Асфальтированное шоссе из Мусины, похожее на бархатную ленту, бежало с востока на запад, прорезая темно-коричневый вельд.
В двадцать минут третьего мы начали снижаться. Летели так низко, что я разглядел справа канализационный коллектор, кладбище, а за ним — городишко. Лоттер снижался легко, как перышко, небрежно и как будто без труда; потом мы развернулись и полетели на восток, затем свернули направо, полетели вдоль служебной дороги к скопищу низких строений и ангаров. Мы приземлились; Лоттер подрулил к аэродрому. Самолет остановился. Лоттер открыл задвижки прозрачного купола над кабиной. Нас накрыло волной жары.
— Приехали. За вами приедет грузовик.
Я огляделся. Грузовика нигде не было видно.
Я отстегнул прочный ремень безопасности, взял свою спортивную сумку, достал из-за сиденья сверток с короткостволом и протянул Лоттеру руку.
— Спасибо!
— Не за что. И удачи вам. — Он показал на сверток, который я держал на руках, как младенца: — Надеюсь, вам не придется пускать его в ход. — Я стоял на асфальте; прежде чем он снова закрыл прозрачный купол, он крикнул, перекрывая рев работавшего вхолостую двигателя: — Леммер, наверное, вы уже в курсе: у старины Дидерика деньги надо требовать вперед!
За воротами аэродрома начиналось гудроновая дорога; она прорезала коричневый вельд. Кое-где виднелись деревья. Я расстегнул молнию на сумке, бросил сверху короткоствол, закинул сумку на плечо и зашагал по дороге. Жара все больше давила на меня; по спине тонкими ручейками тек пот. Дорога была пустой. Пустынной. Где Лоуренс Лериш?
Зачем я так быстро согласился, ни о чем толком не спросив? Надо было взять мобильный номер Лериша. И Дидерика Бранда. Бранду мне уже сейчас хотелось задать несколько вопросов. Например, почему Бранд обратился ко мне в самый последний миг, всего за несколько часов до перевозки носорогов? Когда он решил меня нанять?
Впереди я разглядел перекресток. Там и подожду.
Единственным убежищем от безжалостно палящего солнца служили четыре жалких, почти безлиственных дерева. Я поставил сумку на землю и попытался устроиться хотя бы в подобии тени. Прислонился спиной к стволу. Рубашка липла к спине, пот ел глаза. Шляпу я не захватил.
Я посмотрел на часы. Без четверти три.
Вытер лоб рукавом. Потом громко, продолжительно выругался.
24
Большинство животных предпочитают кормиться в укрытии; иногда они утаскивают добычу в тайник, где их никто не побеспокоит.
Без четверти четыре я по-прежнему сидел на земле; от палящего солнца меня отделял лишь чахлый древесный ствол. Зазвонил мой мобильник. Я встал на ноги и достал телефон из кармана брюк, надеясь услышать голос Дидерика Бранда. Мне было что ему сказать.
Оказалось, звонил дядюшка Ю ван Вейк. Из Локстона.
— Леммер, приятель, я слышал, Дидерик тебя во что-то впутал.
— Да, дядюшка, — вежливо, как принято в Кару, ответил я.
— Он заплатил тебе аванс?
— Не знаю, дядюшка Ю, он вел переговоры с моим работодателем.
— Вот как… Ну, значит, все в порядке. И что ты должен для него сделать?
— Пока не могу сказать.
— Ох, этот Дидерик! — Дядюшка Ю рассмеялся своим веселым смешком. — Что ж, желаю удачи, Леммер, у мат. — Он назвал меня «дружище», словно мы с ним старые приятели. — И тетушка Анна передает тебе привет.
Без десяти четыре телефон зазвонил снова. Дядюшка Бен Брюэр, локстонский строитель, с которым я советовался по поводу прогнившей крыши.
— Значит, ты теперь работаешь на Дидерика Бранда, — укоризненно заметил он.
— Дядюшка, это ненадолго — всего на день-два.
Он помолчал, а потом сказал:
— Как бы там ни было, на твоем месте я бы попросил у него задаток. Пятьдесят процентов вперед.
— Дядюшка Бен, он ведет переговоры с моим начальником.
— И все равно я бы попросил пятьдесят процентов вперед. Ну, всего хорошего. — И он отключился.
Локстон пробуждался от послеполуденного сна. Новость распространялась, как вирус.
В половине шестого мне позвонила эксцентричная Антьи Барнард. Ей семьдесят лет; она сейчас на пенсии, а раньше была скрипачкой, ездила с концертами по всему миру. Она и сейчас пьет и курит, как будто ей двадцать.
— Эмма сидит у меня на веранде; мы с ней хлещем джин-тоник и скучаем по тебе, — сказала она своим хрипловатым, чувственным голосом.
А я обливался п
— Мне тоже не хватает вас обеих.
— Эмма говорит, что ты подрядился выполнить какое-то задание Дидерика, но она очень скрытная.
— Да, моя Эмма — она такая. Женщина-загадка.
Антьи хихикнула. Значит, она пьет уже третий бокал.
— Знаешь, как надо вести дела с Дидериком?
— Требовать деньги вперед?
— А-а-а, значит, Ю тебе уже звонил.
— И дядюшка Бен тоже.
— Весь город волнуется за тебя.
— Очень ценю вашу заботу.
— Хочешь поговорить с Эммой? — Чтобы Антьи могла подслушивать и ловить намеки, чем именно я занимаюсь для Дидерика.
Сейчас не то время, чтобы говорить с Эммой.
— Антьи, я сейчас занят, передай Эмме, что я перезвоню ей позже.
Без десяти шесть ко мне по шоссе подкатил грузовик. На белой дверце кабины — логотип фирмы Николы «Услуги по охране окружающей среды». Впереди — массивный кенгурятник. Я подошел к обочине и бешено замахал руками. Если он промчится мимо, я достану короткоствол и прострелю ему покрышку.
Грузовик остановился.
Когда я распахнул дверцу, закинул в кабину сумку и залез сам, Лоуренс Лериш сказал:
— Я думал, вы, дядюшка, будете на аэродроме.
Я ничего не ответил, только дверцей хлопнул сильнее, чем требовалось.
— Дядюшка, я Лоуренс. — Он протянул руку. — Вы давно меня ждете?
