83) Девственник есть тот, кто не только тело свое хранит от соития, но стыдится даже сам себя, когда наедине в келлии своей чувствует страстное движение плоти.
84) Если любишь целомудрие, — отгоняй срамные помыслы.
85) Как скоро монах мужественно и с усердием вступает в брань, нивочто вменяя смерть, и с полным рвением и жаром входит в блаженное безмолвие, предав себя на всякое искушение и смерть,, и презревши привременную жизнь, ??? и самое тело, любви ради Божией: то Сам Бог заступает та кого монаха и не попускает диаволу даже приблизиться к нему. — Тогда сей злобный вдали негде стоя, ожидает време ни разслабления монаха, и как скоро он хотя мало отвратится от памяти о Боге и смерти, или станет делать что мирское, или позволит себе шататься вне келлии своей, — тотчас нападает на него, как на овцу заблуждшую, подобно дикому волку, и пожирает, и — несть избавляли! — так что, если он не обратится тотчас опять к Господу, то погибнет в конец. — И это бывает не силою диавола, но от самого монаха. Потому, добрая моя сестра, пребывай всегда в безмолвии, чтобы Бог не попустил приблизиться к тебе диаволу, разоряя коз ни его. — Видя Ангела–Хранителя благословенной души твоей, он — злобный — будет убегать от тебя, благодатию Христовою, как от огня. — Потому, сколько есть сил, добрая госпожа моя, внимай хранителю души твоей и не оскорбляй его, — чего не дай Бог; иначе он отступит от тебя. Когда же отступит от тебя хранящий тебя Ангел святый, за твое нерадение или уныние, тогда — о горе! — ты пойдешь неизбежно в пагубу.
86) Знай, и напиши в сердце своем, что сластолюбие, по кой плоти и обращение с людьми, три сии вещи отдаляют монаха от Бога. Если же он будет блюстись от сего — воздержанием, постом, бдением, псалмопением, молитвою, без молвием, молчанием и чтением, то, при содействии Божием, никогда не отпадет, и врагу не будет попущено приразиться к нему. Если же когда и будет попущено сие, то всегда с ним сила Божия и хранящий его Ангел; — и он не убоится искушений, — потому что помысл его всегда с Богом, и он, дерзая о Господе, презирает диавола.
87) Сама божественная благодать обучает людей, особенно монахов, тому, как действовать по воле Божией. — Как кто?либо, обучая плавать малолетное дитя, держит его поверх воды на руках своих, и приподнимает, как скоро оно начинает погружаться, говоря ему: будь смел, не бойся, я поддерживаю тебя; или как мать, обучая ходить малое дитя свое, отдаляется от него немного и зовет к себе, и если дитя, идя к матери своей, начинает дрожать, по слабости тела, и бывает готово упасть, то мать поспешно подбегает к нему, берет к себе на руки, обнимает и целует: так и божественная благодать носит терпящих в безмолвии ради имени Божия, и мало–помалу обучает их путям спасения. — Напиши сии немногия слова в сердце своем, и да будут они там неизгладимы во все дни жизни твоей.
88) Безмолвие спасительно, — ибо оно упраздняет всякое зло. Если же чрез молитву оно стяжет в помощь себе следующия четыре добродетели: терпение, смирение, бдение и воздержание, то нет кратчайшего пути ко спасению. Добро и весьма добро молчание; это — матерь святых помышлений.
Дух Святый бегает многословия, суетливости и разсеяния. — Добро безмолвие; ибо оно есть матерь всех добродетелей, кои оно ограждает посредством непрестанной и неразвлеченной к Богу молитвы. Безмолвнолюбивый монах бывает любим Богом, потому что и он, любя Бога, безмолвствует и молчит, и с единым Богом ревнует беседовать чистою молитвою. — Пребывая на земле, он горняя мудрствует, и ум его всегда занят одним — как угодить Богу, и сделаться храмом Св. Духа. — Таковый с усердием подклоняет выю свою под легкое и благое иго Сладчайшаго Иисуса, и, презирая все видимое, стремится к невидимому, или паче — Самого невидимаго Бога, яко видя, чает. Таковый подвизается быть подобным Ангелам, и, сидя всегда в келлии своей и неотступая памятию от Бога, соделывает ум свой чистым, подобно зеркалу. Блажен таковый человек на земле и на небе.
89) Внимай речениям Господним, пророческим и апостольским, содержи их в сердце как руководство, и преуспевай в добродетелях, да близ будешь св. Ангелов, долготерпя в келлии своей, упражняясь в чтении, подвизаясь в бдении, смиренномудрии, целомудрии, посте, сердечной молитве и молчании, не дни или месяцы, но все время жизни твоей до последняго издыхания, песнословя Владыку день и ночь. Если так начала ты, добрая госпожа моя и сестра, так и до кончишь, шествуя прискорбным путем в краткое время подвига своего, — и внидешь, благодатию Христовою, в рай, чтобы веселиться со Христом во веки.
90) Когда помыслю о скоротечности жизни, о многосплетенных суетах житейских, об исчезании тени благ мирских, — обманчивости славы, шаткости власти, ненадежности благоденствия, суетности богатства; потом воззрю на будущее пришествие нелицемернаго Судии, кончину века, и ужасы и страхи сопровождающие ее, — то, как сходит с неба молниеносный Судия, как в страхе предшествуют Ему силы небесныя, как приготовляется страшный престол, как небо свивается подобно книге, как стихии сожигаемыя сгорают, как трубят страшныя трубы, как отверзаются гробы и мертвые возстают будто от сна, как прах в одно мгновение сочетавается в прежний состав и души снова соединяются с телами, как праведники текут в сретение Судии, как предстает Жених в полунощи и ревностных удостоивает входа в чертог, а нерадивых оставляет вне, — когда помыслю о всем этом, — ублажаю тех мудрых дев, о которых упоминает Божественное Евангелие, за то, что оне, познав неопределенность времени, всегда чаяли безсмертнаго Жениха своего, всегда имели в сердце страх пришествия Его и, в ожидании нощнаго мрака, попеклись заготовить светильник света. — Но ничто не препятствует нам и ближе вникнуть в ту божественную притчу: уподобися, сказано, Царствие Небесное десятим девам, яже прияша светильники своя и изыдоша в сретение жениху. — Когда это оне вышли? Собери ум свой, госпожа, и внимай тщательно. — Итак, когда же оне вышли? — Тогда ли, когда настал конец жизни, когда вышло определение смерти, когда уже посланы были за ними Ангелы? — тогда ли вышли оне? — Нет. Но тогда, когда отреклись утех жизни, т. е. когда убезмолвились, возревновали о добродетелях, определили себя на молчание и пост, когда начали доброе шествие, т. е. монашеское житие, когда вступили на тесный и прискорбный путь, когда добровольно восприяли жестокое житие, презрели заботы житейския, отказались от брака, возлюбили целомудрие, отвергли мерзость греха, и сердцем прилепились к пречистому Жениху, — тогда вышли оне во сретение. — Пять же, сказано, бе от них мудры и пять юродивы. Какой признак дев мудрых? — Тот, что оне сочетали с целомудрием милостыню, безмолвие, пост, молчание, бдение, нестяжательность, смирение. Такими добродетелями оне украшали свое целомудрие, т. е. душу свою. Познали, что вера без дел мертва есть, уверились, что одного обета недостаточно для спасения: ибо с одним крылом орел не может возлететь на высоту; помянули также и слово Жениха, Который сказал, что кто хочет во след Его идти, тот не только да отвержется себя, но и да будет готов душу свою положить за Него,. — познали все сие, и отрекшись всего, возревновали украсить себя всякою добротою духовною, чтобы в пришествие Жениха могли сказать словом Давида: уготовихомся и не смутихомся. — А девы юродивыя, у коих светильники без елея добродетели, суть те, кои ограничились одним: восприяли девство, а другими добродетелями не потрудились украсить себя, телесное безбрачие сохранили, а не восхотели стяжать безмолвия и молчания, равно как понудить себя на пост, бдение и другая лишения. — Что далее? Как жених умедлил, то все девы воздремали. — Но запасши -яся елеем показанных добродетелей имели дерзнование и надежду, что лампады их не погаснут. Потому, не смотря на сон, названы мудрыми. Юродивыя же спали в безпечности, не помышляя о будущем. И что потерпели оне в час нужды, того я изъяснить не могу. — Вот настал час, приспело время, вострубили трубы, подвиглись стихии, всколебался воздух, потряслось небо с твердию его, явились Ангелы, пришел Судия не днем, а ночью, и се глас, зовущий всех в сретение Ему. Девы встали все, отрясли сон и взяли лампады. Но лампады мудрых горели ярко и светили всем, потому что были исполнены всяких добродетелей, а лампады юродивых погасли. И — о потеря! — мудрыя приняты в чертог, юродивым же заключен вход. — Смотри, добрая сестра моя, внимай себе, чтоб и тебе не пострадать того, что пострадали юродивыя девы. Поревнуй украсить себя всеми добродетелями, паче же прилежи доброму молчанию и безмолвию: ибо оне суть матери и корни всех других добродетелей. Если ты стяжешь сии две добродетели, то вскоре возымеешь их все в сердце своем.
91) Замедление вне келлии да будет мерзостно пред то бою, если хочешь как должно безмолвствовать благодатию Христовою. Сообращение с людьми пагубно для безмолвствующаго: оно отгоняет благодать, омрачает разум, охлаждает ревность к безмолвию. Потому?то я всегда заповедую тебе не выходить из келлии и не беседовать с людьми. Добровольно оставляющий безмолвие и скорби подвижниче ства в нем и шатающийся туда и сюда, хотя и нехотя, падает в грех. Напротив, поколику умножаются труды и добродетели в безмолвии, потолику умаляются грехи.
92) Помни всегда о начале отречения от мира, и первом рвении к монашескому житию, и теплых помыслах, с коими, оставив мир и дом свой, вступила ты в брань с диаволом. Желающий бороться с
