— Впрочем, — продолжал секретарь, — мне уже не так важно добиться благосклонности этой девчонки. Довольно и того, что она меня отвергла: когда-нибудь она об этом полелеет. Вместе с тем мне кажется, что я краду у других женщин и у самого себя то время, которое трачу на ухаживание за пей.

— А как её зовут? — спросил граф.

— Разве в имени дело! Поверишь ли, мне никогда и в голову не приходило узнать, как её зовут.

— А не обманываетесь ли вы, дон Матео?

— Не понимаю. В чём обманываюсь?

— В том, что эта девушка вообще обратила на вас внимание.

Дон Матео скова встал на ноги, и на этот раз его решение уйти было бесповоротным.

— Когда тебе хочется посмеяться, дорогой ученик, ты становишься невыносимым. Счастливо оставаться! — бросил он, скрываясь за дверью, соединявшей оба кабинета.

Быстрое исчезновение дона Матео чрезвычайно развеселило графа: он прямо давился от смеха. Не успела спина высокомерного латиниста в отставке скрыться, как дон Ковео разразился долгим и звучным хохотом.

Затем он позвонил в колокольчик, и в кабинете появился швейцар, облечённый званием начальника привратинцкой, преемник старого Хуана — того здесь давно уже не было, ибо, потеряв всякую надежду вернуть свою прежнюю должность, от которой его отставили после шумного и доставившего столько неприятностей падения министерства, он уехал в провинцию Ориенте, где мирно доживал свои дни.

Граф приказал привратнику:

— Попроси сеньоров войти.

Страж отправился выполнять приказ, и вскоре в кабинет вошли три господина в строгих чёрных костюмах.

— Ах, сеньоры! Неужели это вас я заставил ждать? — осведомился граф и рассыпался в извинениях, хотя в душе был рад, что посетители не отважились войти к нему в кабинет без вызова.

— Да, да, дорогой граф, — сухо и несколько раздосадовано отозвался один из них, — именно нас.

— Пожалуйста, сеньоры, в другой раз, прошу вас, отбросьте всякие церемонии. Будьте добры, садитесь.

Посетители сели.

— Ну, какие новости, маркиз? — спросил граф и так сильно сжал рукой колено одного из вошедших сеньоров, что тот поморщился от боли.

— Оставь, сегодня нам не до шуток, — отозвался пострадавший.

— Да, мы очень спешим, — подтвердили остальные.

— Ну, тогда начнём, если вам угодно, сеньоры. Вы же знаете, я всегда к вашим услугам, — ответил граф, отпустив колено маркиза и садясь в своё кресло.

— Как подвигается наше дело?

— Превосходно! Я о нём нисколько не тревожусь. Председатель общества взаимного кредита даёт нам пять тысяч акций, а банкир — ещё столько же.

— Этого мало, — прервал его маркиз, закинув нога на ногу, и закурил сигару, выпустив клуб ароматного дыма.

— Мало? — удивились остальные.

— Мало? — изумлённо воскликнул граф.

— Конечно. По две тысячи пятьсот акций на брата — это же всё равно что ничего, нищенская доля.

— Послушай, маркиз, я предпочёл бы, чтобы ты сам взялся за дело, потому что, по правде говоря, я…

— Ну, не сердись, я, право, не хотел тебя обидеть и беру обратно свои слова, если сказал что-нибудь необдуманное. Ты же знаешь, что между нами не может быть никаких разногласий.

— Согласен — тебе незачем соваться куда не следует. Ты не в меру прыток и вечно думаешь, что всё решается просто и походя.

На минуту воцарилось тягостное молчание: несмотря на приятельские отношения и напускную прямоту, эти люди не слишком доверяли друг другу.

— Очень хорошо! — воскликнул наконец граф, обращаясь к маркизу. — А здесь ты уже уладил дело?

— О здешнем деле, пожалуйста, не беспокойся: мы уже условились, что это наша забота, а ты уж занимайся там своим.

— Тамошнее дело попроще, — заметил граф. — Известно ли вам, что там находится дон Хенаро де лос Деес, мой кузен, человек в Мадриде необычайно влиятельный, а также маркиз Каса-Ветуста, чья воля — закон для всех.

— Ну, тогда всё в порядке! — закричал, не выдержав, маркиз. — Колоссальное предприятие, смелое, почти невероятное!

— Тс! — не сговариваясь, зашикали остальные.

— Газеты… — продолжал неосторожный молодой аристократ.

— Тс! Тс! Тс! — уже испуганно оборвали его присутствующие. — Пусть пресса вопит сколько ей влезет, а ты помалкивай.

Затем гости поговорили о ничего не значащих вещах, крепко пожали графу руку и, загадочно улыбаясь, удалились. Граф проводил их взглядом и, дав посетителям уйти на достаточное расстояние, позвал:

— Дон Матео!

Почти немедленно в дверях кабинета появился секретарь.

— Видели вы этих только что вышедших отсюда сеньоров? — спросил его граф.

— Да.

— Это те самые, что участвуют в большом деле. Знаете, в каком? Тогда садитесь и слушайте. Ну и люди, дорогой мой секретарь, ну и люди! Поверите ли, им показалось мало десяти тысяч акций, обещанных нам при условии, что мы получим концессию?

— Они требуют больше? Какая глупость! Ведь банкир откажет.

Дон Матео рьяно отстаивал интересы банкира потому, что тот. приняв во внимание роль секретаря, сделал и ему небезвыгодное предложение.

— Ещё бы! — согласился граф. — К тому же рискуют-то не они, а мы.

Дон Матео обвёл глазами кабинет и, удостоверясь, что в нём нет ни души, кроме пего самого и графа, низким, дрожащим голосом воскликнул:

— Да, мы, одни лишь мы, дорогой мой ученик! Только мы!

— Без сомнения.

— Нет, дорогой мой ученик, нет, сделай одолжение, не впутывай меня в эти махинации.

— Как это понимать, дон Матео?

— Ничего… Я только хочу сказать, сеньор граф, что вы не должны толкать меня на гибель.

— Полно, полно. Неужели вы думаете, что я взялся бы за дело, если бы оно могло причинить мне хоть малейший вред? Никогда, дорогой дон Матео, никогда.

Перепуганный секретарь несколько успокоился, и граф переменил тему разговора:

— Знаете, меня очень заинтересовал рассказ о той молодой девушке, которая отвергает вашу любовь.

— Ещё не легче! Ты всё шутишь? Я уж раскаиваюсь, что сказал тебе об этом.

— Не будьте столь щепетильны, друг мой, — посоветовал граф. — Клянусь вам, я говорю совершенно серьёзно. Не могли бы вы представить меня этой девушке, дон Матео?

— Выслушай до конца, и ты убедишься, что это невозможно, — ответил раздосадованный дон Матео.

— Странно! Я не понимаю…

— Сейчас поймёшь, — продолжал отставной учитель. — Я уже сказал тебе, что человеку с моими