нравится, даже если этого «кого-то» сама она презирала. Разве может она, Урсула Брэнгуэн, кому-то не нравиться? Вопрос оставался без ответа, но перспектива ее ужасала. И она искала спасения у Гудрун, такой естественной и безразличной в своей гордыне.

Выяснилось, что у Гудрун имелся талант к рисованию. Это решало проблему откровенного безразличия девочки к учению. О ней стали говорить: «Зато она чудесно рисует».

Внезапно Урсула обнаружила, что между ней и ее учительницей, мисс Ингер, возникло странное взаимопонимание. Учительница была привлекательной двадцативосьмилетней женщиной, чья видимая бесшабашность изобличала в ней чистейший тип женщины современной, сама независимость которой может скрывать потаенную печаль. Она была умницей, хорошо знавшей свое дело, которое и исполняла аккуратно, споро и властно.

Урсуле было неизменно приятно глядеть на нее — ясную, решительную и при этом изящную. Голову учительница держала высоко и чуть-чуть откидывала ее назад, а то, как она укладывала на голове свои темно-русые волосы, Урсуле казалось верхом благородного достоинства. Одета мисс Ингер всегда была в хорошо сшитую юбку и чистую, приятную, ладно сидевшую на ней блузку. Все в ней настолько дышало порядком, чистотой и безмятежностью, что сидеть в ее классе было истинным удовольствием.

Голос мисс Ингер был ей под стать — чистый, звонкий, с уверенными красивыми модуляциями. Глаза у нее были голубые, ясные, взгляд полон достоинства. Она производила впечатление человека, превосходно воспитанного, исполненного благородства самой высокой пробы, неизменно разумного в своих действиях. И все же в облике ее сквозила бесконечная горечь, и что-то жалобное виднелось в высокомерно сжатом рту.

Это странное взаимопонимание и взаимотяготение между девушкой и ее учительницей стало особенно явно после отъезда Скребенского — возникла невысказанная, непередаваемая близость, которая подчас может связывать людей, даже вовсе не знакомых друг с другом. Раньше отношения их были вполне дружескими и вполне безличными, как это часто бывает в школе, где всегда ощущается, кто учительница, а кто ученица. Теперь же, однако, их связывало нечто другое. В классе они чувствовали друг друга так, словно других рядом и вовсе не было. Присутствие Урсулы на ее уроках доставляло Уинифред Ингер горячую радость, для Урсулы же жизнь теперь начиналась с приходом в класс мисс Ингер. Находясь рядом с любимой, такой непонятно-близкой учительницей, Урсула словно нежилась в благодатных лучах солнца, чье тепло пьянило, проливаясь прямо в душу.

Блаженство от присутствия мисс Ингер, которое испытывала Урсула, было сильнейшим и очень жадным. Отправляясь домой, она мечтала об учительнице, без конца придумывала, что бы она могла ей подарить, дабы заставить ее кумира воспылать к ней любовью.

Мисс Ингер была бакалавром искусств и училась в Ньюнхеме. Она была из семьи священника, хорошего происхождения. Но что больше всего нравилось в ней Урсуле, это ее красивая стать, прямая спортивная фигура и ее неизменная, неумолимая гордость. Гордая, вольная, как мужчина, она была по- женски изысканна.

По утрам девочка отправлялась в школу, пылая от волнения. Таким жадным нетерпением было охвачено сердце, так радостно спешили ноги на встречу с любимой! Ах, мисс Ингер, мисс Ингер, — какой прямой и стройной казалась ее спина, какими крепкими — чресла, как спокойны, свободны были движения ее рук и ног!

Урсуле непрестанно и жадно хотелось знать, любит ли ее мисс Ингер. До сих пор прямых свидетельств этому не было. Но конечно, разумеется, мисс Ингер ее любила, ей нравилась Урсула, и она предпочитала ее всем другим ученикам. И все же ее не оставляла неуверенность. И все время, все время, пылая сердцем, Урсула мечтала заговорить с учительницей, коснуться ее, увериться.

Наступил летний семестр, а с ним пришел черед занятий по плаванью. Их должна была проводить мисс Ингер. Урсула дрожала в нетерпении, изнемогая от страстного желания. Скоро, скоро мечтам ее предстояло воплотиться в жизнь: она увидит мисс Ингер в купальном костюме.

И вот настал тот день. Вода в большом бассейне мерцала бледными изумрудами, изумительно и цветисто сверкая внутри своих беловатых мраморных пределов. Падавший сверху мягкий свет освещал зеленую и чистую толщу воды, приходившую в движение всякий раз, когда кто-нибудь нырял с кромки бассейна.

Дрожа от возбуждения, которое ей почти не удавалось скрыть, Урсула стянула с себя одежду и, облачившись в тесный купальный костюм, открыла дверцу кабинки. В воде плавали лишь две девочки. Учительницы не было, Урсула ждала. Дверь открылась, и появилась мисс Ингер. В тускло-красной своей тунике, стянутой на талии, с волосами, закрученными красным шелковым платком, она была похожа на гречанку. Как очаровательно она выглядела! Колени у нее были белые, крепкие, гордые, а тело было упругим, как у Дианы. Подойдя прямиком к краю бассейна, она небрежным движением кинулась в воду. С минуту Урсула глядела на нее, видя крепкие белые плечи, свободные взмахи рук. А потом и она нырнула в воду.

Вот она наконец-то плывет в той же воде, что и ее дорогая учительница. Сладострастно двигая руками и ногами, девушка плыла в одиночестве, наслаждаясь, но с чувством неполной удовлетворенности. Ей хотелось касаться другого тела, трогать ее, ощущать.

— Давай наперегонки, Урсула! — донесся до нее красивый, с поставленными модуляциями голос.

Урсула вздрогнула, как от удара. Обернувшись, она увидела теплую улыбку и открытое лицо учительницы, глядевшей на нее, на нее! Ее признали! Засмеявшись своим милым коротким взволнованным смешком, она поплыла. Учительница опережала ее, легкими движениями разрезая воду. Урсула видела поворот головы и как кипит вода вокруг белых плеч, как призрачно шевелятся в глубине сильные ноги. И она плыла вперед, ослепленная страстью. Ах, как прекрасна эта крепкая, белая, прохладная плоть! Как удивительны эти крепкие изящные члены! Если б только обхватить их, обнять, сжать в объятиях между маленьких своих грудей! Как презирала она свое тонкое, невнятное, неразвитое тело, как мечтала о том, чтобы и ей стать такой же бесстрашной и ловкой!

Она старалась изо всех сил, стремясь не к победе, а лишь к тому, чтобы очутиться рядом с наставницей, чтобы плыть с нею вместе. Мисс Ингер коснулась борта, перевернулась и, обхватив в воде Урсулу за талию, на секунду прижала ее к себе. Тела двух женщин соприкоснулись, на мгновенье водой их качнуло друг к другу и тут же отдалило.

— Я победила! — смеясь, воскликнула мисс Ингер. Момент был тревожный. Сердце Урсулы колотилось, она цеплялась за поручень, не в силах сдвинуться с места. Разгоряченное, теплое, открытое, сияющее лицо ее с широко распахнутыми глазами было обращено к учительнице, словно та была самим солнцем.

— До свидания, — сказала мисс Ингер и поплыла прочь, к другим ученицам, чтобы заняться их обучением.

Урсула была как в тумане. Она все еще чувствовала тело учительницы, касавшееся ее тела, — и это, только это она и чувствовала. Как прошел остаток урока, она не помнила. После того как раздался сигнал вылезать из воды, мисс Ингер подошла к Урсуле. Тонкая тускло-красная туника облепила ее тело, и очертания его были отчетливы, четки и, как показалось девушке, восхитительны.

— Мне понравилось, как мы плавали наперегонки, Урсула, — сказала мисс Ингер. — А тебе?

Девушка могла лишь засмеяться, сияя лицом, неприкрыто и откровенно.

Молчаливое признание в любви состоялось, но события стали развиваться не сразу. Урсула пребывала в блаженном волнении.

Потом, в один прекрасный день, когда Урсула оставалась одна, учительница подошла к ней и проговорила с некоторым смущением:

— Хочешь, мы устроим с тобой чай в субботу, Урсула? Лицо девушки вспыхнуло благодарностью.

— Мы отправимся в маленькую хижину на Со, хорошо? Я там иногда провожу выходные.

Урсула была вне себя от восторга. Она не могла дождаться субботы, голова была как в огне. Скорей бы суббота, только бы скорее!

Наступила суббота, и они отправились. Мисс Ингер встретила ее в Соли, после чего они прошли пешком примерно три мили до хижины. День был сырой, теплый и облачный.

Хижина оказалась крохотным двухкомнатным строением на высоком крутом берегу. Внутри все было