Имеются довольно смутные представления о том, что в теле андаманца сосуществуют дух и душа, после смерти душа покидает тело, и человек становится духом. Мифология андаманцев достаточно разнообразна, но, подчеркнем еще раз, в изложении каждого андаманца любой рассказ существует самостоятельно, отдельные варианты не объединяются в общую картину. Большая часть фольклора обращена в прошлое — это рассказы о происхождении мира и различных явлений, о мифических предках, богах и животных.

Распространен рассказ о первочеловеке, которому бог Пулугу дал разнообразные знания и который потом сам сотворял других людей. При этом человек (человечество) может родиться от брака гигантской ящерицы и виверры. Можно проследить мотивы о потопе в рассказе о продолжительном ливне (в ходе которого люди могли превратиться в животных и птиц), посланном богами на землю за грехи людей, например за нарушение тишины во время вечернего пения цикады; о похищении огня у богов, часто совершаемом птицами (или женщинами с птичьими именами), иногда — виверрой или ящерицей.

Мы видим, что эти мировые сюжеты (точнее, еще мотивы) вписаны в местный колорит, отсутствуют барьеры между человеком и животными, которые могут свободно превращаться друг в друга или выступать то в одной, то в другой ипостаси. Такого рода «вписанность» не только человека, но и его религиозных и мифологических представлений в свой привычный мир — отличительная черта практически всех «природных народов». Абстрактное мышление еще не получило развития, все образы и представления воплощаются вполне конкретно в привычных для Андаман реалиях.

Переломным моментом в судьбе всех народов, проведших тысячелетия в состоянии изоляции, был выход к широким контактам с внешним миром. Для разных регионов это время не полностью совпадает, но в целом оно определяется процессами капитализации, которые, хотя и в запоздалой, колониальной форме, стали развиваться и в Индии. Этот процесс коснулся племенного населения в конце XIX — начале XX в., когда растущая потребность в минеральных ресурсах, в частности в дешевом топливе для развивающихся заводских предприятий, привела к уничтожению барьеров, отделявших закрытые лесные территории и их обитателей от большого мира. Последствия соприкосновения народов первобытной периферии и пришлого населения эпохи индустриального века оказываются достаточно драматическими и в большей своей части разрушительными. При этом чем больше разрыв в уровне развития взаимодействующих народов, тем труднее устоять недавнему изоляту, который всегда оказывается слабой стороной. В этом смысле положение андаманских аборигенов оказалось наиболее трагическим. Примитивное хозяйство, неоформившаяся социальная структура, менталитет людей каменного века оказались настолько хрупкими и незащищенными при первом столкновении с так называемым цивилизованным миром, что ни о какой интеграции в русло общей жизни, провозглашаемой индийскими политологами (и даже об ассимиляции), не могло быть и речи. И самое страшное заключалось в том, что произошел разрыв тех древних связей, которые соединяли андаманцев с их природной средой, связей, определявших все особенности их традиционного общества, т.е. произошло выпадение аборигенов из их экологического окружения.

Поскольку, как отмечалось выше, в традиционном обществе аборигенов не было стимулов, которые изнутри способствовали бы его поступательному развитию, решающим оказалось влияние внешних сил. Появление в жизни андаманцев каторжного поселения, новой администрации, позднее — потока колонистов нарушило устоявшийся за века строй жизни аборигенов и привело к переменам, к которым островитяне не были подготовлены ни физически, ни морально. Прежде всего пострадала та природная среда, с которой, как было показано выше, андаманцы составляли единое целое. Сразу начались расчистки леса, что привело к вытеснению части племен из мест их традиционных перекочевок, из их привычной «малой экологии». К тому же, первые шаги колонизаторов сопровождались кровавыми столкновениями, которые унесли жизнь многих и так достаточно немногочисленных островитян. С увеличением числа переселенцев (очень разных по этническому составу) андаманские аборигены вскоре оказываются на положении этнического меньшинства на своих родных островах. Первые неудачи колониальной администрации имели своим печальным последствием долгие годы вражды и недоверия со стороны племен, нестабильному укладу которых был нанесен тяжелый удар.

Далее положение усложнилось. Видя гибельные последствия карательных акций против аборигенов, английская администрация изменила политику и решила пойти по пути их приручения. С этой целью в 1883 г. были устроены специальные жилища (их обычно называют «хоумы»), куда стали переселять аборигенов с, казалось бы, самыми благими намерениями — оказания помощи, опеки, отлучения их от «варварских обычаев». При этом следует учитывать важные слова, произнесенные Э. Мэном, одним из первых исследователей андаманцев, который занимал высокую должность заместителя суперинтенданта Андаманских и Никобарских островов: он выразил сомнение в том, что указанные попытки администрации смогут дать только положительные результаты, ибо обнаружено, что «насколько они выигрывают в интеллекте и контактности, в той же мере становятся жирными и ленивыми». Это выражение хотя и звучит несколько шокирующе, к сожалению, оказалось на редкость прозорливым. Действительно, получая привозимую пищу, андаманцы быстро утрачивают инициативу в добывании традиционных средств к существованию, забрасывают свою любимую охоту и все больше времени начинают проводить в тоскливом ожидании прибытия корабля с продуктами и прочими вещами. Зависимость от природы сменилась зависимостью от посторонних, которые способны их подкармливать и одаривать.

Хоумы сыграли трагическую роль и в том отношении, что именно с них началось распространение эпидемий и патологий, против которых у андаманцев не было иммунитета. Не менее важные последствия хоумы имели и для всей внутренней социальной структуры аборигенов. Они оказали разрушительное воздействие на основы племенного общества, так как под одной крышей собирали людей, принадлежавших к разным племенам, что имело следствием нарушение племенной эндогамии — одного из основных факторов социальной структуры андаманцев. Если раньше каждая локальная группа была связана со своей ландшафтной зоной, которая признавалась всеми племенами, то с появлением хоумов «мирные андаманцы» стали свободно кочевать по всем районам островов, игнорируя традиционные границы. Мы употребили словосочетание «мирные андаманцы», так как сложилась своеобразная ситуация: именно те андаманцы, которые согласились на дружественные отношения с администрацией и отдавали в хоумы своих детей, в первую очередь стали исчезать как этнос («великие андаманцы»). Выжили те, кто занял откровенно враждебную позицию и ушел в леса, не отвечая на попытки установить с ними связь (джарава — до сих пор нет полной ясности, сколько их членов находится в гуще андаманских джунглей), а также отчасти те, кто познакомился с переселенцами с материка позднее (онге). Хотя отдельные племена (точнее, остатки отдельных племен) имеют разную судьбу, однако общие выводы касаются всех: именно выпадение из своей среды — и природной, и социальной — привело к потере «нерва жизни», как пишут исследователи, отсюда — утрата интереса к жизни и снижение жизнестойкости — необходимых для существования народа качеств. Да, после обретения независимости индийское правительство предпринимает меры по сохранению уникального андаманского этноса, но последствия распада традиционной структуры и особенно психологического надрыва едва ли преодолимы.