проезд, сдала назад, оглянулась. Водитель машины высунулся из окна, гримасничал, ругался, показывал ей средний палец.
Наконец, он уехал. Милла поняла, что у нее дрожат руки. Надо остановиться. Сначала остановиться, а потом позвонить. Она увидела за светофором заправочную станцию «Калтекс». Надо заехать туда. Вдруг внутренний голос предостерег ее: «Не звони, тебя прослушивают». Она вздрогнула.
Лагуна-Бич была первым местом, где можно было остановиться; Милла повернула туда не думая, ей хотелось съехать с дороги и выйти из машины. Вышла, заперла «рено» и слепо побрела вперед. Сумку, висящую на плече, она прижимала к боку рукой. Похоже, больше ничего своего у нее не осталось…
Голословные утверждения Масило были мерцающими, слепящими огнями, которые заслоняли собой все. Вначале она вообще не могла думать; не могла вспомнить ни своего разговора с Лукасом, ни содержания отчетов, которые она прочла. Она видела только фейерверк, который только что взорвал ее жизнь.
Она прошагала шесть километров — мимо поля для гольфа, мимо домов, мимо других людей. Она не замечала четверых мужчин, идущих за ней чуть поодаль. Потом она вдруг села на песок почти у самой кромки воды, положила сумку на колени, подперла подбородок ладонями и стала глазеть на океан. Она задумалась — тяжело и надолго.
Сотрудник ПРА опустил бинокль и сказал Квинну по мобильному телефону:
— Нет, она там просто сидит.
— Слушай внимательно: мы подозреваем, что она ждет Беккера. Все вы знаете, как он выглядит. Как только он появится, сразу дайте мне знать, но сами не высовывайтесь. Он профессионал и, скорее всего, вооружен.
— Понял!
— Отряд быстрого реагирования уже в пути. Если Беккер появится, они его арестуют. Будьте готовы!
Именно воспоминание о том, как она чуть было не позвонила Лукасу, заставило Миллу успокоиться.
Какое-то время она сидела с закрытыми глазами, пытаясь подавить в себе все: страхи, чувства, сомнения, унижение и жалость к себе. Сначала ничего не получалось.
В конце концов она ощутила боль в костяшках пальцев правой руки и отвлеклась. Почему так больно? Вдруг она вспомнила, как ударила Масило и какой несправедливо обиженной чувствовала себя в тот миг. Увидела себя как будто со стороны. Он обозвал ее дурой и скандалисткой… Милла невольно улыбнулась. Неужели она, скромная домохозяйка из Дурбанвиля, способна на такое?!
Мучившее ее напряжение немного ослабло — не совсем, конечно, зато она смогла нормально дышать. Она заставляла себя дышать глубоко и размеренно. Несмотря на то, что в голове бушевала настоящая буря, она обрела какую-то опору. «А все-таки я изменилась, выросла! Я ведь дала ему сдачи чисто инстинктивно… И мне было хорошо». Она цеплялась за хорошие воспоминания, старалась настроить себя на позитивный лад. Мысли стали похожи на запись в дневнике.
Она решила, что больше не будет подавлять страхи. Не нужно прятаться от тревоги, от беспокойства. Испытания нужно встречать с высоко поднятой головой, заранее рассчитывать ответные шаги. Она узнает правду, она что-нибудь придумает. Выражаясь словами Лукаса Беккера и Вольтера, она с умом разыграет карты, которые сдала ей жизнь.
Она сидела на песке больше часа — одинокая фигурка на широком пляже.
65
— Встает, возвращается к машине, — доложил дежурный.
— К ней никто не подходил? — спросил Квинн.
— Никто. Погодите… Похоже, она звонит по телефону…
Квинн обернулся к одному из оперативников из оперативного штаба:
— Хочу послушать ее звонок.
Техник кивнул и начал настройку.
— Да, она поднесла к уху мобильник… — сообщил агент из Милнертона.
Из динамиков послышался голос Миллы.
— Говорит Милла Страхан. Будьте добры, позовите, пожалуйста, Гуса.
— Подождите, пожалуйста.
Музыка на линии.
— Выясните, чей это номер, — велел Квинн подчиненным.
— Здравствуйте, Милла, как у вас дела? — мужской голос.
— Здравствуйте, Гус… Мне нужна ваша помощь…
— Только не говорите, что у вас неприятности из-за Кристо…
— Нет, это связано с работой. С первого сентября я работаю в ПРА, Президентском разведывательном агентстве. Их штаб-квартира…
— ПРА, шпионы?
— Да. Их адрес…
— Вы занимались шпионажем?!
— Нет, я только писала отчеты. Их штаб-квартира находится в «Уэйл-стрит-Чемберс», на углу Уэйл- стрит и Лонг-стрит…
— Погодите, сейчас запишу.
Кто-то шепнул Квинну:
— Номер принадлежит адвокатской компании в Дурбанвиле. «Смутс, Кемп и Смол».
— Отправьте туда одну группу наружного наблюдения.
— Ясно, — отозвался собеседник Миллы.
Ее голос:
— Я пошлю вам эсэмэской номер их секретариата и напишу фамилию заместителя директора, который занимался мною. Сегодня утром они вломились в мою квартиру, украли ноутбук и все мои дневники. Гус, я хочу их вернуть…
— Господи, — прошептал кто-то в оперативном штабе.
Квинн поднял руку, заглушая все звуки. Больше всего его беспокоило хладнокровие Миллы Страхан.
— …и пусть кто-нибудь уберет «жучки», которые они поставили.
— Черт побери, Милла! — воскликнул ее собеседник, которого она называла Гусом. А потом коротко хохотнул.
— Кстати, имейте в виду, — продолжала Милла, — скорее всего, они и сейчас слушают, о чем мы с вами говорим, но это не важно. Я хочу вернуть свои вещи, и чем громче будет скандал, тем лучше. Гус, я не позволю им спрятать концы в воду!
— Если мы предъявим судебный запрет, скандал разразится — громче некуда. Если хотите, я позвоню своим друзьям в «Медиа двадцать четыре»… только имейте в виду, завтра ваше имя появится на первых полосах всех газет.
— Ну и пусть! Только не спешите. Сначала я хочу позвонить Баренду и предупредить, что его мать станет новостью дня.
