И как эта радость велика...
======================================
Очень благодарю за письмецо, полученное мной сегодня. Уже почти 2 недели как я дома, и за это время писала Вам 3 раза, хоть и кратко. Чувствую Вас очень близко и Ваши молитвы. Сейчас у нас стоят темные дни, — чтоб не напрягать глаза — в такие дни совсем не рисую. Но всегда стараюсь найти какое- нибудь дело, не утомляющее глаза. Пожалуйста, уточните через Л..Н., кто был Геннадий? Какой век — и т. д.
Что касается больницы — на этот раз меня именно лечили, т.к. диагноз ясен и исследования сейчас не требует — глаукома, склероз хрусталика, небольшой катаракт — но разобраться в этом окончательно мне трудно, и я часто не очень понимаю поведение врача, но задерживать ее писанием мне ответов на мои вопросы не могу. Но это все равно — не так важно, главное — милость Божия. Написанное мною было по просьбе Ж. еще осенью, главным образом на определенные вопросы из моей биографии; была рада, что могла бы подарить Вам, т.к., по-моему, Вы давно хотели от меня что-то в этом роде. Но прошу не показывать никому пока, может быть, еще будут и переделки и добавления, и вообще это только для друзей очень мне близких (чего не понял Л. Н.).
======================================
Был я недавно у Ведерниковых. Застал их на Плотникове. Очень слабы оба, но все такие же. Порадовался. Их дом был очагом огромной важности для многих людей. И для Вас, как Вы сами говорили. Они могут спокойно смотреть назад. Сделали, что смогли. Для будущего. Что-то будет у нас, у следующего поколения? Уже писал Вам впечатление о Ваших автобиографических заметках. Повторю: такие вещи мы делать обязаны («и не забывай всех воздаяний Его...») Относительно замыслов Л.Н. мне кажется, что и для него самого это важно. Мы, конечно, будем считаться с Вашими пожеланиями, но все же нужна систематизация и каталогизация. Это и Вам поможет что-то обозреть и обдумать пути. Вы скажете: когда же? Но никто, кроме Бога, не знает, кому и сколько отмерено сил. Геннадий — патр. Константинопольский конца V в., лысый, с очень короткой бородой и короткими волосами.
Поклон сестре.
======================================
Как это часто бывает — почти всегда! — только я опустила Вам письмо, как получила Ваше — совсем неожиданное — «нечаянная радость» — очень тронувшее меня своим вниманием! Спасибо! О Ведерниковых я в курсе — конечно, очень тяжело им обоим, это ужас старости, который перед мной всегда, как загадка...
Против активности Л. Н. ничего не имею, только прошу его — поменьше шума, что он и исполняет. Он прекрасен в своей энергии! Смогу ли я еще что-то сделать — не знаю, все же в глазах туман, но пока трудно судить, т.к. у нас запоздалая зима — и дни стоят то темные, то туманные — а я очень чувствительна стала, со своей собственной темнотой, к свету. И я целыми неделями сейчас совсем не рисую. Утешаюсь тем, что уже сделала. Кажется, Л. Н. Вам показал мое «Сошествие во ад», сделанное осенью — в него я всю душу вложила, интересно Ваше мнение. Относительно Геннадия — ведь Вы говорили, что не надо? Но раз пишете о нем (как его делать) — значит, очевидно, надо. Передайте через Л.Н., он мне часто пишет. Относительно своего приезда в Москву летом — ничего не знаю пока — 1)как будет с глазами? 2) где можно пожить? —
Вот пока все. Чувствую Вас очень близко… Спасибо за все…
Сестра шлет сердечный привет! У Н. теперь есть телефон, Вы можете ее вызвать когда и куда хотите, с наименьшей тратой времени на поездку к Вам, она удивительно деликатна и не устраивает сама себе облегчение!
А мне для оглядки на свою работу, пожалуй, уже поздно — все равно воспринимаю ее как большую неудачу. Если что еще делаю, то уж как ремесло.
======================================
Все время молимся за Вас. Верю, что Вы «жертвенно» несете свое страдание. Как было бы хорошо увидеться летом! Правда, я рассчитываю с 15 июня уехать на месяц. Но все равно хочется думать, что болезни не помешают нашей встрече. Они хоть и «немногословны», но имеют внутреннее значение. Еще раз поблагодарите сестру за заботы. Ей Господь дал счастье быть «служительницей». Это не мало. О Вашей беде я хотел бы написать Вам чудные слова Тейяра, но у меня нет под рукой. Смысл их примерно таков: »В радости и боли Ты действуешь во мне и со мной; испепеляя меня, Ты очищаешь и вбираешь в Себя, Ты лепишь меня, так как это нужно для полноты моего единения с Тобой. Лишаясь в земном, я богатею с Тобой, теряя — приобретаю». Это лишь приблизительно. Потом найду.
======================================
Давление глазное не только не лучше, но еще хуже, даже выше, чем когда-либо было у меня.
Что касается нерва, то временами хорошо, но ведь это не какая-нибудь зубная боль — стоит получить какое-либо неприятное впечатление, напрячься для разговора с людьми иногда — и вот опять плохо! Будто приходится за любовь к людям бороться! А тут еще волнение с отъездом, сомнения — надо ли ехать (хотя, может быть, именно для глаз очень важно уехать, чтоб из-за жары не пить так много, как здесь) — так что все время приходится бороться с собой за свое существование мало-мальски духовное, и вспоминаю слова о. Ал. Ельч., что наша духовная жизнь не выдерживает t 40°. Какие уж там подвиги!
Давно не писала проблем. Вот вопрос — о воскресении Христа. Ведь тело воскресения (как будет у людей, так и было у Христа?) не то тело, что было здесь? Почему же — раны, Фома, и т.д.? Однажды у какого-то католического автора я даже читала, что гробница Христа могла и не пустой остаться, т.к. это другое тело. Как Вы на это ответите?
В последних письмах (главное, в том, которое было послано при подарках — передали ли его Вам?) было тоже много вопросов. Но я знаю, как Вы заняты и как трудно поспеть ответить. А теперь Вы знаете, что я еду в Москву (но ведь не сразу Вас увижу, да и печатный ответ в письме более даже вразумителен) и потому вряд ли напишете! На всякий случай дала Саше, который был здесь у меня с поклоном от Вас, мой московский адрес. А может быть, еще все же будет от Вас письмецо на днях…
Моя сестра говорит, что для нее эти Ваши письма — опора!
======================================
