»[32].

Стало быть, начавшееся к этому времени контрнаступление советских войск у Верховного главнокомандующего вермахта никакого беспокойства не вызвало. Видимо, не последнюю роль в этом сыграли выводы из оценки обстановки, сделанные отделом сухопутных войск Восточного фронта германского штаба еще 4 декабря. Из них вытекало, что «противник перед фронтом группы „Центр“ в настоящее время не способен вести контрнаступление без подхода значительных резервов»[33].

Генерал-фельдмаршал фон Бок к исходу 5 декабря дал разрешение 2-й танковой армии отойти на рубеж рек Шат и Дон. К тому времени части 4-й армии уже отошли на исходные позиции, за реку Нара, не выдержав контрудара войск 33-й армии. В тот период командование группы армий «Центр» планировало сначала отразить, как им казалось, местные контратаки противника, а затем, без особого воздействия с его стороны, совершить тактическую перегруппировку, провести доукомплектование, пополнить запасы продовольствия, горючего и боеприпасов, организовать отдых личного состава и другие мероприятия по подготовке новых операций[34].

Итак, в начале декабря на западном стратегическом направлении в составе трех советских фронтов находился почти 41 % соединений сухопутных войск, здесь же было сосредоточено почти 40 % танков, около 32 % орудий и минометов от общего количества в действующей армии[35]. Несмотря на это, соотношение сил и средств, за исключением боевых самолетов, оставалось неблагоприятным для советской стороны. Серьезную озабоченность у командования фронтов вызывало и то, что степень боевой готовности большинства резервных соединений была ниже минимального уровня. К тому же им в значительных размерах не хватало оружия, боеприпасов, имущества связи, инженерных средств, транспорта и т. д.

Однако сама обстановка настоятельно диктовала необходимость перехода советских войск к решительным наступательным действиям. Только так можно было разрядить стратегическую напряженность под Москвой.

Контрнаступление советских вооруженных сил под Москвой стало важнейшим событием в зимней кампании 1941–1942 годов. Как уже говорилось, оно осуществлялось войсками Калининского, Западного и правого крыла Юго-Западного (с 18 декабря 1941 года Брянского) фронтов в период с 5 декабря 1941 года по 7 января 1942 года.

В соответствии с оперативными задачами, решаемыми войсками во время контрнаступления и фактическим ходом событий, эту единую операцию стратегического значения можно разделить на пять крупных фронтовых наступательных операций: Клинско-Солнечногорскую наступательную операцию войск правого крыла Западного фронта (6–25.12.1941 г.); Калининскую наступательную операцию (5.12.1941 г. — 7.01.1942 г.); Тульскую контрнаступательную операцию войск левого крыла Западного фронта (6– 17.12.1941 г.); Елецкую контрнаступательную операцию войск правого крыла Юго-Западного фронта (6– 16.12.1941 г.) и Калужскую наступательную операцию войск левого крыла Западного фронта (18.12.1941 г. — 06.01.1942 г.). Кроме этого продолжалось развитие наступления на сухиничском направлении (18.12.41 г. — 05.01.42 г.), а также в течение всей операции проводили наступательные действия армии центра Западного фронта.

Не имея возможностей для детального разбора всех операций на ТВД, автор подходит к описанию контрнаступления под Москвой в первую очередь с хронологической точки зрения, пытаясь показать прежде всего диалектику совершенствования отечественной военной мысли.

Советское командование, готовя контрнаступление, стремилось сделать все возможное, чтобы скрыть от противника свои намерения. Планирование операций на фронтах осуществлял предельно ограниченный круг людей, а боевые документы к ним разрабатывал лично начальник штаба фронта. Командующих армиями предупредили, что с полученной ими директивой «о переходе в контрнаступление ознакомить только члена Военного совета и начальника штаба. Исполнителям давать распоряжения в части, их касающейся»[36]. Запрещались и любые переговоры о предстоявшем контрнаступлении по техническим видам связи.

Однако полностью утаить столь крупномасштабную перегруппировку войск от противника, находясь