— Кому-то ведь надо волноваться, а то всем пофиг!

— Похоже, они перебрались.

Мотор заурчал сдержаннее, тише.

— Почему он не включает фары?

— Не волнуйся, папа.

— Прекрати повторять одно и то же, как попугай!

— Пап, но нам не о чем беспокоиться. На нашей стороне все законно, у нас есть все разрешения.

— А этим людям сегодня придется возвращаться в Зимбабве, и у них никаких документов нет.

Тут мы увидели грузовик, старый «бедфорд». Он показался из темноты на границе освещенного участка.

— Слава богу! — воскликнул Виккус Сванепул. — Это старый «ар-эл».

— Чего?

— Пожалуй, единственный «бедфорд» с полным приводом, — сказал Виккус, когда грузовик остановился рядом с нами. Судя по всему, раньше им пользовались военные: зеленая камуфляжная краска выцвела и облупилась, зато мотор был явно в полном порядке. За рулем сидел чернокожий водитель в желтом жилете с мускулистыми руками и сигаретой в зубах.

Открылась пассажирская дверца. На землю легко спрыгнула женщина и, не глядя на нас, словно нас здесь и не было, обошла грузовик. Кузов был обтянут грязным серым брезентом. Она начала развязывать веревки.

— Ну и ну! — пылко, но негромко воскликнул папаша Виккус.

На первый взгляд женщина производила сильное впечатление. Плечи, руки и ноги у нее были мускулистыми, выдавая спортсменку. Черные как смоль волосы были небрежно стянуты в конский хвост, шея длинная, изящная, кожа медового цвета покрыта испариной, на лице выделяются высокие скулы. Настоящая Лара Крофт из провинции Лимпопо — в сапогах, шортах цвета хаки в обтяжку и белой майке без рукавов, подчеркивающей пышный бюст.

— Вы Корнел? — спросил сынок Сванни, приятно удивленный тем, что голос из телефонной трубки принадлежит такой красавице.

Она посмотрела на него и приказала:

— Иди сюда и помоги!

Сванни словно прирос к месту.

— Флеа! — изумленно воскликнул он. — Флеа ван Ярсвелд?

Она нахмурилась:

— Я тебя не знаю.

— Мы вместе ходили в начальную школу, — произнес Сванни. Видимо, он ужасно обрадовался возможности возобновить знакомство. — Господи, Флеа, как ты переменилась!

— Меня зовут Корнел. Ты помогать собираешься или будешь просто так глазеть? — Она отвернулась и снова принялась отвязывать брезент.

— До чего же я рад снова видеть тебя! — И Сванни поспешил на помощь.

Флеа ван Ярсвелд, укротительница носорогов.

Она руководила снятием брезентовой покрышки; отдавала приказы раздраженно и самоуверенно, как будто наши скудные умишки не в состоянии понять всей важности ее миссии. Меня она удостоила неодобрительного взгляда, заметив, что я не рвусь помогать, а наблюдаю за происходящим со стороны, скрестив руки на груди. Подойдя к ней поближе, я разглядел, что в ее красоте имеются изъяны и впечатление, производимое ею в целом, гораздо сильнее издалека. Глубокие носогубные складки выдавали раздражительность, подбородок оказался вяловат. Ее лицо можно было бы назвать холодным, если бы не крошечный шрамик на левом нижнем веке, похожий на слезинку. Шрамик придавал ей немного печальный вид.

Когда брезент сняли, нашим глазам открылись две огромные стальные клетки, скрепленные вместе для устойчивости. Всего несколько миллиметров отделяло заднюю стенку второй клетки от откидного борта «бедфорда». В темноте носороги казались огромными, беспокойными тенями, которые расхаживали за стальными прутьями.

— Мне нужен свет! — скомандовала Флеа и показала на животных.

Молодой Сванни, вдруг превратившийся в сноровистого молодого фермера, немедленно начал действовать, руководить рабочими.

Флеа снова забралась в кабину «бедфорда», сверкнув мускулистыми ногами. Двигалась она легко, плавно, уверенно и сосредоточенно. Когда она снова спрыгнула на землю, я увидел у нее в руках кожаный саквояж — такие носят с собой врачи. Во всяком случае, ее саквояж оказался весьма потрепанным. Она поставила его на край платформы, встала на заднее колесо и забралась наверх.

— Где свет?

— Сейчас будет, — ответил Сванни.

Она посмотрела на массивные часы на своем тонком запястье, нажала какие-то кнопки. Сванни подбежал к кузову с охотничьим прожектором. Яркий луч прорезал ночное небо. Он протянул ей фонарь.

— Влезай сюда, — велела она, не сводя взгляда с открытого чемоданчика.

Он ухмыльнулся, радуясь своему везению: она выбрала его! Пылко кивнул и забрался в грузовик.

В этот миг я увидел Лоуренса Лериша. Он стоял за «бедфордом» и не сводил глаз с загадочной красотки.

— Свети сюда, — приказала она Сванни и показала на первую клетку. Достала из чемоданчика шприц и флакон с какой-то жидкостью. Игла оказалась короткая и толстая.

Я подошел поближе — посмотреть. Фонарь высветил ближнего носорога. На глазах у него были шоры. Из одного уха торчала какая-то тряпка. Носорог беспокойно топтался в клетке, топал ногой по стальному полу, бился головой о прутья. Кожа у него оказалась светлее, чем я думал: тускло-серая, складчатая при ярком освещении. На шее, спине и заду я заметил ярко-розовые наросты, вроде сыпи. Наросты тускло поблескивали в свете прожектора и казались нездоровыми.

— Черт побери! — вскричал Виккус Сванепул, подходя поближе. — Что с ними такое?

Флеа набрала в шприц жидкость из флакона.

— Некротический дерматит в стадии нагноения.

— Так ты ветеринар! — с видом глубокого почтения воскликнул Сванни.

— Они могут от этого подохнуть? — поинтересовался его папаша.

— Обычно дерматит сопровождается анемией и желудочно-кишечными заболеваниями, — ответила она. — Вот что самое опасное.

— Черт! — вскричал Виккус.

Она воткнула шприц в зад первого носорога.

— Животные ослаблены, перенесли сильный стресс. Нельзя терять время. Заткни ему носком второе ухо!

— Это носок?