77
Он лежал рядом с ней на травянистой насыпи. Сзади них высился футбольный стадион, перед ними — улица, напротив — яхт-клуб. Он приставил к глазам маленький бинокль, который выудил из рюкзака. Осмотрел территорию яхт-клуба «Океан» — медленно, от края до края.
— Их еще нет. — Потом он подробно объяснил, что ей нужно делать. Рассказал, как из-за притока адреналина кажется, будто время останавливается, даже перестает существовать. Минута может показаться вечностью — пусть это не вводит ее в заблуждение. Она должна смотреть на часы, когда услышит первый выстрел. У них будет десять, а может, и двадцать минут до приезда полиции. — Все время смотри на часы, сохраняй хладнокровие. — Когда она увидит, что деньги у него, когда он выйдет из ворот, она не должна подходить к нему. Идти параллельно за травянистой насыпью. Идти к свету. К отелю.
Она кивнула; лицо ее стало ужасно серьезным.
Он предупредил: самое трудное — ждать два часа.
— Тяжело лежать неподвижно, поэтому заранее позаботься о том, чтобы тебе было удобно, выкопай ямку, если хочешь. Твой самый главный враг — твой разум. Тебе захочется спать, ты начнешь сомневаться, тебе будут мерещиться всякие призраки. Ты будешь волноваться, переживать, что все пойдет не так. Не отступай от плана, забудь обо всем остальном. Главное — не спи и придерживайся плана.
Он еще раз отрепетировал с ней стрельбу из автомата Калашникова. Потом обнял ее за плечи и поцеловал в шею и в висок.
— До скорого! — Он сбежал вниз по склону.
Она провожала его взглядом: он пересек Стрэнд-Роуд, подошел к воротам яхт-клуба и, наконец, скрылся в тени за оградой.
В координационном штабе, без четверти час ночи, Масило наблюдал за Бруно Барзински. Церэушник ходил туда-сюда вдоль противоположной стены; он был беспокоен, а мобильный телефон не отрывал от уха. То и дело повторял через разные промежутки времени: «Угу…» Лицо его оставалось непроницаемым. Закончив разговор, он вернулся к столу и сел. Поставил локти на стол, развел руками в примирительном жесте:
— Тау, поговорите с ней!
— Бруно, она не сдвинется с места. До тех пор, пока вы не скажете ей, о каком грузе идет речь.
Впервые на лице Барзински проступило напряжение. Он как-то досадливо и беспомощно отмахнулся:
— Не могу, решение принято на самом высшем уровне, вопрос связан с политикой, масса осложнений…
— Значит, ничего не получится…
Барзински с трудом сохранял самообладание; явно усталый, он откинулся на спинку стула:
— Знаю.
Отрывок из книги «Теория хаоса», издательство «Корона», 2010, с. 317.
Сначала она увидела пикап — темно-синий, помятый. Он медленно проехал мимо ворот в сторону набережной. Потом развернулся и покатил назад. В кабине сидели двое.
Без четверти час.
Без пяти пикап вернулся. Остановился за оградой. Двое вышли. Внимательно огляделись. Один прижимал к уху мобильный телефон.
Милла следила за каждым его движением.
В час ночи прибыли основные силы. У ворот остановился фургон. Открылась пассажирская дверца, оттуда вышел плечистый мужчина, открыл ворота: сначала правую створку, потом левую. Подождал, пока фургон заедет внутрь и за ним заедет синий пикап. Потом он прошел в ворота. Прикрыл створки, но запирать не стал.
Открылась задняя дверь фургона. Оттуда выпрыгивали люди… Милла насчитала восемь человек. Все были вооружены. По очертаниям она поняла: у них такие же автоматы Калашникова, как и тот, что лежал перед ней.
Здоровяк стоял и распоряжался, показывал, кому куда идти. Его спутники что-то вынули из кузова пикапа: что-то большое, громоздкое, цилиндрической формы.
Все двигались быстро, уверенно. Каждый на своем месте. Двое пошли налево, к волнолому, двое вправо. Остальные скрылись за зданием клуба.
«Господи, Лукас, они сейчас тебя увидят!»
Фары обеих машин погасли.
Тишина. Все умолкло.
Семнадцать минут второго.
Менц вошла в координационный штаб. Оба мужчины заметили самодовольное выражение ее лица.
— Бруно, надеюсь, вы добились успеха? У меня две новости, плохая и хорошая. Плохая — ноутбук
