Мечтой моей давно было, чтоб Вы видели все мои работы — как путь — но это оказалось невозможным: во-1-х, не всегда могла «девочек» затруднять, 2) эту зиму были местные просьбы, не попадавшие в Москву.
Уже давно Вы просили «Уверение Фомы» — как-то не могда на эту композицию «вдохновиться». Но вот недавно — вдруг «захотелось», и хотела во все время работы повторять: «Верую, Господи, помоги моему неверию!» — однако это не удавалось; вообще — грех мой — мало молюсь при работе! — отвлекаясь задачами рабочими.
Надеюсь, что удастся, чтоб попала в Ваши руки к Фомину воскр.
Спасов пока только 2 — один мой, другой ученицы. Сейчас вряд ли еще сделаю, месяца через полтора-два постараюсь сделать еще, т.к. сейчас 12 апост. берут очень много времени, да еще 2 «местных» Спаса — очень нужно сделать теперь же.
Ученица, к сожалению, не может, занятая заработками, уделять достаточно времени этой работе, а уж о том, чтоб исполнять роль подмастерья (левкас, олифа и проч.) и речи нет, мне ее жаль (она страстно хочет работать, и я же еще ей помогаю в этой подготовительной работе.
Теперь объясню, почему так умоляла прислать мне «У врат молчания». В свое время поленилась прочесть это. А тут Хал. (кстати, она вовсе не забыла свое посещение Вас, и готовит до сих пор Вам письмо, и читает «Вестн. Ц. Б.», которое Вы мне с ней прислали — и она взяла читать) привела ко мне буддиста, якобы интерес. христ. и думала, что мы его можем «просветить» (тут есть немного мода на йогу, как и в Москве). И вдруг оказалось, что он действительно буддист, он даже ездил в Бурятию (за Байкал), где у них «учитель». Носит на себе вместо креста в медном футляре Будду и «молится» (вроде каких-то «духовных размышлений») на санскритском языке, хотя сам чисто русский, художник. Конечно, теперь я уже не поленюсь прочесть «У вр. молч.», но практически ясно, что с ним нам делать нечего, кроме общения, если захочет, т.к. он «духовно связан» с этим учителем (там и монастырь у них). М. б. Вы все это знаете, и даже наверное, но на всякий случай Вам, пользуясь случаем, все это пишу, т.к. Вам «надо все знать».
Хал. всего этого не знала, иначе бы его не привела ко мне, хотя он сам хотел, но Люба (ученица) с ним, оказывается, давно знакома, и все это знала, но молчала.
Близится срок возможного моего отъезда в Москву. Пугает меня расставание с сестрой на такое долгое время, а по некоторым практическим соображениям надо ехать именно в конце мая, а возвращаться в начале сентября. Ей 77 лет (а мне 80); лишь бы можно было говорить «до свиданья», а не «прощай». Тоску по близким иногда удается как-то духовно преодолевать — и возносить. Иногда — она тяжела.
======================================
Все это время чувствую Вашу боль. Будем вместе молиться и терпеливо ждать — когда жало в плоть отступит. Первая неделя была моя, но и в другое время я ежедневно помню о Вас.
Тут на днях хотели Вам послать что-нибудь. И вдруг я забыл, что посылал, что нет. И что обещал. Сын Чел. еще в работе, хотя уже отдаю его переписывать начисто. Истоки новые все растащили, но закажу еще, а пророков уже посылал. Если будет просвет в самочувствии, то буду просить у Вас еще Спасов, как прежде.
Вместе с Пасхой приближается весна, а там и лето. Бог даст снова увидимся. С. был у меня и говорил, что общение с Вами ему много дало.
Помните, что за периодом испытаний всегда настает период света. Если трудно соединить боль с мыслью о Страстях — просто просите о терпении, как камне, на котором стоим.
======================================
Дорогой о.А.!
Несколько слов — не только Мар. Егип.[99] побуждает (согласно постовой памятке) каяться за всю жизнь, но и вступление в 9-й десяток, которого жду через день. Поэтому — простите, т.к. возможно, что письмо получите в дни пасхальной радости... ну, может быть, немного все же раньше. Боли у меня почти постоянные, но не самые сильные по типу и интенсивности, иногда даже и проходят, так что даже могла бы (и в минуты духовного просветления так и делаю) говорить словами М. Волошина — «Ты Божий бич — приветствую тебя!» То ли еще я заслужила! Жжет совесть — как могла я «уйти», блуждать, еще чем-то (и кем-то!) увлекаться после последней исповеди у о. С., после явления Света Невечерняго!!! Оправдание — ужасающая церковная жизнь в то время в Ч. С . Р.[100] (как-нибудь расскажу, если хотите) — но оправдываться этим нельзя. Спас меня тогда возраст. Погубил — нигилизм, темперамент. А ведь я должна была бы эту последнюю исповедь перечитывать ежедневно, а я просто о ней и забыла, пока вот на ваших глазах — не пришли в мои руки все эти бумаги... Не помню — давала ли я ее в материалах, но хочу Вам здесь ее конец переписать (простите!): «...есть ли у тебя в какой-то степени или виде молитва: “ей гряди”, как разговор со Христом и предстояние Ему и невозможности и нехотению жить без Него и помимо Него? Есть ли это? Ведь м. б. и было, только не в сознании... Тоже еще нет, до Пятидесятницы... Она
Вот и все пока. (А начать вроде могу только сейчас!..)
В посту все же удалось один раз причаститься — на первой неделе (суб.) Потом в «субботу акафиста» — опять решила идти, хоть бы и было больно, и все, слава Богу, прошло благополучно. И завтра надеюсь снова пойти, и тогда опущу это письмо, чтоб получили еще до Пасхи.
А поздравлений я писать не умею — простите!.. Забыла сказать — подскочило глазное давление!
Вот часто хочу задать вопрос: почему тогда, в то время, и при жизни о. С. и долгое время после его смерти, не было этих сомнений о Чаше, в которых часто каялась Вам? Действует ли окружающая обстановка, окруж. неверие, или это изнутри? Нет того, что было тогда!..
Конечно, когда я у Вас — этого не бывает!
Надеюсь, получили Фому? ----------------
======================================
Сегодня Великий Понедельник. Идем вместе по скорбному пути, в ожидании Света. Хотелось бы, чтобы в эти дни Вам стало легче. Вам летом часто становится лучше.
Если есть силы, то желал бы иметь небольшую Казанскую.
Относительно упражнений по борьбе с болью, то здесь нужно, конечно, приноравливаться к личным особенностям. Но только не поддаваться. Все еще не могу прислать Вам СЧ. Не готов. Все работаю над ним. Уже в 3-ий раз переписываю, но все еще недоволен. Хочется довести до евангельского лаконизма, но и не опустить всех нужных деталей.
