Зато у нашего брата гуманитария на лицах была исключительная решимость хоть как-то выдержать спартанские условия обитания, не дрогнуть перед лицом испытаний, не опозориться в качку, избежать злой кручины, не впасть в запой, дословно понять, что говорит Баклэнд, а уж потом, была не была, прорвемся, лишь бы не потонуть.
— Далее проливом Ольги между островами Баренца и Эдж попадаем в пролив Стур-Фьорд, огибаем остров Баренца и бороздим пролив Хинлопен. Таким образом, при благоприятной ледовой обстановке мы снова оказываемся в Ледовитом океане, — сообщал он с достоинством английского пэра, выступающего в Палате лордов. — После чего с заходом в Баренцбург возвращаемся в Лонгьир. Да! На обратном пути нам предстоит существенно углубиться в открытое Гренландское море для исследования вод течения Гольфстрим.
Тут он всех обвел ясным взором и, если я правильно поняла, произнес вообще нечто невообразимое:
— Если ученые замыслят еще куда-то — поплывем туда. Художники также вольны вносить предложения. Пускай выкладывают свои резоны. Может, Леонид с Луной хочет высадиться на какие-нибудь особенно дикие берега?
Все взгляды устремились к Лене, он жутко разволновался, вскочил, щеки с ушами красные:
— Мы с Луной хотим туда… — воскликнул он, — не знаю куда!
Просторные шлюзы, ведущие в мир чудес, раскрылись настежь. Мы наконец без расспросов поняли, что очутились там, где надо. И, будто в подтверждение, из уст проводника Андрея Волкова, «позитивного мужика с ружьем», как его охарактеризовал Миша, изошли два слова — zodiac и landing, которые не оставляли сомнений, что мы в космосе и будем высаживаться на Землю. Или на Марс: буро-красные утесы, погруженные в туман, кусок земной тверди вдали, куда мы вознамерились сойти, живо напоминали фантастические миры Казанцева.
Несмотря на то что Ренске заклинала нас облачаться в спасательный жилет только на корме, особенно в случае тревоги, многие набросили его в каюте, поэтому на выходе образовалась давка. Словно средневековые крестоносцы в доспехах, попавшие в западню, мы тщетно пытались протиснуться на палубу, чтобы продолжить славный поход.
— Можете считать, на сегодняшний день вы уже затонули, — заметила Ренске, наблюдая это позорное столпотворение.
— А если я упаду в Ледовитый океан, — озабоченно спросил Пол Миллер (он же DJ Спуки), — как мне сохранить температуру тела? Физкультура может помочь?
В нашей толпе крестоносцев Пол выгодно отличался ослепительной канареечной курткой, ударно сочетавшейся с оранжевым спасжилетом, а его побритую шоколадную голову, открытую всем ветрам и полярной стуже, венчал элегантный антрацитовый берет. На протяжении трехнедельного арктического плавания из всей дружины он один задал Ренске этот насущный тактический вопрос. Остальные, видимо, и думать не смели о подобной перспективе, всецело полагаясь на блаженного Баклэнда, который — не прямо, конечно, косвенно — всякий день давал нам понять, что наше мореплавание затеяно во славу Божью.
Я посоветовала Полу в этом случае распевать псалом «Услышь нас, Боже, Спаситель наш, упование всех концов земли и находящихся в море далеко!».
Однако он все-таки потребовал от Ренске чисто практическую рекомендацию. И та ему ответила благожелательно, что да, с физкультурой можно продержаться десять минут, без физкультуры — семь. А лучше всего сжаться в комочек — беречь тепло. И тогда уже распевать псалмы.
Мы выстроились перед открытой дверкой в фальшборте. Внизу покачивался на волне «зодиак» — большая резиновая моторка, в ней Афка принимала пассажиров. Я первой спустилась по трапу и, сделав два шага по тонкой мембране дна, уселась на круглый борт.
Тут же Афка всучила мне конец, чтобы я держала лодку у борта шхуны, пока все погрузятся. Леня шел в финале, поэтому притулился у самого носа. Позже мы сообразили, что нам лучите не соваться первыми и не идти замыкающими. Последнему досталась изрядная порция холодной соленой воды, которая захлестывала моторку, когда «зодиак» мчался к берегу наперерез волне. Мне же сильно накрутило руку, и вся моя варежка промокла.
На что Леня сдержанно заметил:
— Мы люди в возрасте, нам пора во всем держаться середины.
Глава 12
Белая радуга
У берега Афка заглушила мотор, и лодка медленно заскользила в прозрачной воде. Под нами колыхались огромные щупальца ламинарий, проплывали красные медузы, какие-то стайки рыбок сновали туда-сюда, мне показалось, я видела креветку.
В отличие от моря, каменистый берег был довольно пустынным. Такое создавалось впечатление, что до нас тут вообще не ступала нога человека. Шаркнула наша лодочка по прибрежному песку-хрящу. Андрей высадился первым в болотных бродах, вытянул нос лодки на гравий и всем велел, не вставая, придвинуться к носу, потом совершить поворот на девяносто градусов, высоко подняв ноги, и приземляться.
Причем, как ни старайся, из лодки ты неминуемо плюхнешься по колено в воду. Не спасут тебя ни галоши, ни чеботы, ни операционные бахилы, ни прорезиненные ботинки для трекинга, обвязанные полиэтиленовыми пакетами из магазина «Перекресток». Такое выдюжат исключительно «макбуты» — пробил их час! Одна за другой мы сходили в прибрежные воды залива Тругхамма, счастливые обладательницы непревзойденных сапог — Синтия, Нина, Дебора Уоррен и я.
На мокрые пески, на гальку, на ковер из упругих ламинарий, в иное пересечение времени и пространства, прислушиваясь к вибрирующему простору, всплескам и раскатам, крику моевок, все это соединялось в одном послании, и судьба говорила в легком пролете птичьего перышка.
Горный пик вздымался над туманом и облаками, словно проплывающий по небу корабль, о котором сохранились сведения в Ольстерских анналах. Жаль, ирландские хронисты не расписали столь знаменательное явление во всех деталях, ограничившись весьма кратким сообщением: «В Клуайн Моху Нойс видели в небе корабли с моряками на них». А сюжет о якоре, брошенном с облаков, изложен и вовсе по-ирландски задиристо: «Если бы британцы не стали хвататься за якорь, спустившийся с неба, — уверенным почерком записано в Ольстерском манускрипте, — то отцеплявший его мореход наверняка остался бы в живых».
Вдали на каменистой гряде кто-то шевелился, медведь или олень. Все давай всматриваться туда невооруженным глазом, и я пожалела, что не захватила из дома свой монокуляр. Зато у Волкова на груди вольготно расположился морской бинокль многократного увеличения для обозревания окрестностей, с которым он не расставался ни днем, ни ночью. Андрей постоянно высматривал — нет ли на горизонте какого-нибудь арктического чуда вроде моржа, или кита, или редчайшей белоснежной чайки, к тому же он неустанно повторял, что у него скромная цель: чтобы никого из нас не съел медведь.
Первое время все это считали блажью, даже помехой в осуществлении разных сумасшедших идей, которые бурлили в наших головах. В свою очередь непредсказуемые творцы с горящими глазами казались Андрею странным и неуправляемым букетом.
Вот было бы идеально, думал он, если б они выстроились в линеечку — впереди вышагивает сам Волков с карабином «рутгер» на плече, калибра 7,9 мм, за ним — наша заполошная ватага, а замыкал бы
