— А-а-а… Ясно, — протянул Кейтер, и Яуберту отчего-то стало не по себе.
— Расследую дело о пропавшем без вести. Некий Дани Флинт исчез в прошлом году. По словам его жены, дело вел ты.
— Дани Флинт? — Кейтер почесал затылок.
— В прошлом году, в ноябре. Его машину она нашла в двух шагах отсюда, на стоянке у спортклуба «Энергия».
В голове у Кейтера зажегся свет.
— А, вспомнил! Ну и что? — Он выжидательно посмотрел на Яуберта.
— Джейми, я хотел спросить, не можешь ли ты чем-нибудь со мной поделиться.
— Поделиться, начальник?
— Джейми, я тебе больше не начальник.
— Ясно… Надо порыться в архиве. Но если я правильно помню… Ничего не удалось найти. Парень бесследно исчез.
Яуберт с трудом подавил раздраженный вздох.
— Да, очевидно, в том и состояла проблема с самого начала. Ты беседовал с его сослуживцами?
— Нет, то есть… Там не было… Начальник, вы ведь знаете, как часто бывает: муж едет на рыбалку с друзьями, а жене ничего не говорит… то есть его машина ведь осталась на месте…
Яуберт кивнул, сунул руку во внутренний карман куртки. Кейтер настороженно следил за его движениями. Яуберт достал бумажник, извлек визитную карточку и протянул Кейтеру:
— Вот, если вспомнишь или найдешь что-нибудь…
— Ладно, начальник, я сразу вам позвоню.
— Я тебе больше не начальник…
Он сел в «хонду» и стал проверять одну из своих версий.
Парковка постепенно заполнялась; люди шагали в спортивный клуб с сумками; некоторые шли в библиотеку с книгами под мышкой. Случались короткие периоды затишья — две-три минуты, когда с Дани Флинтом могло случиться что угодно, если злоумышленники действовали быстро и решительно. И все же казалось невероятным, чтобы драку или борьбу в таком месте никто не заметил.
Он просидел на стоянке до шести, думая о Джейми Кейтере и деле Флинта. Он знал, как загружены детективы в участках, даже лентяи вроде Кейтера — дел много, а времени мало, поэтому чем-то всегда приходится жертвовать. Таня права, пропавших взрослых не всегда кидаются искать со всех ног, если только нет очевидных доказательств преступления. В иных случаях пропавшие без вести люди проходят по категории «домашних конфликтов». Еще когда он начинал службу в полиции, ему пришлось вести сотни таких дел. Тридцать лет назад.
Боже, как летит время!
Он поехал в Милнертон, на Тулбах-стрит, где они с Маргарет жили последние полгода. Пятый дом за пять лет! Он не возражал, потому что Маргарет очень нравилось делать ремонт и переезжать. Она долго подыскивала подходящий дом, обветшалый, но крепкий особняк в приличном квартале. Ее девизом был «самый плохой дом в хорошем квартале». Потом, с помощью врожденного чутья и хорошего вкуса, она производила в доме капитальный ремонт, украшала его, и они переезжали. А спустя какое-то время все повторялось сначала. Дом продавался быстрее, если в нем еще жили люди, если он выглядел жилым, если на кухне пахло едой, а в комнатах стояла красивая мебель. Перед приходом потенциальных покупателей Маргарет обычно клала в духовку стручок ванили или пекла кекс и ставила какую-нибудь бодрую музыку на низкой громкости. Она следила за тем, чтобы летом в доме было прохладно, а зимой в камине ярко пылал огонь. Она и сейчас собиралась купить новый дом, в Констанции; при теперешнем положении дел на рынке недвижимости дом мог достаться ей практически за бесценок.
Он наблюдал, как она готовит ужин, и рассказывал, как у него прошел день.
— Она красивая? — первым делом спросила Маргарет. Она не стыдилась своей ревности; ревность завладела ею после первого неудачного брака.
— Нет, — ответил он, — зато настойчивая. Настоящий «ниссан».
— Что?!
Ему пришлось объяснить.
— А я тогда кто?
— Ты мой «мерседес», — сказал он, рассмешив ее.
— Как тебе понравился кабинет?
Он пожал широкими плечами:
— Все по-другому. Джек… серьезно зарабатывает деньги. Но, по-моему, так и должно быть. И все очень официально.
— Ты привыкнешь.
— Привыкну. Как твои покупатели? Как все прошло?
— Попросили дать им время на раздумья.
Сорок минут он упражнялся на гребном тренажере на задней веранде, у бассейна, а потом налил им обоим по бокалу красного вина к ужину. Маргарет приготовила пасту с кусочками курицы по-луизиански, сыром фета и вялеными помидорами. Она рассказала, как съездила к дочери, Мишель, объявила, что собирается завтра провести почти весь день в Констанции.
Яуберт взял папки Тани Флинт и перешел в гостиную. Маргарет смотрела свой любимый канал ВВС Lifestyle — передачу об антиквариате и кулинарное шоу. Она положила руку ему на бедро. Он просматривал счета и распечатки звонков с мобильного телефона.
Позже она выключила телевизор и спросила:
— Нашел что-нибудь?
Он положил бумаги на стоящий рядом диван.
— Нет… Не знаю. Как будто что-то наклевывается, и все равно совершенно не понятно, что с ним случилось… Беда в том, что в его исчезновении нет ничего типичного. Подавляющее большинство взрослых мужчин, которые пропадают по пути с работы домой, становятся жертвами уличных грабителей. Бандиты выволакивают жертву из машины, отбирают деньги, кредитные карты, заставляют назвать код… А потом несчастного отпускают или убивают. Труп найден, а через день или два где-нибудь находится и машина… С Дани Флинтом все не так. В его бумажнике лежала кредитная карта, но после его исчезновения никаких операций по карте не производилось. И спортивная сумка так и валялась в машине. А машина стояла на парковке…
Она хмыкнула.
— Другая версия: он сам хотел исчезнуть. Но в таком случае всегда остается след. Либо у него другая женщина, он звонит ей, как-то готовится заранее, снимает со счета деньги… Конечно, он может оказаться очень умным, но я не думаю, что Дани… Да, и потом, зачем ему оставлять сумку? И машину, самую ценную вещь…
— Что там у тебя наклевывается?
— Они… В общем, конечно, ничего серьезного. Я даже не сразу сообразил что… Он ездит на «ауди», которая стоит четверть миллиона, она — на маленьком «сити-гольфе». И потом, расходы… Если отбросить обычные траты: коммунальные платежи, продукты, одежда, всякие мелочи, компакт-диски… у меня создалось впечатление, что она его баловала. Во всяком случае, старалась чем-то порадовать.
Он глубоко задумался, а потом вдруг заметил, что Маргарет смотрит на него с доброй улыбкой. Ее разные глаза сияли.
— Что? — спросил он.
— Я прямо слышу, как у тебя жужжат колесики в голове, — сказала она, легко сжимая его ногу. — Как я люблю, когда ты впадаешь в такое состояние!
— Это не колесики жужжат, а шестеренки заедают.
— Чушь. Ты все выяснишь. Ты всегда все выясняешь.
— Шестеренки заржавели.
Она провела ладонью по его бедру — снизу вверх.
