Самолет глухо и резко ударило снизу, и тут же фюзеляж затрясся, словно скверный автомобиль на не менее скверной дороге. Тут же ослаб мерный грохот двигателей. Уита стиснул зубы и вцепился в стоящую на коленях сумку с фотоаппаратурой, зажмурив глаза. Он до смерти боялся летать, а в полете больше всего боялся именно посадки. По его представлениям, как раз во время нее летающие гробы в основном и накрывались. Вот сейчас все полетит кувырком, завопят и завизжат пассажиры, и его фамилия в завтрашних газетах окажется в общем списке безвозвратных потерь... Кувырком все лететь, однако, не собиралось. Он приоткрыл один глаз и осторожно глянул в иллюминатор.

Самолет катил по полосе, замедляясь, и оба видимых винта, кажется, сбавляли обороты. Вот плавно пошли вверх, сливаясь с основной плоскостью, какие-то железные доски в задней части крыла, а вдалеке мелькнуло здание аэропорта.

- Что, обделался? - насмешливо поинтересовалась Чезария, сидящая между ним и иллюминатором. Специальный корреспондент и звезда 'Большого города' вальяжно раскинулась в кресле, спинку которого даже и не подумала поднять перед посадкой. - Ну, удружили же мне с помощничком... Э-э, еще раз, как там тебя?

- Брегг, - пробормотал Уита, раскрывая и второй глаз. - Уита Брегг, дэйя Айдамилла.

- Слушай, Брегг, мне наплевать, чего ты там боишься или не боишься, я тебе не нянька. Если ты вылезаешь из самолета с полными штанами, твои проблемы. Но если из-за своих боязней ты облажаешься с камерой, запорешь запись на маге или устроишь мне еще какую подлянку, можешь не сомневаться: из газеты вылетишь пробкой и больше никогда ни в одно приличное место не устроишься. Ну что за жизнь! - спецкор картинным жестом взялась за голову, так, чтобы случайно не попортить идеально уложенную прическу. - Полторы сотни человек в газете работают, а достался мне в ассистенты сопливый стажер!

Уита обхватил кофр еще плотнее и затосковал. О том, что жизнь намазана отнюдь не медом, ему напомнил звонок в половине второго утра. С тех пор он только и делал, что куда-то бежал со всех ног, ловил ночные такси, мотался по пустому зданию редакции, потом таскал на своем горбу тяжелую аппаратуру, летел сначала через пол-Кайтара, а потом через океан в чудовищно трясущемся и грохочущем четырехмоторном гробу, каждую секунду ожидая столкновения с кольчоном... Ему страшно хотелось спать, но все восемь часов в самолете так и не удалось сомкнуть глаз из-за страха перед полетами. И не менее сильно ему хотелось жрать: за все время он перехватил только скудный самолетный обед, да и тот из-за спазмов в желудке съел лишь наполовину. И какой камень упал ему на голову, когда он решил, что журналистика - занятие, которому стоит посвятить жизнь?

Самолет быстро катил по полосе, но трясло его уже не так сильно. Вот он свернул на рулежную дорожку, потом еще раз и еще...

- Хэй-хэй, мальчики и девочки! - раздался из динамиков веселый звонкий голос проводницы. Ее Уита помнил, хотя и смутно: разбитная девчонка лет семнадцати-восемнадцати, в микро-юбке и едва ли не до пупа расстегнутых форменных блузке и жакете, всю дорогу сновавшая по салону, разнося напитки и орешки и весело отмахиваясь от липнувших к ней корров мужеска полу. - Наш самолет совершил посадку в аэропорту города Минкок, Ценгань. Местное время - одиннадцать часов двадцать две минуты, температура воздуха за бортом двадцать семь градусов, а влажность восемьдесят два процента, так что готовьте платки вытирать себе лысины. Самолет пока что быстро-быстро едет, так что вскакивать на ноги совсем не обязательно. Напоминаю, что раз данный спецрейс организован правительством Кайтара, вы освобождены от стандартных таможенных и визовых проверок. Полностью оформленные документы вам вернут в пресс-центре не позднее сегодняшнего вечера, а не вернут - пинайте сотрудников ногами и громко визжите, кто-нибудь да откликнется. Прицепите на видное место свои журналистские значки прямо сейчас и не снимайте их все время пребывания на территории Ценганя, чтобы вами не заинтересовалась полиция, антитеррористы, инопланетные службы безопасности и прочие веселые ребята. Имейте в виду, что без значка на конференцию не пройти, а потеряете - ваши проблемы. Пока-пока и приятных сенсаций!

Пассажиры самолета возбужденно загалдели еще до того, как бортпроводница успела закончить объявление. Оба прохода, только что пустые, вдруг заполнились густой толпой, возникшей словно из воздуха. Журналисты громко переговаривались, а то и перекрикивались через весь салон, вытягивая с багажных полок тяжелые кофры с аппаратурой. Уита покосился влево. Хвала всем святым, Чезария не намеревалась лезть в толкучку, заодно выпихивая и его. Наоборот, она устроилась поудобнее, вытащила из сумочки сигареты и закурила, небрежно щелкнув изящной золоченой (или золотой?) зажигалкой.

Но сколько же народу вмещает салон! Три ряда по два кресла. Его ряд - двадцать второй, и он примерно в двух третях расстояния от переднего тамбура до занавески, отделяющей второй класс от первого. Итого примерно тридцать рядов в салоне первого класса - сто восемьдесят человек, и еще с десяток рядов в первом - но там по четыре кресла. Итого двести двадцать. В такой огромной машине Уита оказался впервые. Раньше его опыт ограничивался небольшими, на полсотни человек, самолетами. Интересно, его построили после Удара с нуля? Или сумели переоборудовать старый реактивный лайнер? Можно ли снять с крыльев прежние двигатели и поставить на их место новые?

Сгрудившись в тесных проходах в неудобных позах и хватаясь за кресла при рывках самолета, журналисты продолжали галдеть. Из обрывков разговоров, которые удавалось разобрать, следовало, что тема все та же: событие, из-за которых больше двухсот журналистов из всего Кайтара, а также прочих стран континента в такой страшной спешке и строгой секретности собрали и приволокли за три тысячи цул в штаб-квартиру Мирового совета. Слова 'кольчон' и 'Барна' упоминались чаще всего. Чезария продолжала попыхивать сигаретой, загадочно улыбаясь. То ли она что-то знала, то ли просто изображала из себя воплощение хладнокровия, поддерживая марку. Впрочем, спокойной оставалась не она одна. В иногда возникающий просвет между двумя жирными пузатыми мужиками